Мир в подарок. (Тетралогия) - Оксана Демченко

Фьен Бо ненадолго замолчал, давая волвеку осознать сказанное. Йялл исправно осознал, подтвердив понимание кивком. Чесать ухо при начальстве было бы нелепо и даже невозможно. Хотя руки так и тянулись. Еще бы! Яснее ясного итог сказанного: уже сегодня у него будут широкие полномочия. Видимо, ненадолго, поскольку в Центральной провинции не любят суету. То есть работать надо быстро и четко.

– Вам придается группа инспекторов и экспертов, курсанты для оцепления и сопровождения тоже будут. Предоставляется право… – Фьен Бо извлек из кармана формкристалл и передал Йяллу, на миг прервав речь. – Право активно читать находящихся сегодня в Гирте сотрудников структур координаторов провинций. Отказ любых лиц от содействия будет расцениваться как безусловное основание к увольнению. – Генеральный инспектор сухо усмехнулся: – Всех сомнительных людишек мы не выловим, шеф‑инспектор, я прекрасно понимаю ваш нескрываемый скепсис. Однако задача пока что не столь глобальна. Желательно по возможности избежать проблем на краткосрочную перспективу. Я хотел бы получить больше людей… то есть волвеков, для этой акции. Однако вожак Даур Трой заверил меня, что на данный момент лишь вы способны точно интерпретировать результат чтения сознаний, у вас уникальный опыт жизни в нашем обществе. План обхода ведомств составлен. Прошу ознакомиться и немедленно приступить.

– Речь идет о расследовании и допросах? – уточнил Йялл, подключаясь к Среде и считывая план.

– Нет, только о чтении с последующим объявлением результатов и вежливой беседой, – покачал головой Фьен Бо. – Поймите, шеф‑инспектор, не все готовы принять и такое нарушение прав личности. Я беседовал с координаторами провинций и их помощниками. Противодействия не будет, но и режима максимального комфорта не обещаю. Идите. Ваши полномочия действительны на всей территории Гирта и его окрестностей до завтрашнего полудня. Это прямое распоряжение координатора Большого Совета.

Йялл молча поклонился и вышел в коридор. Рычания генеральный инспектор не мог слышать, но вряд ли сомневался в наличии комментариев. Полумеры! Всегда и всюду – полумеры. Надо найти людишек, это понимают многие – те же айри и особенно их старейшины. Очевидно, перед Советом, собранным по просьбе этой расы, именно ее лидеры будут устраивать грызню… Но даже теперь предписаны вежливость и ограничение прав, фактически сводящее на нет полномочия. Опознать в человеке второе дно несложно. Но собрать сведения по поводу его замыслов даже без права на допрос… Волвек усмехнулся. Похоже, снова случилось неизбежное и печальное. Люди дали ему право читать, имея в виду чтение мыслей. Слухи и сплетни в Среде который год приписывают стае эту способность. Мифическую, зато такую удобную для формирования атмосферы обид, отчуждения и подозрительности.

Сбежав по лестнице и небрежно толкнув плечом дверь, Йялл довольно взрыкнул. Хорошая группа! Его напарник Ларх по привычке полирует нашивку на куртке, безупречно сидящей по фигуре. Пятеро знакомых ребят, отнюдь не худших, лениво переговариваются и зубоскалят с Роем Орри. Тот, уловив всплеск внимания, первым обернулся и хитро подмигнул:

– Меня временно зачислили в курсанты, Тайя всех убедила. Правда, форму не дали и стэк тоже. Твердят, что гроллы и без того ужасны. Начинаем настройку, шеф? Наши мобили уже готовы.

– Начинаем, – благодарно согласился Йялл.

Настройка общности – непонятное людям свойство стайных. Непостижимое даже. «Вроде несоответствия возможностей зрения», – усмехнулся Йялл. Ну не видят люди многих цветов и оттенков, доступных гроллу. Принять чужие способности как данность, удобную и интересную, не хотят. Это их якобы унижает и делает неполноценными. Глупость! Но люди упрямо морщатся, глядя на показания приборов, и намекают: волвеки склонны преувеличивать и даже выдумывать. Нет указанных явлений, их бы давно зафиксировала современная и прогрессивная техника.

С общностью и того хуже. Среди доступных человеку способов восприятия мира нет даже близкого аналога. Разве что дар снавей… Так люди и его подвергают сомнению. Йялл подошел вплотную к Рою, двигаясь мягко, ровно, неторопливо и неотрывно глядя в глаза.

«Мы» – больше, чем «я». «Мы» – общность, соединяющая опыт и талант всех, формирующих ее, а вместе с тем угнетающая недостатки и ошибки каждого в отдельности. «Мы» – больше, чем дыхание в такт. Это простор полета, разум, обретающий крылья. Это ясность ощущений, недоступная одиночке. Полнота вдохновения, близкая к гениальности.

Рой негромко вздохнул‑зарычал, гораздо ниже доступного людям уровня восприятия звуков. Подтвердил полноту приятия и завершил взаимную отстройку. Рой‑Йялл зашагали к мобилям, спокойно и буднично. Рой‑Йялл сели каждый в свой салон в качестве пассажиров.

– Ведомство природопользования, – тихо распорядились оба. – Вызвать курсантов и обеспечить отсутствие перемещения персонала с этажа на этаж. Мы готовы начать.

Йялл, не включенная в общность малая часть сознания, уловил ноющий, испуганный вздох пилота. Пот, пробивший его мгновенно, и страх, столь же стремительно вырвавшийся наружу с этим стоном. Почему люди боятся неведомого? Не все, но многие. Частично по причине действия древнейших инстинктов, требующих стремиться к самосохранению. Частично из‑за своей массовости, допускающей несамостоятельность суждений и перекладывание ответственности на чужие плечи… Так дети боятся темного угла или страшной тени в коридоре. Только одни находят в себе силы проверить реальность угрозы, то есть идут ей навстречу, а другие прячутся от ужаса под одеялом.

Пилот сжал зубы и резко выдохнул. Он прятался от неведомого минуты две. «Совсем недолго», – благосклонно прикинул Йялл, щурясь и рассматривая набережную внизу.

– Вы сейчас знаете, о чем я думаю? – Голос у парня еще немного дрожал.

– Знаем, что пульс у тебя сто восемь ударов в минуту, причем за последнюю минуту снизился со ста шестидесяти семи, что уже неплохо, – улыбнулся Йялл. – Еще знаем, что ты успешно борешься с атавистическим страхом. И что к нам не испытываешь ни особой любви, ни критической неприязни.

– А подробности? – почти расстроился пилот, направляя мобиль к парковке у входа в ведомство. – Про внеплановый отпуск, скажем?

– Мы не читаем мысли, – заверил Йялл. Чуть насмешливо прищурился и добавил от себя лично: – Как ее зовут, я не могу сказать. Но уверенно ловлю несерьезность намерений. Если вы хотите решить сомнения во время отпуска, не советую. Слишком мало теплоты внутри. Лето, солнце и море не помогут согреть душу.

Пилот несколько напоказ рассмеялся, пожал плечами и небрежно уронил мобиль на свободное место, даже обшивка застонала при касании, спружинив.

– Мысли не читаете, – задумчиво подтвердил он, открывая все люки. – Зато ловите то, о чем я не рискую думать. Значит, не стоит спешить с отпуском.

Йялл кивнул, спрыгнул в траву и пошел к парадному крыльцу с белыми мраморными колоннами, не оглядываясь на мобиль, доставивший Роя. Люди не умеют строить общность. Однако двоих волвеков вполне достаточно, чтобы включить их в структуру, пусть и неполно. Сейчас Йялл‑Рой прекрасно чувствуют всю группу, ловят ее настроение и немного, совсем чуть‑чуть – формируют и настраивают. Только в рамках дозволенного: на внимательность и вежливость, на хладнокровие и ровность отношения, на взаимопонимание и взаимодействие.

– Первый этаж, приемные, канцелярия и служба протокола, – сообщил Ларх, пристраиваясь у левого плеча Йялла, на свое обычное место напарника. Толкнул локтем и тихо добавил: – Здесь дивные девушки работают. Давай познакомлю.

Фраза повторялась в неизменной, невесть когда выработанной форме, год за годом. Десять лет вместе! У Ларха уже старшему сыну четырнадцать, и он со свойственной людям поспешностью судит о напарнике и его затянувшемся одиночестве. В шестьдесят три пора уже внуков растить.

– Сегодня девушки даже тебе не будут рады, – усмехнулся Йялл. – Кто любит допросы и гроллье рычание?

Ларх тяжело вздохнул и замолчал. Однако – Йялл отметил привычно и с долей настороженности – своих коварных намерений не оставил. Зря. Сегодня требуется предельное внимание. Только это, ничего иного.

Волвеки скользили по коридору беззвучно и стремительно. Рой заглядывал в двери слева, Йялл обшаривал взглядом и чутьем помещения справа. Люди оборачивались, охали, роняли вещи – и запоздало изучали уже закрывшуюся дверь. Шепотом ругали желтоглазых зверюг, явившихся на миг призраками и сгинувших, укравших покой и оставивших в душе неприятный холодный след пристального и неделикатного внимания. Даже, пожалуй, спешного и грубого обыска…

Общность утомляет. Особенно если строится она с незнакомым, непривычным и неопытным сознанием. Хорошо хоть Рой принял настройку мягко и полно, работает на совесть и прижился в общности как родной, давний и близкий знакомый. И все же от предельной обостренности чувств ломит виски. В ногах возникает непривычная тяжесть и даже слабость. День кажется бесконечным. Да что там день! Этот коридор – нескончаем. Воздух тяжелый и плотный, приходится с силой прорываться сквозь заросли чужих эмоций. Недружественных, темных, мрачных. За каждой открытой дверью сперва вспыхивает испуг или удивление, затем растет обида. За закрытой и оставшейся позади – взрываются презрение и возмущение, они гремят обвалами нелепых домыслов и обвинений. Темным затхлым ручейком струится едва ощутимый, странный стыд. Люди боятся отдать свои мысли на рассмотрение даже на краткий миг. Словно это и ужасно, и больно, и позорно…