Противостояние. Армагеддон - Стивен Кинг

Стивен Кинг

Противостояние. Армагеддон

Круг размыкается

Нам нужна помощь, считал Поэт.

Салли.

В ответ неясное бормотание.

— Просыпайся же, Салли.

Бормотание стало громче: «…Оставь-меня-в-покое!»

Он потряс ее посильнее.

— Просыпайся. Немедленно просыпайся!

Чарли.

Голос Чарли. Зовет ее. В который раз?

Салли выплыла из пучины сна.

Первым делом она посмотрела на часы на ночном столике и увидела, что на них было четверть третьего утра. Чарли вообще непонятно откуда взялся: ведь была его смена. Затем она наконец-то внимательно взглянула на него, и что-то встрепенулось в ней, какая-то ужасная догадка.

Ее муж был смертельно бледен. Глаза его вылезли из орбит. В одной руке он держал ключи от машины, а другой все еще тряс ее несмотря на то, что она уже проснулась.

— Чарли, в чем дело? Что случилось?

Он словно бы не знал, что ответить. Его адамово яблоко двигалось, но единственным звуком, раздававшимся в небольшом служебном коттедже, было тиканье часов.

— Пожар? — глупо спросила она.

— В некотором роде, — сказал он. — В некотором роде гораздо хуже. Тебе надо одеться, милая. Буди крошку Ла Вон. Надо убираться отсюда.

— Почему? — спросила она, вставая с постели. Темный ужас охватил ее. Все было не так. Все, как во сне. — Куда? Во двор? — Но она знала, что он не это имел в виду. Никогда еще не видела она Чарли таким испуганным. Она втянула ноздрями воздух, но не почувствовала запаха дыма.

— Салли, милая, не задавай вопросов. Нам надо уезжать. Чем дальше, тем лучше. Буди крошку Ла Вон и одевай ее.

Новая догадка озарила ее. Раз Чарли собирается уехать под покровом ночи, то это значит, что он хочет оставить пост САМОВОЛЬНО.

Она вошла в небольшую комнатку, которая служила детской крошке Ла Вон. Она все еще цеплялась за слабую надежду, что все это — лишь удивительно явственный сон. Он кончится, и она проснется как обычно в семь часов утра, покормит крошку Ла Вон и поест сама, наблюдая за первым часом программы «Сегодня» и варя яйца для Чарли, которого сменят на посту в восемь утра. А через две недели у него будут дневные смены, и когда они будут спать вместе, у нее больше не будет таких кошмарных снов, как сегодня, и…

— БЫСТРЕЕ! — зашипел он, разбивая ее слабую надежду. Он нервно кашлянул и начал вытаскивать вещи из комода и в беспорядке запихивать их в пару старых чемоданов.

Она разбудила крошку Ла Вон. Малышка выглядела раздраженной и удивленной тем, что ее разбудили посреди ночи. Звук ее плача испугал Салли еще сильнее, но испуг медленно перешел в гнев, когда она увидела, как Чарли пронесся, сжимая в руках ее белье. Застежки лифчика болтались, как серпантин на новогодних хлопушках. С груди свисала кружевная оборка ее лучшей комбинации, и Салли готова была поклясться, что она порвана.

— В чем все-таки дело? — закричала она. — Ты что, спятил? За нами в погоню отправят солдат, Чарли! Понимаешь, солдат!

— Вряд ли это произойдет сегодня ночью, — сказал он, и голос его был таким уверенным, что в нем чувствовалось что-то ужасное. — Пойми, радость моя, если мы сейчас не смотаемся отсюда, нам уже никогда не выбраться с базы. Я вообще не понимаю, как мне удалось выбраться с вышки. Надо полагать, что-то не сработало. Почему бы и нет? Все на свете может сломаться. — И он издал тонкий, птичий смешок, который испугал ее сильнее, чем все остальное. — Крошка одета? Хорошо. Пора убираться. Надеюсь, с нами все в порядке: слава Богу, ветер дует с востока на запад.

Он снова кашлянул.

— Папочка! — потребовала Ла Вон, протягивая вверх руки. — Папочка! Я хочу покататься на лошадке!

— Не сейчас, — ответил Чарли и исчез на кухне. Салли услышала шум: он доставал деньги из голубой супницы на верхней полке. Тридцать или сорок отложенных ею долларов. Деньги, которые она откладывала на покупку дома. Итак, все это не было сном. В чем бы ни было дело, все это было явью.

Чарли вернулся в спальню. Он все еще комкал и запихивал одно- и пятидолларовые купюры в карман своих брюк. Салли взяла крошку Ла Вон на руки. К тому моменту крошка уже совсем проснулась и могла бы идти сама, но Салли хотела прижать ее к себе.

— Куда мы едем, папочка? — спросила крошка Ла Вон. — Я спала.

— Ты можешь поспать и в машине, — сказал Чарли, подхватывая чемоданы. Из одного свисало оборванное кружево. Страшная догадка, переходящая в уверенность, зародилась в сознании Салли.

— Произошел несчастный случай? — прошептала она. — О, пресвятая Богородица, ведь так? Несчастный случай. Там.

— Я раскладывал пасьянс, — произнес он. — Я поднял взгляд и увидел, что циферблат из зеленого стал красным. Я включил монитор. Салли, они все были…

Он выдержал паузу и взглянул на крошку Ла Вон.

— Они все были М-Е-Р-Т-В-Ы, — сказал он. — Все, за исключением одного или двух, да и тех, наверное, уже нет в живых.

— Что значит М-И-Р-Т-В-Ы, папочка? — спросила крошка Ла Вон.

— Не обращай внимания, моя радость, — сказала Салли. Ее собственный голос доходил до нее словно из очень длинного ущелья.

— Когда циферблат становится красным, все выходы должны блокироваться. Я посмотрел на монитор и выскочил за дверь. Я думал, эта чертова штука перережет меня пополам. Она должна была закрыться в тот же миг, когда покраснел циферблат. Но я уже был почти рядом со стоянкой, когда услышал позади глухой удар.

— Но что случилось? Что…

— Я не знаю. Я не хочу этого знать. Я знаю только, что это убило их быстро. Мы едем на восток. Пошли.

Все еще чувствуя себя как в кошмарном сне, она пошла за ним к подъездной площадке, где стоял их старенький «Шевроле», тихо ржавея в благоуханной, пустынной тьме калифорнийской ночи.

Чарли положил чемоданы в багажник, а сумку — на заднее сиденье. Салли с малышкой на руках на мгновение помедлила перед машиной, глядя на коттедж, где они провели последние четыре года. Она подумала, что когда они въехали, крошка Ла Вон сидела у нее в животе и все катанья на лошадке еще только предстояли ей.

— Давай! — сказал он. — Садись скорее!

Она повиновалась. Он подал машину назад, полоснув фарами по дому. Блики в окнах были похожи на глаза какого-то загнанного зверя.

Он напряженно нагнулся над рулем, и лицо его слабо осветилось тусклым светом приборной доски.

— Если ворота базы закрыты, я попробую их протаранить.

Он так и сделает. Она может поручиться.

Но не было никакой необходимости в таких отчаянных мерах. Ворота были открыты. Один из сторожей дремал над журналом. Другого она не разглядела. Возможно, он находился во внешней части помещения. Это была граница базы, выглядевшей как самый обыкновенный склад военной техники. То, что происходило на самой базе, никак не касалось этих парней.