Противостояние. Армагеддон - Стивен Кинг

— Отлично. Ну, счастливо.

— Ой, — вдруг вскрикнула она неожиданно. — Постой, Ларри, не вешай трубку!

— Что такое?

— Как хорошо, что я вспомнила! Я ведь видела Уэйна, как раз дня за два до того, как он попал в больницу.

— И о чем вы говорили?

— Он оставил тебе конверт и сказал, чтобы я недельку подержала его в ящике для выручки или отдала тебе, если встречу.

— Что в конверте? — Он переложил трубку из одной руки в другую.

— Подожди минутку. Я посмотрю. — После секундной тишины раздался звук разрываемой бумаги. — Это чековая книжка. Первый Коммерческий Калифорнийский банк. На счету… ой! Больше тринадцати тысяч долларов. Если при встрече заплатишь только за себя, я размозжу тебе голову.

— В этом нет нужды, — сказал он, улыбаясь. — Сохрани это до моего приезда.

— Нет, я выброшу это в унитаз. Или нет, лучше я положу чековую книжку в конверт с нашими именами на нем. Тогда тебе не удастся одурачить меня и забрать все в одиночку.

— Я не собираюсь делать этого, радость моя.

Он повесил трубку и посмотрел на мелочь, рассыпанную на полочке под телефоном. Потом он взял четвертак и опустил его в прорезь. Спустя мгновение зазвонил телефон в квартире его матери. Наш первый импульс — поделиться хорошими новостями, второй — досадить ими другому человеку. Он думал — нет, не так: он верил — что подчиняется исключительно первому. Ему хотелось успокоить ее, сообщив, что он снова разбогател.

Улыбка постепенно сошла с его губ. К телефону никто не подходил. Может быть, в конце концов она решила пойти на работу. Он вспомнил о ее покрасневшем от жара лице, о том, как она чихала и кашляла. Нет, вряд ли она пошла бы, — подумал он. А в глубине души он подумал, что вряд ли у нее хватило бы сил пойти.

Он повесил трубку и машинально вынул четвертак из окошечка для возврата монет. Мелочь позванивала у него в руке, пока он шел. Потом он заметил такси и остановил его. Когда такси тронулось, закапал мелкий дождь.

Дверь была заперта, и постучав два или три раза, он убедил себя в том, что квартира пуста. У него не было ключа, и он уже собирался спуститься вниз к мистеру Фримену, но в этот момент он услышал за дверью тихий стон.

На двери квартиры его матери было три замка, но она никогда не запирала их все, и это несмотря на ее маниакальный страх перед пуэрториканцами. Ларри сильно толкнул дверь плечом, и она затрещала. Он толкнул снова, и замок подался. Дверь распахнулась и стукнулась о стену.

— Ма?

Опять этот стон.

В квартире стоял полумрак. На улице внезапно потемнело, и теперь раздавались мощные удары грома, звук дождя усилился. Окно в гостиной было наполовину открыто. Занавеска развевалась от ветра. Дождь проникал в окно, и на полу образовалась небольшая блестящая лужица.

— Ма, где ты?

Стон погромче. Он пошел на кухню, вновь загрохотал гром. Он чуть не споткнулся об нее. Она лежала на полу, наполовину вывалившись из двери спальни.

— Ма! Господи! Ма!

В горле ее клокотала слизь. Но самым ужасным — он никогда этого не забудет — было то, как двинулся ее глаз, чтобы взглянуть на него. Словно глаз борова на бойне. Лицо ее пылало от жара.

— Ларри?

— Сейчас положу тебя на кровать, ма.

Он наклонился, невероятным усилием подавил дрожь в коленях и поднял ее на руки. У нее был ужасный жар. Это напугало его. Нельзя долго иметь такую температуру и оставаться в живых. Должно быть, мозги жарятся у нее в голове.

Как бы в подтверждение его мысли, она ворчливо произнесла:

— Ларри, сходи за своим отцом. Он в баре.

— Успокойся, — сказал он ей в отчаянии. — Просто успокойся и спи, ма.

— Он в баре с этим фотографом! — резко выкрикнула она в сгустившиеся сумерки. Снаружи злобно ударил гром. Прохладный сквозняк из полуоткрытого окна в гостиной прошел по квартире. Словно в ответ на него, Элис начала дрожать, а руки ее покрылись гусиной кожей. Зубы ее застучали. В полутьме спальни ее лицо напоминало полную луну. Ларри уложил ее на кровать и накрыл одеялами, но она продолжала трястись в ознобе. Кожа лица была сухой.

— Иди и скажи, что я велела ему убираться оттуда! — закричала она, а потом затихла. В комнате был слышен лишь тяжелый шум ее дыхания.

Он пошел в гостиную, закрыл окно и приблизился к телефону. Справочные книги лежали на полочке внизу. Он нашел номер центральной больницы и набрал его. Вновь раздался удар грома. Блеск молнии превратил только что закрытое им окно в бело-голубой рентгеновский снимок. В спальне на последнем дыхании закричала его мать.

Раздался один гудок, потом жужжание, а потом щелчок. Механически отчетливый голос произнес:

— Вы позвонили в Главный Госпиталь. В настоящий момент все линии заняты. Не вешайте трубку, вам скоро ответят. Спасибо. Вы позвонили в Главный Госпиталь. В настоящий момент все линии заняты. Не вешайте трубку…

— МЫ ВЫСТАВИЛИ ЭТИХ УБЛЮДКОВ НА ЛЕСТНИЦУ! — выкрикнула его мать. Прогремел раскат грома. — ЭТИ ПУЭРТОРИКАНЦЫ — СУЩИЕ СВИНЬИ!

— …вам скоро ответят…

Он повесил трубку. На лбу у него выступил пот. Что же это за хренов госпиталь, в котором вам дают прослушать записанное на пленку сообщение в тот момент, когда ваша мать умирает? Что там происходит?

Ларри решил спуститься и попросить мистера Фримена посидеть с ней, пока он доберется до больницы. Или вызвать частную скорую помощь? Господи, почему никто не знает самых необходимых вещей? Почему этому не учат в школе?

Из спальни продолжало слышаться затрудненное дыхание его матери.

— Я вернусь, — пробормотал он и направился к двери. Он был испуган, он боялся за нее, но в глубине его души другой голос твердил нечто подобное: «Как всегда, мне не везет». И: «Надо же было этому случиться как раз тогда, когда я получил хорошие новости». И самое мерзкое: «Насколько сильно это помешает моим планам? Что изменится в моей жизни?»

Он ненавидел этот голос и желал ему быстрой и ужасной смерти, но тот все говорил и говорил.

Он бросился вниз к квартире мистера Фримена. Вновь загремел гром. Когда он добежал до площадки первого этажа, дверь распахнулась, и дождь ворвался внутрь.

Глава 19

«Харборсайд» был самым старым отелем в Оганквите. Вид из окна стал не таким живописным с тех пор, как построили новый яхт-клуб, но в такие дни, как этот, когда по небу то и дело проносились грозовые тучи, вид был достаточно эффектным.

Фрэнни сидела у окна на протяжении почти трех часов, пытаясь написать письмо школьной подружке Грейс Дагген. Она не собиралась писать исповедальное письмо о своей беременности и о сцене с матерью — это только вновь расстроило бы ее, да и кроме того, Грейс сама скоро все узнает из своих источников в городе. Она пыталась написать обычное дружеское письмо. Поездка на велосипедах в Рэйнджли, которую мы с Джессом предприняли в мае совместно с Сэмом Лэтропом и Салли Венселас. Экзамен по биологии, на котором мне крупно повезло. Пегги Тейт (другая школьная подружка, общая знакомая) поступила на работу служителем в сенат. Близится свадьба Эми Лаудер.