Мемуары графа де Рошфора - Гасьен Куртиль де Сандра

Это происшествие не позволило мне появляться на людях несколько дней, и я не мог узнать новостей о мадемуазель де ля Мотт. Когда я первый раз вышел в свет, я узнал, что графиня де Молеврье отвезла ее в монастырь Шалио, что это была настоящая тюрьма для нее, что это произошло после строгого выговора, сделанного королевой-матерью. Я также узнал, что эта девушка была без ума от маркиза де Ришельё, обрушилась на де Бове[76], несмотря на уважение к той со стороны королевы, и обвинила ее в том, что она приставала к королю, когда он был еще очень молод, и просила его переспать с ней. Я не мог поверить в то, что она совершила такое безумство, но все подтвердилось, и я спросил при дворе, правда ли то, что она предъявила Одноглазой, правда ли, что наш великий король был столь жалостлив, что удовлетворил ее просьбу. На это мне сказали, что в этом никто не сомневается, и удивились, что я единственный человек во Франции, кто до сих пор еще не в курсе этого дела.

Как бы то ни было, история борьбы господина Кольбера с господином Фуке продолжалась, но это уже не были маленькие хитрости, ценой которых один пытался уничтожить второго. Кольбер взял из Парламента всех, кого посчитал преданными себе, и сделал их судьями, дал им блага, чтобы купить их голоса, и это сделало участь Фуке очевидной. При этом он убедил короля, чтобы тот взял свою конную гвардию и отправился в Шартр. Это путешествие он совершил не из набожности, а чтобы избежать заступнических просьб за господина Фуке. У последнего не было особого происхождения, но он был женат на одной из дочерей старшего сына графа де Шаро, и он опасался, что эта дама бросится ему в ноги. Но пока король готовился к отъезду, ему доложили, что приговор уже вынесен. Один из его комиссаров, который был советником Парламента в Эксе, даже сказал, что он удивлен, что все прошло так быстро, что смертный приговор был вынесен без особых разбирательств, без взвешивания всех за и против.

На суде Фуке защищал себя сам, не прибегая к помощи адвоката. Речи его были искрометны, доводы убедительны, память безупречна, ответы попадали не в бровь, а в глаз. Конечно, господин Фуке заслуживал смерти, ведь у него нашли бумаги с проектами переворота и множество других подобных вещей, которые были достойны самого сурового наказания. Однако если посмотреть, где были найдены доказательства этих преступлений, то их нашли в каминной трубе, и они легко могли сгореть в огне, на что и указал господин Фуке в свое оправдание. Кроме того, он отметил то, что среди прочих бумаг были найдены некие ходатайства, написанные господину Кольберу, с указанием «Монсеньор» во главе, а это титул, которого у него не было до ареста господина Фуке, что является доказательством, что к нему в дом входили, что его хотели погубить, что эти бумаги ему подсунули и все доказательства его вины были сфабрикованы. Он требовал, чтобы составили список его имущества до вступления в должность, список того, что дала ему жена, что это все превышало миллион, плюс пенсии, которые ему были дарованы, а это уже превышало два миллиона. Этим он пытался доказать, что не совершил ничего криминального, что его большие расходы были вполне оправданны, что все это принадлежит ему и его семье.

Многие судьи больше следили не за словами этого человека, а за тем, что он потерял свою силу и стал вызывать отвращение сильных мира сего, желавших смерти господина Фуке. Все, кто говорил после него, следовали своим интересам, и многие, кто голосовал за смертную казнь, потом стыдились этого. Однако очевидно было, что надо было примерно наказать господина Фуке, а посему придрались и к тому, что он купил себе остров Белль-Иль, обвинили и в хищении государственных средств, и в оскорблении короля, и в заговоре.

Крепость Пиньероль

В конечном итоге его приговорили к ссылке с конфискацией имущества[77]. Такой приговор удивил придворных, и даже поездка короля в Шартр была прервана, а господин Кольбер, испугавшись, что Фуке получит свободу, сделал все, чтобы король заменил своим личным решением ссылку на пожизненное заключение. После этого господин Фуке пробыл некоторое время в башне Венсенского замка, а потом он был переправлен под конвоем в крепость Пиньероль, где он и провел свои последние шестнадцать или семнадцать лет[78].

Не могу отказать себе в праве рассказать и о встрече господина Фуке с господином де Лозеном[79], которая произошла у них в тюрьме через восемь или десять лет. Де Лозена поместили в ту же башню, что и Фуке, только этажом выше. Встретившись с ним, господин Фуке никак не смог вспомнить, где он его мог видеть, и напрямую спросил об этом, после чего господин де Лозен начал рассказывать ему свою удивительную историю, в том числе о конфликте с королем по поводу мадам де Монако, на которую Людовик XIV обратил внимание. Ее официальным любовником был де Лозен, он был в должности генерал-полковника драгун в армии, которую король отправил в Италию. Оказалось, что де Лозен, отличавшийся вспыльчивым характером, сумел восстановить против себя почти весь двор, а более всего мадам де Монтеспан. Его арест и заключение в Бастилии стали логическим следствием столь безалаберного и необузданного поведения. Наконец, он рассказал о том, как он вышел из Бастилии через двадцать четыре часа, но потом оказался в Пиньероле.

Король Людовик XIV

Господин Фуке слушал все это, как сказку, и никак не мог понять, как король, человек такой просвещенный, мог так обойтись с этим самым гордым из мужчин, опираясь на такие недостойные доказательства. Однако он не показал того, что происходило у него в душе. Он просто внимательно слушал, что ему говорят, но когда речь зашла о предполагаемой женитьбе на мадемуазель де Монпансье, когда король сначала дал свое согласие, а потом забрал назад свое слово, об отчаянии этой принцессы и обо всем, что за этим последовало, он не смог помешать себе проникнуться сочувствием к этому государственному пленнику, с которым его соединила судьба. Когда же господин де Лозен рассказал и о других обстоятельствах своей жизни, это окончательно убедило господина Фуке в правоте его первых ощущениий.

Кольбер, ставший всемогущим после опалы Фуке, настолько завладел доверием короля, что это вызвало ревность господина Ле Теллье, который, будучи опытным придворным, оказал королю большие услуги и тоже претендовал за это на определенные знаки отличия. Кольбер же стал наводить экономию в финансах, обращая особое внимание на откупщиков налогов и фискальных чиновников. С виновными он поступал без малейшего снисхождения, многие были обложены громадными штрафами, многие оказались в тюрьме, вообще лишившись своих состояний.

Если говорить начистоту, то очень хорошо, что в этом деле навели порядок. Однако многие высокопоставленные лица нашли в этом свой интерес. Герцог де Сент-Аньян оказался из их числа, и граф де Сери, его старший сын, договорился о союзе с мадемуазель Монеро, которой отец пообещал за это два миллиона. Этот герцог, как я уже говорил, был в очень хороших отношениях с королем, и господин Кольбер, опасаясь того, что роль фаворита возрастает день ото дня, предложил отдать за его сына свою дочь вместо мадемуазель Монеро. Герцог не был богат и, конечно, хотел устроить брак своего сына более выгодно, но, подумав, он решил не противиться, однако в этот момент граф де Сери умер. И тогда господин Кольбер, желая сохранить дружбу герцога, сказал ему, что если Богу так угодно, то у того остался еще один сын, и его молодость не помешает задуманному браку, так как у него тоже есть младшая дочь. Герцог де Сент-Аньян, которому нужны были деньги, не мог найти партии лучше, а посему не смог отказаться, и когда пришло время, свадьба состоялась, как и было договорено между родителями[80].

Бастилия

Господин Кольбер страстно желал этого брака, потому что господин де Сент-Аньян, как я уже сказал, с каждым днем становился все ближе к королю. Одной из причин этого стало то, что он влюбился в мадемуазель де Лавальер[81], фрейлину герцогини Орлеанской, которая хотя и не отличалась особой красотой, но умела нравиться больше, чем гораздо более красивые. Герцог оказал королю содействие в развитии этой любви, умело скрывая все это от королевы. Эта девушка была родом из Тура, из семьи больше относившейся к буржуа, чем к дворянству, если называть вещи своими именами. Дело в том, что дворянство было даровано Генрихом III, когда он вынужден был скрываться в Туре в то время, когда гражданские войны разрывали королевство на части, но удостоен этого был лишь брат ее прадеда, и это не распространялось на всю семью. Однако отец этой девушки, отличившийся во время войны, женился на высокопоставленной женщине, вдове советника парижского парламента.