Возвращение Солнышка - Александр Воробьёв

- И что же нам с ним сделать? - от циничного голоса даже из телефонной трубки веяло могильным холодом.

- Ничего особенного, - поежился Морошкин, который никак не мог привыкнуть к этой готовности всадить пулю в спину кому угодно, лишь бы хорошо заплатили. - Надо только показать аспиранта Саньке, а потом вырубить и спрятать получше. На заставе потом скажете, что Гидра его слопала, окровавленные вещи предъявите. Значит, после этого вы передадите Саньке мои условия: отмазка профессора от тюряги и жизнь Витеньки в обмен на новый, слышите - новый полный артефакт! Круту скажете, что его семья у нас, если хочет вернуть - пусть поможет Саньке. На самом деле, правда, с его семьей как-то нехорошо получилось, но он ведь об этом не знает, и не узнает, пока не вернется домой... А домой он не вернется, потому что после выполнения задания всех троих, разумеется, кончить. Ах, да, чуть не забыл; передайте Саньке, что никакой бомбы не будет, и пусть Витенька это подтвердит до того, как вы его вырубите...

Санька бежал быстро, легко, несмотря на объемный рюкзак, туго притянутый лямками к спине. Автомат за ненадобностью он забросил за спину - невероятно, что в городе могло сохраниться что-то живое и опасное. Во время стремительного бега терзавшая его боль немного отступала, и он наслаждался этими секундами свободы от мучительного недомогания, неведомого другим людям, - до ужасных мгновений, когда снова надо было открывать двери своего разума царящей вокруг гибели, чтобы найти дорогу дальше. Это ощущение не выразить и не передать словами, его можно только испытать и пережить...

Иногда, чтобы пройти вперед кратчайшим путем, ему приходилось идти сквозь дома. В первый раз, обнаружив, что по краям стоявшей на пути длинной пятиэтажки раскинулись щупальца Гидры, Санька замешкался... Но, подстрекаемый несмолкающим звоном в тяжелой голове, вбежал в ближайший подъезд. Черного хода на другую сторону дома не было, а металлическая дверь в подвал - заперта на большой амбарный замок. "Черт бы побрал советских проектировщиков вкупе с коммунальными службами", - раздраженно подумал Санька и бросился к дальней двери на первом этаже. Открывавшаяся внутрь квартиры хлипкая дверь с простеньким замком распахнулась от первого же удара ногой. То ли Санька вошел в раж, то ли годы тренировок у майора дали о себе знать - но со стороны это смотрелось немного нереально; слишком уж скромными внешними данными обладал Санька. Конечно, можно было разнести замок очередью из автомата, но это значило терять патроны и драгоценное время... Не забивая себе голову ненужными в данный момент угрызениями совести, Санька промчался сквозь квартиру и, быстро открыв окно, выскочил наружу. Разбить стекло ему и в голову не пришло; к чему эти киношные спецэффекты, сопряженные с риском порезаться или попортить одежду? К тому же выигрыш в две секунды погоды абсолютно не делал. Таким же образом он прошел насквозь еще два или три дома, и однажды пробежал над раскинувшимся щупальцем по крыше длинного сарая, не забывая регулярно делать соответствующие пометки на карте Кабана. На это уходило время, но Санька отлично понимал ценность такой карты.

Судя по ней и по ослабевающей головной боли, до улицы Машиностроителей оставалось не так уж и далеко, когда за спиной у Саньки раздалось гулкое эхо взрыва гранаты. "Ребята штурмуют стадион", - подумал Санька и от души пожелал им удачи. Не сказать, чтобы они сильно сблизились за последние два дня, проведенные вместе, но и утверждать, что эти сталкеры во главе со своим колоритным вожаком были Саньке совершенно безразличны, - тоже было бы неверно. И Санька искренне желал, чтобы этот проход через Гидру не оборвал жизнь любого из них, не говоря уже о Круте.

Да, Крут... При мысли об этом грубоватом, но бесхитростном и откровенном сталкере Саньку словно окатило теплой волной. Ни к кому еще за последние годы, после разлуки с братом, Санька не испытывал столь теплые чувства. Даже Петр Сергеевич, фактически заменивший Саньке деда, или майор Скворцов, называемый Санькой тет-а-тет не иначе, как "дядя Андрей", не могли соперничать с этой внезапной и сильной привязанностью. Что уж тут говорить о Витеньке с его неразделенными чувствами; у Саньки, стыдно признаться, аспирант профессора вызывал не что иное, как жалость, и больше ничего.

Погруженный в эти размышления, Санька играючи преодолел последний километр своего пути и выскочил на перекресток Ленина-Машиностроителей. Проверив по табличкам на домах, что ошибки нет, Санька перевел дух, присел на корточки и, не снимая рюкзак, стал дорисовывать свой маршрут на карте. Терзавшая его боль наконец-то отступила, оставив после себя пустой звон в измученном мозгу. Ощущение было такое, словно на раритетном "Стейнвее" молотком сыграли собачий вальс, и этот уникальный инструмент сейчас нуждался, если и не в ремонте, то, как минимум, в качественной настройке. Санька получил возможность убедиться в этом воочию, когда с немалым удивлением услышал звук автомобильного мотора и, подняв глаза, обнаружил приближавшийся по проспекту грузовик. В следующее мгновение Саньку как ветром сдуло, и лишь слегка покачивающаяся дверь ближайшего подъезда еще несколько секунд выдавала его убежище. В полумраке парадного Санька прислушался к себе и в какофонии сумбурных и разнородных чувств отыскал то единственное нужное, относящееся к грузовику. Так и есть; приближались явно не друзья. "Вот тебе и раз, - Санька был неприятно поражен собственной оплошностью. - Надо же - чуть не попал, как кур во щи...".

Машина остановилась, немного не доезжая до перекрестка, и из кузова один за другим, вразвалку и с прибаутками, с показной ленцой стали вылезать вооруженные люди. Этот сразу бросающийся в глаза факт вопиющей неорганизованности куда красноречивей их костюмов говорил о том, что приехавшие - не военные. А одеты они были в одинаковую вычурную темно-серую униформу, изобиловавшую замысловатыми черными вставками и явно самодельными разнообразными нашивками в серебристо-белых и желтых тонах. Словом, наряд этот выглядел настолько же неудобным, насколько мрачным, хотя наверняка задумывался с целью вызывать почтение своей формальной строгостью и элегантной практичностью. Да вот только, увы, ни того, ни другого не было и в помине...

Последним из автомобиля неуклюже выпрыгнул высокий парень в новеньком, с иголочки, стандартном черно-сером костюме без нашивок; он единственный оказался и без оружия. Санька чуть не охнул, узнав в нем Витеньку. Подобранная по росту униформа сидела на долговязом аспиранте, как на корове седло; она оказалась слишком широка для фигуры астенического типа, и топорщилась во все стороны угловатыми складками. Но Витенька, похоже, чувствовал себя неловко отнюдь не по этой причине, хотя и пытался бодриться. Санька прислушался, наблюдая в дверную щель за происходящим, однако расслышать тихий голос аспиранта оказалось невозможной задачей. К счастью, он стоял лицом к подъезду; Саньке снова пригодился навык чтения по губам, поставивший в тупик Крута на Песчаном Мысу.

- Напрасно вы все-таки не дали мне сообщить о наших планах капитану, - робко сказал Витенька.

- Вот пристал, как банный лист к... Ты бы еще дольше переодевался, - раздраженно буркнул верзила, чья кобура с пистолетом казалась игрушечной из-за его внушительных габаритов, характеризуемых в народе емким словечком "шкаф". - Я запряг дневального стукнуть начальнику, что ты с нами идешь на дело... Ты не просек, что ли, что рассусоливать нам уже в облом было? Граната жахнула - значит, сталкеры через стадион пошкандыбали. Стормозишь - смоются они хрен знает куда; где бы ты потом свою Саньку искал?

- И вовсе она не моя, - вспыхнул Витенька, мало что понявший из обильно приправленного жаргоном пояснения.

- Так эта Санька - баба?.. - нехорошо облизнулся невесть откуда возникший рядом щуплый человечек с лисьей мордочкой.

- Баба, - негромко подтвердил громила, осторожно оглядываясь на маявшихся от безделья наемников. - Только ты, Валет, об этом пока лишку не трынди, да и сам держись от нее подальше...

- А-а, Горыныч... - скабрезно погрозил пальцем Валет. - Зажал клубничку для себя?..

- О чем это вы? - настороженно спросил немного побледневший Витенька.

- Расслабься, ботаник, - захохотал верзила, облапив парня. - Ты что, Валет, рамсы попутал - предъявы мне кидать? Я ж ради вас, фофанов, напрягаюсь, понял, на? Про эту пацанку такой звон прошел, что я сам ссу с ней перепихнуться, в натуре...

- Я физик, - вяло пытался выбраться из медвежьих объятий Витенька, окончательно потерявший нить беседы.

- Физик, ботаник, - сплюнул Валет, - какая разница? По нам, так хоть шахтер...

- Повежливей с нашим гостем, бригадир Валеев, - одернул его громила. - Рано еще... - негромко добавил он.

- Виноват... десятник Горяев! - неумело попытался взять под козырек Валет.