Контрразведчик - Станислав Гагарин

— Разве их было несколько? — спросил Самсонов.

— Лейв передал мне две.

— Кстати, товарищи, — перебил Леденена полковник Бирюков, — сообщаю вам, что Лейв Эйриксон и его друзья из Национального комитета ветеранов Сопротивления сумели представить своим властям неопровержимые доказательства, мягко говоря, нелояльного поведения Гэтскелла и его друзей. Как стало известно, вчера вся эта компания выдворена из Норвегии.

— В то время как я плавал на «Уральских горах» и «одалживал» зажигалки у мистера Гэтскелла, здесь, на берегу, шла работа по установлению личности Мороза. Во-первых, наши радисты, караулившие каждый его выход в эфир, с помощью передвижных радиопеленгаторных станций сумели засечь очередной радиосеанс Мороза и перекрыли шоссе, с которого велась передача. В зоне оказалось одновременно двенадцать автомашин разных марок, на которых ехало в двух направлениях тридцать восемь человек…

— Хорошо, хоть ни одного автобуса не попалось, — негромко проговорил капитан Корда.

— Да, в этом случае объем работы значительно бы вырос, — сказал Леденев. — Так вот… Все тридцать восемь человек — владельцы машин, водители и пассажиры — были взяты под наблюдение. Среди них оказался и санитарный врач торгового порта Василий Тимофеевич Еремин. Одновременно произошло событие, которое позволило резко сузить круг поисков. В управление обратился второй штурман теплохода «Уральские горы» Михаил Нечевин. В беседе с полковником Бирюковым штурман рассказал, что видел, как доктор Еремин писал что-то в каюте старпома, затем наблюдал реакцию Яковлева на эту записку. «Старпом прочитал записку, скомкав, сунул в карман и помчался убивать диспетчера», — сказал Нечевин, любитель разгадывать всевозможные тайны. На этот раз Нечевин оказал следствию большую услугу. Когда старпом выбежал из своей каюты, штурман вошел туда и снял со стопки бумаги, на которой писал Еремин, верхние листки. Он читал в детективных романах о том, что по вдавленным следам можно прочитать текст. Эти листки Нечевин и принес в управление, где специалисты действительно немедленно восстановили содержание записки, адресованной Яковлеву.

Теперь за Ереминым было установлено постоянное наблюдение, и, когда он, по своему обыкновению, выехал на такси за город, чтобы передать очередное сообщение в эфир, по пятам за ним следовала специальная машина, оборудованная аппаратурой, которая окончательно подтвердила, что и нынешняя, и все предыдущие радиопередачи — дело рук Еремина.

Решено было дождаться прихода «Уральских гор» и взять Мороза в тот момент, когда он будет пытаться передать что-либо Волку. О Волке мы уже знали и по приходе судна в порт устроили ловушку для обоих. Так была завершена операция.

— Ну, — сказал в заключение Леденев, улыбаясь и вновь пододвигая к себе сигареты, — могу еще прибавить, что после схватки в темноте с Волком я на всех смотрел… волком, ждал опасности со всех сторон. Исключая, конечно, штурмана Нечевина, который выручил меня в трудную минуту, сам того не подозревая.

— Это не совсем так, — заметил Бирюков. — Нечевину было поручено наблюдать за вами и при случае прийти на помощь. Он видел, как вы подались в трюм, и через какое-то время решил прогуляться туда тоже. Нечевин знал о том, что «директору ресторана» угрожает опасность, хотя и не мог даже предполагать, как и все мы, откуда она может прийти.

— Спасибо, что позаботились обо мне… Сильно подозревал я, — продолжал Леденев, — начальника рации Колотова, прямо-таки был уверен, что он и является тем, кто хотел разбить мне голову киркой. Сомневался в нем, пока Лейв Эйриксон не показал мне настоящего Волка. Он его как-то видел в компании с Гэтскеллом, а уж про Билла Лейв и его товарищи знали многое. Отличный он человек, этот ваш фронтовой друг, товарищ полковник.

— Да, — сказал Василий Пименович, — Лейв Эйриксон из тех людей, с которыми можно дружить по принципу: «Жизнь и смерть — поровну».

История третья

ДЕСАНТ В ПРОШЛОЕ

Труп на обочине

Мы, ниже подписавшиеся, инспектор Дресвинского дорожного отдела милиции старший лейтенант Кудинов В. А., путевой обходчик 7 дистанции Белозеров К. М., дорожные рабочие Селиверстов К. И. и Дорохин Е. В. составили настоящий акт в том, что 12 сентября 1963 года путевым обходчиком Белозеровым был обнаружен, а остальными осмотрен мужской труп, находящийся у километрового столба с отметкой «219». На трупе светлый костюм шерстяной, на ногах желтые туфли.

На голове трупа видна рана, от которой, вероятно, и наступила смерть. Лицо обезображено. В карманах пиджака обнаружен бумажник, а в нем сто двадцать три рубля и документы на имя Миронова Сергея Николаевича, начальника отдела техники безопасности Понтийского управления тралового флота. На металлическом дорожном столбе виднеются следы крови…

Доношу, что на вверенном мне участке в 06 часов 40 минут 12 сентября 1963 года путевой обходчик Белозеров К. М. обнаружил у железнодорожного полотна, на 219-м километре мужской труп, о чем известил меня. Когда я прибыл на место происшествия, там уже были рабочие дорожной бригады, ремонтирующие путь, но, по их словам, к трупу никто не прикасался. Мною была вызвана оперативная группа и составлен акт первоначального, поверхностного осмотра места происшествия и самого трупа.

Согласно обнаруженным документам, погибший был начальником отдела техники безопасности Понтийского управления тралового флота Мироновым Сергеем Николаевичем. Идентифицировать личность по фотографиям на паспорте и удостоверении не представилось возможным, так как лицо трупа сильно обезображено, очевидно, при ударе о километровый столб при падении с поезда. В бумажнике, помимо денег (123 рубля) и документов, находился посадочный талон на поезд № 14, Москва — Понтийск, вагон седьмой, место восемнадцатое. Поезд Москва — Понтийск проходил на этом участке в 22 часа 30 минут.

Прибывший с опергруппой судмедэксперт Волчанинов А. Т. констатировал, что смерть Миронова наступила примерно в то время, когда проходил указанный поезд, от сильного удара в области головы, приведшего к разрушению головного мозга.

Можно предполагать, что погибший был сброшен с поезда неизвестными преступниками. По линии следования скорого поезда 14, Москва — Понтийск, отправлена срочная телеграмма…

Леденев не любил приходить на вокзал слишком рано и потом ждать, когда станут появляться соседи по купе, такие смешные в своей суетливости и заботах поскорее и поудобнее устроить чемоданы, как будто едут их вещи, а не они сами. Попутчики затем сядут, окруженные родными и друзьями, будут передавать бесчисленные поклоны близким, посыпятся последние просьбы, наставления, советы и даже расспросы, хотя, казалось бы, обо всем переговорили дома. Тут самое время выйти на перрон курить, так как места всем не достанется. За пять минут до отхода, когда проводница сурово удалит «посторонних», — снова взрыв человеческих эмоций, всплескивается суета, последние выкрики с перрона. Но вот поезд трогается, страсти постепенно утихают, люди начинают замечать, что в вагоне есть и попутчики, звучит традиционное: «Вы до конца?», и дорожная жизнь входит в обычную колею.

Юрий Алексеевич Леденев приходил к поезду за несколько минут до отхода. А если располагал временем, то предпочитал побродить по вокзалу, рассматривая пассажиров и пытаясь угадать, кто они, куда и зачем едут. Вещей у него всегда бывало немного, лучшего места в купе для чемодана он не искал, провожающих не имел, поэтому и позволял себе не торопиться.

Но в этот раз он изменил своим привычкам. Поезд из Поморска, на котором Леденев приехал в Москву, прибыл рано утром, ближайший на Понтийск уходил в девятнадцать часов. Весь день Юрий Алексеевич колесил по Москве, дважды побывал в кино и когда в половине седьмого оказался на Курском вокзале, ходить по его залам настроения не было. К тому же вокзал принялись перестраивать, теперь и залов-то как таковых не оказалось здесь вовсе.

Состав только подали, когда Леденев появился на перроне. У него был седьмой вагон. Через два вагона — ресторан. Пассажиров на перроне собралось много — курортный, «бархатный», сезон был в разгаре. Но когда Юрий Алексеевич разыскал семнадцатое место в пятом купе, то там никого не оказалось. Шевельнулась мысль, что придется ехать в одиночестве. «Это не так уж плохо», — подумал Леденев, но тут же обозвал себя наивным чудаком. Разве идут на юг пустые поезда в сентябре?

Он смотрел в окно, наблюдая, как суетились на перроне пассажиры, когда за спиной послышался звук отодвигаемой двери. Юрий Алексеевич повернулся и увидел улыбающегося мужчину. Он был примерно одного с Леденевым возраста, плотный, выше среднего роста, в легкой летней шляпе и светлом костюме тонкой шерсти. В руках мужчина держал чемодан и увесистую дорожную сумку.