Спасти Отчизну! «Мировой пожар в крови» - Герман Романов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Твою мать!
— Заживо сварились!
К великому удивлению Коршунова, крови почти не было. Так, чуть-чуть, будто не до конца курицу зажарили на сковородке. Мясо было розовым, словно сваренным в крепком бульоне или тушенным с морковью.
— Живые есть? — только и сказал есаул, отойдя от трупа.
— Никак нет, вашбродь. Все туда шагнули, людишки и лошадки. Почти сто душ разом…
— Пошли отсюда! Мы свое дело сделали!
Офицер решительно повернулся, а правая рука сама перекрестилась. А еще он подумал о нечеловеческой ненависти проводника — это ж какую надо на врага иметь злобу, чтобы вот так спокойно его на смертный путь затянуть, да так, чтобы он ничего и не понял.
И рука разом потянулась сотворить крестное знамение, а губы зашептали молитву, поминая погибшего и оставшегося навечно лежать там, на самом проклятом месте, какое только можно представить воспаленным воображением…
Москва
Константин Иванович еле сдержался, чтобы не потрясти головою, не в силах поверить услышанному. Да и как принять то, чему разум противился — Троцкий не мог предложить такое, если раньше он яростно торговался чуть ли не за каждый паровоз.
Это невозможно! Бородатый Мефистофель, «демон революции», просто издевается над ним!
— Совет народных комиссаров считает, что нужно прекратить с вами гражданскую войну и убрать все те препятствия, что могут послужить причиной конфликта между двумя Российскими государствами в будущем. А потому следует вернуться к тому положению, что существовало год назад, до отдачи генералом Деникиным «Московской директивы». Ну и с учетом интересов РСФСР на юго-востоке, а ваших на севере.
«Это какой-то безумный сон! Надо ущипнуть себя и проснуться. Этот козлобородый вздумал играть со мною?!» Мысли проносились галопом, но какая-то часть разума прямо-таки вопила, что услышанное не шутка или утонченное издевательство, а самая доподлинная реальность.
— Создание на всей территории Новороссии нового буферного образования, пусть и находящегося под вашим управлением и контролем, но с учетом наших интересов, послужит данному делу, как и появление «розового буфера» на Урале в июне этого года и независимых казачьих войск. Не имея общей границы между РСФСР и вами, возможность разрастания конфликтов в будущем полностью исключена. Не этот ли шаг, принятый СНК и СТО советской республики, является самым весомым доказательством наших искренних и абсолютно мирных намерений, ваше высокопревосходительство?
— Ага, — только и сказал Арчегов и в полной растерянности достал из кармана портсигар, хотя по протоколу это был жуткий моветон. Но Троцкий снисходительной улыбкой разрешил ему закурить папиросу. Будто он сейчас добился невероятного триумфа, а не отдал только что четыре южных губернии заклятому врагу.
Табак вывел мозги из состояния полного смятения, и мысль лихорадочно заработала. Отдать территорию от Тамбова, через Харьков и Екатеринослав до Одессы, пусть и с отступлениями в ту или иную сторону, — такое не укладывалось в голову.
«Где собака зарыта? Это же троянский конище невероятных размеров и весь из золота — Одиссей бы плакал горючими слезами от зависти!» — Арчегов глубоко затянулся, затягивая паузу.
То, что на отдаваемых красными территориях пылали крестьянские мятежи, он хорошо знал — сами белые тайком прикладывали к этому руки, передавая через третьих лиц, в основном контролируемых эсеровскими организациями, винтовки и патроны.
Хотя роли такие поставки не играли — местное крестьянство за эти годы, когда фронты перекатывались, вооружилось до зубов. Оттого и введенная большевиками весною продразверстка в конце концов вызвала всеобщие кровавые мятежи.
— Этот вопрос еще потребует долгого решения, — сделал легкое прощупывание Арчегов, словно иголкой уколов собеседника этим вопросом. Троцкий усмехнулся и ответил так, будто окованной дубинкой, с немалой силой и сноровкой, нанесли сильнейший удар прямо по беззащитному, не прикрытому каской, темечку:
— Все необходимые директивы уже подготовлены. В течение сентября из данных губерний будут полностью выведены части Красной армии и органы Советской власти. Останутся только наблюдатели, как договаривались раньше, смотрящие за выполнением всех условий соглашения. Первыми будут очищены за две недели правобережные территории, затем Северная Таврия и Донец, последней Тамбовщина. Мы ожидаем, что и вы примете ускоренные меры по закреплению освобождаемой нами территории, дабы не возникло там непредвиденных случайностей.
«Он гений! Рисковый, но гений, тут нет сомнения. Как же они додумались до такого варианта? Неужто Ленин сообразил? Похоже, явно не сам Троцкий, я с ним достаточно бесед провел. Оклемался, значит, наш „вечно живой“, в себя пришел и думать начал. А то он мне прошлый раз показался совсем плохим. Загибается потихоньку от сифилиса, как говорят?! Туда ему и дорога!»
Генерал с улыбкой посмотрел на председателя РВС и внезапно понял, что тот сам еле сдерживает возбуждение. И решил подыграть. Хотя уже понял, какие последствия вызовут принятые советским правительством решения. Не тише, чем опубликованные декларации по царским долгам и союзническим обязательствам.
— Я рад, что теперь полностью предотвращена малейшая возможность раздувания внутреннего российского конфликта. Мы уже перешли к мирной жизни, а потому ваши директивы как нельзя лучше отвечают заветным чаяниям всех слоев населения, независимо от того, каких взглядов на будущее нашей с вами страны они придерживаются.
Арчегов без устали замолол языком, словно на первичном партсобрании в самое застойное время, отделываясь общими фразами и славословиями в адрес Совета народных комиссаров. А сам лихорадочно размышлял над ситуацией, что стремительно поменялась за этот час, словно картинка в калейдоскопе.
— Мы надеемся, что и вы остановите свои военные приготовления против советской Туркестанской республики, — вкрадчиво произнес Троцкий, но с таким выраженным подтекстом, что Арчегов пожал плечами, как бы заранее соглашаясь. И подкрепил это словами:
— Мы просто желаем освободить земли семиреченского казачества, занятые ташкентскими войсками…
— Указание совнаркому Туркестана уже дано, так что можете обойтись без военных приготовлений, ваше высокопревосходительство. Особенно в Закаспийской области, которая находится от Семиречья в совсем другой стороне. Ведь так?
— Указание будет передано незамедлительно. Но Бухарский эмират находится под нашим покровительством…
— Советская власть на него абсолютно, подчеркиваю это, не претендует, мы ведем политику благожелательного нейтралитета и не делаем различий между персидским шахом, или бухарским эмиром, или афганскими ханами! — Троцкий довольно резко, что никак не сочеталось с его прежними заявлениями, оборвал Арчегова.
— Я здесь, — генерал выделил слово, — полностью разделяю политику Советского правительства и приветствую ее. Ваши интересы в Туркестане будут полностью соблюдены без ущерба для них.
Генерал скосил глаза в сторону — Пепеляев, в первый раз попавший на столь высокие переговоры, сидел оглушенный щедрыми большевистскими предложениями и за малым чуть не глотал ртом воздух, как рыба. Инструкции и личные наблюдения Вологодского сослужили министру внутренних дел очень плохую службу, и он, «нанеся удар», неожиданно «провалился» от ошеломляющей уступки председателя РВС и до сих пор не мог прийти в себя.
Нарком по иностранным делам РСФСР Глеб Чичерин светился от удовольствия, хитро прищурив глаза, словно татарский баскак при осмотре русской рабыни. Большевики явно согласовали свои роли и от всей души «отлупили» сибиряков, не ожидавших от них столь щедрого «подарка».
«Вот теперь мы лаптем щи похлебаем. До отрыжки нахлебаемся, до блевоты». — Генерал прищурил глаза, понимая, что его сейчас начнут трясти как грушу. И что худо, так то, что придется выполнять эти то ли просьбы, то ли требования. И решил, пока не поздно, проверить Троцкого, насколько далеко тот может пойти в уступках.
— Но, прошу меня извинить, вы, Лев Давыдович, совсем не затронули проблему Архангельска. А ведь мы уступили его в прошлом году лишь под вашим давлением…
— Я просто запамятовал, — Троцкий расплылся в самой любезной улыбке. — В силу международного положения мы не можем пользоваться этим портом, потому передадим его вам, при соблюдении наших интересов. Вплоть до Холмогор, а возможно, и дальше по Двине к югу. Надеюсь, вас полностью устроит это решение по созданию «северного буфера».
— Вполне, — осторожно отозвался Арчегов, с тревогой ожидая очередной «уступки». «Покладистость» большевиков его не просто пугала, она ужасала, и генерал уже не ждал ничего хорошего от продолжения переговоров.