Птичка (СИ) - "Ann Lee"

— Да интернет! Нигде не скрыться, — посетовал он.

— Да, мы долгое время с семьёй жили в закрытом военном городке, — всё же ответил он. — Хороший такой светлый, уютный, где все друг друга знали. Потом когда в Москву переехали, я был в шоке от её размеров. Помню, ездил от школы на тренировку, по часу на метро, потому что расстояние было огромным. Но человек такое существо, ко всему привыкает, и уже Москва, воспринимается мной как родная, и не кажется такой большой.

— А наш город тебе и вовсе маленьким кажется, наверное, — вставила я.

— Он напоминает мне мой родной город, такой же уютный и зелёный, — ответил Назар, и это было так приятно, что у такого человека, повидавшего, скорее всего большую часть мира, в сердце живёт память о родном уголке.

— Ты сентиментальный, — рассмеялась я.

— Это ты так на меня действуешь, — признался он, притягивая меня за талию, и чуть сжимая, — я уже и забыл, когда вот так гулял, и что в простой прогулке, столько удовольствия.

— Ну, это понятно, — фыркнула я, — тут либо миллионы, либо прогулки!

— Точно, — хохотнул Назар, руки обнимающей меня за талию он так и не убрал, просто ослабил, чтобы мне было удобнее идти.

А мне было и так удобно, когда он боком своим прижимался, и телом опалял, и я совсем не против была, более этого тесного контакта.

Рядом сновали люди. Кто-то спешил по своим делам, кто-то как мы прогуливался, радуясь погожему вечеру. И мы шли поглощенные друг другом. Да определённо прогулка была отличной идеей.

— Ну а ты? — вдруг спросил Назар, когда мы остановились перед витриной одного из магазинов, торговавшим фарфором.

— Я? — переспросила, двинувшись дальше, и потянув Назара за руку.

— Ну, тебе же наверняка здесь тесно, — пояснил он, утянувшись за мной, и снова приобнял за талию. — Почему ты до сих пор не уехала, хотя бы в ту же Москву, ведь явно там возможностей больше!

— Ну, вообще-то я собиралась, — призналась, я улыбнулась ему, — просто в нашем городе, один миллионер решил открыть гастропаб, и это меня остановило, решила, что попробую себя там…

— Хочешь, я верну тебя в «Уолтерс»? — совершенно серьёзно спросил он. — Будешь, кем хочешь, администратором, директором, директором сети…

— Официанткой, — не преминула подколоть его, на что он поморщился.

— Ну, давай вспоминай все мои ошибки, — профырчал Назар.

— Да всего-то напомнила, какой ты порой бываешь хам, — слегка оттолкнула его, — а если серьёзно, Назар, может оно и к лучшему, что не сошлись мы профессионально.

— Ну да, — кивнул он, — рано или поздно я бы всё-таки снова подловил тебя в той подсобке.

Я смутилась и покраснела.

— Можешь объяснить, что тогда произошло? — робко спросила его, поправляя выбившийся локон.

Назар снял очки и гляну на меня. Непроизвольным движением поправил часы на запястье.

— Кто бы мне Вика объяснил, что тогда произошло, — совершенно серьёзно ответил он.

Мы продолжали, не спеша идти по улице, только сейчас не держались за руки.

— И всё же! — допытывалась я.

— Не знаю, — рассуждал он, рассматривая брусчатку под ногами, — разозлился тогда в очередной раз на тебя, народу полно, тебя нет, пошёл искать, с намерением наказать, — как-то сдавлено у него получилось, словно стыдно за те поступки.

Он помолчал.

Мы миновали ещё два магазина. Я тоже молчала, не давила, хотя любопытство разбирало! Поглядывала на задумчивого мужчину, который похоже вообще выпал из реальности, вспоминая те события.

— Назар, ты со мной? — спросила его, и поймала его руку и сжала горячие пальцы.

— Слушай, Птичка, — совершенно серьёзно произнёс он, — я не горжусь теми поступками, и возможно, да что там возможно, точно был груб с тобой, но Вика, это было какое-то наваждение, — выдохнул он растерянно, — увидел твои глаза оторопелые, и завис, и все инстинкты пробудились, так меня повело. Прости, если напугал тебя!

— Боже, за что же мне такая благодать! Сам Долохов у меня прощение просит! — издевалась я, пытаясь разрядить обстановку.

Ну, было и было. В конце концов, это всё звено, одной цепочки, всё это привело к нашим отношениям, вот конкретно, к сегодняшней прогулке.

— Хватить ёрничать! Язва! — рассмеялся Назар, и совсем бесцеремонно резко притянул к себе, и в губы впечатался.

И так всё быстро это произошло, что я только ахнуть успела, и тут же впустила настойчивый язык в свой рот, и всё. Весь мир перестал существовать. Весь мир, был рядом, держал крепко в объятиях, и сладко, до дрожи во всём теле, целовал.

— Ну что вопрос закрыт, идём дальше? — спросил Назар, рассматривая моё лицо, отрываясь от губ.

— Угу, — кивнула я, продолжая держать руки на его шее, совсем не стремясь покидать его объятия.

— Тогда пошли, — улыбается он, видя, что у меня уже нет желания никуда идти, и его явно веселит то, как он вывел меня из равновесия всего лишь одним поцелуем.

Я всё же нехотя отлипаю от него.

Вот же вредный миллионер, сперва целует, потом пошли!

Впереди показалась набережная, и мы подошли, к белым перилам. У причала ходили теплоходы.

— Давай прокатимся, сто лет не каталась на теплоходе! — предложила я, загоревшись идеей.

Назар, видимо моего энтузиазма не разделял, но согласился, скорее из желания угодить мне.

Заминка возникла, когда надо было оплатить купленные билеты. У Назара как, у любого современного человека, особенно у миллионера, нет наличных денег, и даже нет карт, всё в телефоне. И вот в этом и случилась вся загвоздка. Не принимала кассир Жанна, безналичные платежи, особенно по бесконтактной технологии. Назар, при всей его циничности, немного завис, когда ему грубо указали, на невозможность потратить миллионерские деньги.

— Вот миллионеры пошли, хитрые, — рассмеялась я, доставая тысячу рублей, — пригласил на свидание, а платить не хочет!

Кассир приняла деньги, выдала два билетика, и подозрительно осмотрела Назара.

— Что и вправду, миллионер? — недоверчиво спросила она у меня, как будто Назар, не человек, а экспонат безмолвный.

— Правда, — проскрипел Назар.

— Да по ходу обманул, видите, денег-то нет! — веселилась я, подмигивая женщине. — Заморочил голову бедной наивной девушке!

— Птичка, ты за это ответишь, — прорычал мне на ухо Назар, сжимая в объятия и утягивая к причалу.

Кассир, ещё долго выглядывала, рассматривая нас, стоящих в очереди таких же желающих прокатится на последнем рейсе теплохода «Ракета». А народу надо сказать оказалось много, и когда начали пускать на причаливший теплоход, нам, как почти самым последним, достались места только на открытой палубе, и то стоя.

— Надеюсь, это корыто не потонет, — ворчал Назар, сжимая меня в объятиях, пытаясь оградить от давки, когда теплоход повёз нас по водной глади, рассекая волны корпусом, — потому что это будет бесславный конец.

А я стояла, обхватив его руки, которыми он сжимал мои плечи и хмелела. От бриза речного, что забрался в мои волосы. От солнца вечернего, такого большого и оранжевого. От неба прозрачного, с полосками тонких облаков. И, конечно же, от мужчины, что стоял позади меня, и держал в объятиях, охранял от всяких посягательств, словно скала, большая и монолитная. От аромата его, от близости, от сильного, твёрдого тела, прижатого ко мне. С ним я чувствовала себя такой хрупкой, хотя совсем таковой не являлась, а с ним вот ощущала свою женственность в полной мере. И думала, что с ним я готова даже потонуть, настолько он во мне, настолько мне хорошо, просто рядом быть.

А Назару тоже было хорошо, потому, что в его прижатом со спины, ко мне теле, я отчётливо почувствовала, более твёрдую часть, и немного поёрзала.

— Ну, прости, Птичка, — склонился он к моему уху, почувствовав моё напряжение — с тобой только так!

— Назар, — я попыталась немного отстранится, не потому что мне было противно, и неприятно, я переживала за него, — мне жаль, что я так действую на тебя, наверняка тебе неловко…

— Вика, выключи свою рассудительность, и прекрати ёрзать, — шикнул он на меня, — просто знай, ты за всё ответишь, Птичка, — утробно и тихо-тихо, пробормотал он мне в самое ухо, так интимно и обжигающе, и ведь ничего особенного не сказал, а я чётко представила, как буду отвечать.