Куропаткин. Судьба оболганного генерала - Андрей Гургенович Шаваев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Для сравнения – в военно-стратегическом аспекте Черное море можно и нужно рассматривать по аналогии с морем Балтийским: такая же «прибрежная лужа» во владении нескольких государств, и также закупоренная проливами.
Но почему никогда не вставал вопрос завоевания территории вдоль пролива Скагеррак, связывающего Балтийское и Северное моря с Атлантикой?
Ответ – на севере Европы, в отличие от Балкан, никогда не было пресловутого национального, ИСЛАМСКОГО в противовес славянскому, православному этноконфессионального доминирующего фактора.
Позднее в своих воспоминаниях Куропаткин отмечал:
«Поворот в национальной политике, произошедший в царствование Александра III, требовал от России более определенной позиции по отношению к Балканским государствам и Турции. Отстаивать русские интересы на Балканском полуострове только дипломатическими средствами из-за соперничества других держав (не только Германии и Англии, но и Греции, Сербии, Болгарии и Румынии) стало очень затруднительным. Воздействие на Турцию или на Балканские государства путем выставления армии в Молдавии и Волыни, как это практиковалось в XVIII и XIX столетиях до 1877 года включительно, было теперь весьма проблематично вследствие враждебного к нам отношения со стороны Румынии (после отторжения от нее в 1878 году части Бессарабии), а также ввиду вступления Австрии в состав Тройственного союза, направленного и против России. Поэтому обычный для русских путь на Балканский полуостров через Румынию стал опасен.
Старая задача – сделать Черное море внутренним морем, несмотря на ряд проведенных с Турцией войн, – не только не решилась в XIX столетии, но и отодвинулась назад. Кроме турецкого флота на владение военными судами в Черном море стали претендовать Румыния и Болгария, освобожденные из-под турецкого ига русской кровью».
Босфор и Дарданеллы считались ключом к Средиземному и Черному морям. Постепенно с подачи Обручева идея о захвате и удержании плацдарма на Босфоре стала в Военном министерстве доминирующей. Подготовка к высадке десанта на побережье, занятое укрепленными позициями противника, – дело исключительной сложности, требующее детального рекогносцировочного обследования территории предполагаемых боевых действий с турецкой армией и флотом.
Куропаткин объяснял причины его направления на берег турецкий исключительно военными соображениями:
«Сведения о Босфорских позициях в Главном штабе были недостаточны.
Работа для пополнения их и определения, какими минимальными силами можно ограничиться при занятии нами Босфора, по воле государя была поручена мне, но она требовала большой тайны, поэтому пришлось принять на себя “для пользы службы” роль секретного агента, или попросту – шпиона. Работы можно было производить только переодетым, с фальшивым именем. Поимка такого лица с чертежами турецких укреплений привела бы в Турции к быстрой расправе – виселице. Заступничества нашего посла в Константинополе не следовало ожидать: он даже не должен был знать о моей командировке. Я мог надеяться (и то не на защиту в случае поимки, а на помощь при работах) на нашего военного агента в Константинополе генерала Филиппова и его помощника подполковника Чичагова, к тому же с первым можно было видеться только секретно».
Надо отметить, что генерал-майор Владимир Николаевич Филиппов в делах разведки был искушен и опытен, но о какой-либо серьезной помощи с его стороны в вопросах нелегальной разведки и речи не могло идти: турецкая контрразведка, когда этого хотела, работала плотно, жестко, мгновенно пресекая военный шпионаж, не церемонясь в выборе форм и методов, до конца раскручивая все нежелательные и потенциально опасные для Османской империи связи русского военного атташе.
Разведывательная миссия в Турцию действительно представляла смертельную опасность: если требовали интересы национальной безопасности, турецкие спецслужбы не щадили официальных русских представителей, проявляющих настырность в добывании разведывательной информации. Данный фактор сыграл трагическую роль в судьбе предшественника Филиппова.
Разведчик Куммерау
В 1879 году Главным штабом в Константинополь в качестве официального военного агента направлен подполковник генерального штаба Макс Эммануилович Куммерау.
Выпускник Николаевского кавалерийского училища, он ранее служил в гвардейском Драгунском полку и Главном штабе в Санкт-Петербурге. Во время Русско-турецкой войны назначен старшим адъютантом штаба 9-й кавалерийской дивизии, отличился при переправе через Дунай, взятии Никополя и боях под Плевной, за что награжден тремя орденами и золотой саблей.
После заключения мира оставлен в оккупационном корпусе и назначен членом комиссии по разграничению территории автономной турецкой провинции Восточной Румелии, где зарекомендовал себя с лучшей стороны и получил заслуженное повышение до руководителя легальной резидентуры русской военной разведки.
В качестве военного агента занимался тем, чем и должен заниматься офицер-разведчик в сопредельном государстве: собирал сведения о турецкой армии, ее союзниках, театрах военных действий, оперативной обстановке, добывал секретные документы, завязывал перспективные вербовочные контакты, приобретал новых источников информации.
Активность военного разведчика доставляла много беспокойства турецкой контрразведке, а профессионализм Куммерау порой ставил в тупик самых изощренных мастеров наружного наблюдения. Проблему решили радикально: 17 февраля 1880 года во время прогулки в пригороде Стамбула подполковник Куммерау был смертельно ранен несколькими револьверными выстрелами в упор. Полиция схватила убийц на месте – по официально озвученной турецким правительством версии, ими оказались фанатики-мусульмане, бежавшие из Боснии после ее оккупации австрийскими войсками.
Разведывательная миссия № 4 – неаегаа. Проведение
Куропаткин вспоминал:
«В Петербурге мне выдали заграничный паспорт на имя коллежского асессора Александра Николаевича Ялозо, помеченный 17 марта 1886 года и подписанный петербургским градоначальником, генерал-лейтенантом Треповым.
Прибыв в Одессу, я получил по выбору начальника штаба Одесского военного округа Протопопова в провожатые секретного агента турецкого подданного Ахмета Заирова. (Для того чтобы оградить меня от возможной измены с его стороны, семья Ахмета, проживавшая в Феодосии, была с его согласия арестована). На Босфоре я должен был появиться в качестве скупщика скота».
Прибыв в Турцию и разместившись, Куропаткин под предлогом охоты планомерно и последовательно обходил пешком побережье и предварительно намечал пункты, которые, по его мнению, должны были войти в линию русских укреплений после занятия плацдарма с целью его последующего удержания на южном и западном угрожающих направлениях.
Говоря о выполнении разведывательной работы на турецком побережье, Куропаткин отмечал:
«Трудность ее заключалась в том, что надо было быть постоянно настороже, делать шифром много записей, не иметь с собой карты и не делать никаких рисунков или чертежей, которые могли бы выдать меня в случае ареста.
Местность благоприятствовала скрытному производству работ: мало населения, дорог, селений, много зарослей дубняка. Кроме того, при следовании береговой дорогой по краю высот отлично были видны все турецкие сооружения и легко запоминались не только
