Солнце садится на Западе - Мари-Габриэль

Мне было до странного спокойно. Я радостно вернулась домой. Вечер был теплым. Сложила оставшиеся вещи. И стала в теплом предвкушении ждать завтрашней встречи с ним. Было немного тревожно от того, что я уезжаю. И с другой стороны, на душе было тепло от очередной возможности побыть рядом с Джейком.

Утро следующего дня встретило меня дождем. Дождь – обычное дело для Англии. Решив не сидеть на уроках в последний день, я пришла к школе попозже. Рабочий день Джейка подходил к концу. И я с трепетом ждала, момента, когда радостные студенты побегут вниз по лестнице, возвещая о конце учебного дня. И вот заветный час пришел. Студенты шумели бегом покидая классы, хлопали двери, стучали каблуки, поток все лился и лился, но… Джейка в нем не было. Я подождала еще. Он не выходил. Чувство тревоги росло во мне. Я поднялась наверх и заглянула в его класс. Там было пусто. Заглянула в соседний, оттуда выходила Эмма, она когда-то вела у меня дополнительные.

– Здравствуйте! – обратилась я к ней, – Вы не видели Джейка?

– Нет. Сегодня не видела, – ответила она.

Я спустилась вниз, вышла из школы и обошла вокруг. Вдруг он курит там, у заднего входа. Но нет, и там его не было. Ну где же ты!? Спросила я про себя. Я жду тебя. Я вернулась в школу, подойдя к стойке секретаря, я, стараясь не выдавать своего беспокойства и звучать как можно более отстраненнее, спросила:

– Скажите, пожалуйста, а Джейк уже ушел?

– Джейк? – переспросила секретарша.

– Да, Джейк Смит. Он уже ушел?

– А!, – поняла наконец секретарша, – Джейка не было сегодня.

– Как не было? Но он же был в расписании, – пропищала я натянуто-тонким голосом. Скрывать свои эмоции было уже запредельно трудно.

– Да, в расписании он есть, но сегодня он не работал. Он взял выходной.

– Спасибо, – тихо ответила я.

Внутри все опустилось. Осознание того, что произошло, еще не до конца пришло ко мне. Как же ты мог Джейк? Как ты мог? Я открыла фейсбук и дрожащими руками набрала. «Привет. Как дела? Все в порядке? Почему ты не пришел? Я ждала тебя». Подождала. Ответа не было. Судя по времени, он давно не был в сети. Ждать было глупо. Но я ждала. Я прошлась по дорожке до аллеи и обратно, еще и еще раз. Постояла у школы. Дошла до остановки. Вот оно, место, где мы стояли вчера. Как ты мог, Джейк? Как ты мог? Может быть, что-то случилось с ним? Что-то непредвиденное. Но секретарша сказала, что он взял выходной. Взял выходной, значит, заранее знал об этом. Или не знал. Но ведь мог бы сказать мне, что не придет. Что бы ни случилось, он знает, что я уезжаю, он мог бы мне сказать. А вдруг я больше не приеду и не увижу его. Вдруг не смогу сдать экзамен, или что-то еще. Джейк… ну что же ты! Я ведь просто хотела попрощаться. Солнце садилось. Отъезжающие автобусы становились золотыми в его свете. Вспомнилось, как вчера я так пристально смотрела на него, как будто зная, что я прощаюсь, а потом он запрыгнул в такой вот автобус, и я смотрела, как его фигура в окне удаляется от меня. И тут вдруг, я осознала, что все это правда. Что нечего ждать. Что он не придет. Увижу ли я его еще. Комок подступил к горлу, и я заплакала. Слезы катились ручьем, размывая закат, а я не могла и не хотела останавливаться. Некоторые прохожие косо смотрели на меня. Но мне было все равно. Мне было так больно и страшно. Я не плакала, я ревела. Как ребенок, которого все бросили; обманули, предали. В надежде успокоиться, я пошла в сторону Хилз Роуд. Я всегда иду туда, когда хочу успокоиться. Но на этот раз не выходило. Солнце село. Стемнело. Полил дождь. Дождь лил и лил. А я шла под дождем и рыдала. Рыдала от обиды, от боли, от абсолютной невозможности что-либо изменить. Рыдала из-за дурацких виз, из-за того, что завтра в Москву, из-за того, что, может быть, больше не увижу его. Прохожие смотрели на меня. А я сквозь слезы не видела никого, мне казалось, что я иду одна. Есть только дорога и я. Какое мне дело до них и до того, что они подумают. Совсем никакого. Интересна ли кому-то на самом деле чужая боль? Вряд ли. Что чаще испытывают к чужому горю – любопытство, не более. Где же ты, Джейк?! Как же ты мог так?! Что ты наделал?!..

Не знаю, как я пережила ночь. Как собралась утром. Голова кружилась, внутри екало, руки дрожали. От Джейка так и не было вестей. Фейсбук молчал. И мне было слишком больно, чтобы искать еще какой-то вид связи с ним. Главное сейчас было собрать все силы и не думать. Не думать вообще ни о чем. Олеся проводила меня до самого аэропорта. Бывают же такие замечательные люди! Не знаю, хватило бы во мне терпения, дружеской поддержки и душевности, чтобы провожать кого-то от Кембриджа до Хитроу. Ездившие по этому маршруту поймут меня. Спасибо большое ей. Мне не было грустно в дороге. В душе зияла дыра. Но я старалась думать о будущем и хорошем. По прогнозу в Москве было морозно, минус двадцать шесть. Когда мы приземлились в Домодедово, было уже темно. В салоне повеяло русским морозом. Я почему-то в тот момент я вспомнила Инну и ее сон… вот и сон сбылся, подумала я.

Это было очень странное чувство. Странно было снова чувствовать себя взаперти. Квартира казалась тюрьмой, а стражем в этой тюрьме была мама… Оставалась одна единственная мысль – я справлюсь. Выброшу все эмоции и справлюсь. Я переживу. И разлуку с Джейком и новое заточение здесь. Я все это уже переживала. Я все это уже знаю. Я переживу. Я сделаю. Но, сказать, как это всегда бывает, конечно, гораздо проще, чем реально сделать.

Утро следующего дня началось с еще одного происшествия, которому я не придала большого значения. Но все же. По привычке, перебирая новости в фейсбуке, я зашла на знакомую уже страницу Клэр Смит. На стене висело новое фото. Из бело-голубого свертка одеял торчала голова. Фото было подписано: «Мы появились на свет». Я ощутила какое-то отстраненное удивление. За которым последовал вопрос. Ну да, конечно. А что я хотела? Это вполне нормально, то, что беременная женщина родила. А чего еще я ожидала. Можно поздравить