Книжная лавка - Крейг Маклей

— Лолита уже просила, чтобы на входе установили сканер. Ну, знаешь, как в аэропорту — через который людей голыми увидеть можно. Обещала научиться им пользоваться. Вот тут я ее поддерживаю. Иногда неплохо было бы… Только эта штука миллиона два стоит, кредит потом тысячу лет выплачивать придется.

Данте качает головой и прячет листок в папку, к остальным его собратьям. Уже набралась стопка толщиной с хороший сценарий, а главное — намного увлекательнее большинства из них.

— Можно подумать, у нас все с головы до ног в золоте ходят. Это книжный магазин, а не красная дорожка! Самое крупное украшение — обручальное кольцо Матери Терезы. То здоровенное, с топазом. А его она снять не сможет, даже если захочет. У Матери Терезы пальцы как сосиски. Что прикажете делать, отрезать вместе с кольцом? Да и жених Леа будет недоволен…

— Конечно, еще как, — соглашаюсь я.

— Естественно… — И тут Данте умолкает. — Секундочку. В чем дело?

— Данте, ты что, не знаешь? Теперь Леа со мной.

Вид у Данте растерянный.

— А я думал, с тем программистом.

— Нет. Они уже сто лет назад расстались. Ну, не совсем сто, но почти…

Ничего удивительного, что Данте не в курсе. Во-первых, мы ему не сказали. Во-вторых, он так занят собственными романтическими перипетиями, что и оргию в торговом зале не заметил бы. А в-третьих, начальство всегда узнает свежие сплетни последним.

Вижу, как до Данте медленно доходит.

— Значит…

— Не сдавайся, Колумб. Ты почти у цели.

— Секундочку. Вы что, правда жениться собираетесь? По-настоящему?

— Нет, понарошку!

Некоторое время Данте просто смотрит на меня.

— Когда?..

— Предложение сделал на Новый год. Собирались всем рассказать, но потом передумали и решили помалкивать. Интересно будет узнать, через сколько времени информация просочится…

И только тут понимаю, что уже просочилась.

Данте вскакивает и несется через весь кабинет пожимать мне руку.

— Сбрендить можно! Поздравляю! Когда свадьба? Можно объявить всем?

— Спасибо!

Какое облегчение — наконец-то про наши планы знает кто-то, кроме родных. А то до сих пор боюсь, как бы не оказалось, что мне это все приснилось.

— Точную дату пока не назначили. Леа занята.

И еще как. После Нового года Джереми (кстати, теперь он ее агент) записал Леа на два прослушивания для телевидения и три — для рекламы. Меня это ставит в не слишком комфортное положение — приходится подменять Леа, когда прослушивания совпадают с дежурствами. Можно попросить Мину, но у нее мужа вот-вот судить начнут, а она и в лучшие-то времена самообладанием не отличается. Данте не согласится, а если заикнусь насчет поисков еще одного менеджера, на это дело год уйдет. А главное, Данте решит, что Леа несерьезно относится к своим обязанностям, и уволит ее. Конечно, вряд ли он так поступит, но рисковать нельзя — работа нам обоим нужна, как никогда.

— А-а, ну да, — кивает Данте. — Как поживают сумки для сэндвичей?

— Хорошо. Ролик через две недели в эфир выходит.

— Отличная новость! Надо отпраздновать.

— С удовольствием, — отвечаю я. — В выходные не получится. Может, на неделе?

В субботу Леа решила попробовать себя в роли свахи и позвать к нам на ужин и Фермину, и Эбенезера. Разумеется, я в этом не участвую. Леа пригласила обоих по отдельности. Ни тот ни другая не знают, что будет кто-то еще. Вот такое свидание-ловушка. Заранее готовлюсь к самому некомфортному ужину в своей жизни.

Пытался спорить, говорил, что вмешиваться нельзя, но Леа стояла насмерть.

— Да брось, — отмахивалась она. — Сколько лет они уже вокруг да около ходят? Если кто-то не сделает первый шаг, так и будут всю жизнь характер выдерживать!

— Они пожилые люди, в таком возрасте поздно менять привычки, — возражаю я.

— Поздно мертвым, а они, смею напомнить, оба живы! Эбби еще молодежи фору даст!

— Думаешь?

Трудно представить, чтобы наш мистер Ч. дал кому-то фору, тем более молодежи. Перед глазами сразу встает картина — Эбенезер отжигает на конкурсе по брейк-дансу.

— Будь он лет на тридцать моложе, неизвестно, кого из вас я бы выбрала.

— Но…

— Что — но? Ну и зануда же ты, сам хуже старика! Соглашайся, будет весело!

И это не единственный проект по помощи ближним, задуманный Леа. Она решила лично позаботиться о том, чтобы Олдос хоть отдаленно напоминал мачо. Или хотя бы перестал напоминать чмо. Вчера вместе ходили по магазинам, выбирали новый гардероб. По пути зашли в салон, где парикмахер более-менее привел в порядок прическу Олдоса. Затем приобрели новые ботинки, одеколон, часы, у которых ремешок не из пластика, кошелек, который сшит не из холщовой ткани и не свисает с ремня на цепочке, и новую бритву.

Далее Леа привела Олдоса к нам домой, где мы устроили учебный «ужин в ресторане». Леа изображала девушку Олдоса, а в перерывах конструктивно критиковала ученика. Рассказывала, на что обращают внимание девушки, давала полезные советы.

Вынужден признаться, на этот раз преображение прошло намного успешнее. Впрочем, мое мнение по данному вопросу никого не волнует. Поскольку в предыдущем фиаско не обошлось без моего участия, мне было ясно сказано, чтобы держал свои идеи при себе.

Олдос же взялся за дело с неожиданным пылом. Не думал, что он в принципе способен на такой энтузиазм. Олдос Леа в рот смотрит, общается с ней как с заботливой старшей сестрой.

В общем, ужин получился своеобразный. Мне поручили роль официанта. Справился не слишком хорошо, такого мрачного типа даже в самую дешевую забегаловку не взяли бы. Вдобавок для правдоподобия меня отправили есть на кухню, чтобы не нарушал атмосферу. Леа взялась за дело как профессионал и намерена была во всем следовать системе Станиславского.

— Олдос, зайка, — ласково говорила Леа, изящно поддев вилкой салат «Цезарь», — ты, наверное, не замечал, но ты слишком часто чешешь яйца. На будущее, если будет совсем невтерпеж, извинись, отправляйся в туалет и решай проблему там. Кстати, от этого тальк помогает. А теперь задай пару вопросов о моей работе. И не забывай — когда я о чем-то рассказываю, подайся чуть вперед, будто и вправду слушаешь.

Хотите верьте, хотите нет, но к концу вечера Олдос начал напоминать обыкновенного, среднестатистического, совершенно нормального одинокого мужчину, желающего познакомиться с девушкой. Чувствую легкое сожаление. Конечно, теперь шансов не пасть на любовном фронте у Олдоса прибавится, но я уже скучаю по нему прежнему, исчезнувшему с глаз под новой глянцевой оболочкой.

— Я тебя понимаю, — говорит Леа, когда Олдос уходит. — Но надо же мальчику когда-то взрослеть. Он очень милый, но, если ничего не предпринимать, Олдоса запросто обчистит любая аферистка, у которой хватит ума показать ему голую грудь. Бедняга тогда про все забудет. Или возьмет да и взорвет что-нибудь. Воздержание страшные вещи с мужчинами делает…

— А у тебя первый раз когда был? — невольно вырывается у меня.

— В четырнадцать. Пристал — сделай минет да сделай минет, вот и решила: нет, пусть уж нам обоим от этого будет какая-то польза…

— А потом епископ перевел его в другой приход, и вы расстались…

— Ха-ха, очень смешно. А тебе сколько лет было?

— Отказываюсь отвечать без моего адвоката.

— Да ладно, не стесняйся. Неужели у тебя первый раз был со мной? — Леа хихикает. — Нет, не может быть… Значит, с Миной? Это она тебя мужчиной сделала?

— Нет. Кажется, мне тогда было девятнадцать.

— Кажется? Так сильно напился?

— Ты, конечно, молодец, что помогаешь Олдосу, но надеюсь, что он останется собой, даже когда изменится.

— Вовсе не собираюсь его переделывать. Просто сегодня Олдос ведет девушку в кино. Велела, чтобы потом доложил о результатах.

— Девушку?

— Да, ее зовут Симона. Студентка, приехала по обмену из Франции. Познакомились на Новый год, на той философской дискотеке. Идут в «Престиж» на «Седьмую печать».

— Узнаю старого Олдоса — кто бы еще выбрал такое кино для первого свидания? Значит, француженка, говоришь?

— Знаю, — кивает Леа. — Наш мальчик легких путей не выбирает. До чего же тяжело отпускать детей в большое плавание…

— Ну и кто следующий? Будешь спасать Данте от его матери?

Тут Леа и рассказала про свои планы касательно Эбенезера и Фермины. Разумеется, ее благие намерения весьма похвальны, однако они сокращают те немногие часы, какие мы имеем возможность проводить наедине друг с другом. Зовите меня эгоистом, но вовсе не желаю, чтобы личная жизнь Олдоса Швингхаммера налаживалась за счет моей.

Но работа прежде всего, сначала необходимо уладить важную производственную проблему — вытащить Себастьяна из тюряги.

Глава 22

Видок у Себастьяна кошмарный — еще хуже, чем в то утро, когда обнаружил его спящим под полкой на складе. Встречаемся в суде, где мамаша внесла за него залог, потом вместе отправляемся в кафе за углом.