ЗАГОВОР ГОРБАЧЕВА И ЕЛЬЦИНА: КТО СТОЯЛ ЗА ХОЗЯЕВАМИ КРЕМЛЯ? - Александр Костин

Подготовка к смене власти шла активно. Уже было получено согласие В. В. Щербицкого на перевод его в Москву. В Орготделе ЦК узкая группа посвященных активно работала над проектом положения «О Председателе партии». На конец ноября был запланирован очередной Пленум ЦК, на котором ожидались важные кадровые перестановки. Во-первых, на пост Председателя партии будет выдвинут Л. И. Брежнев, который уже не раз просил членов Политбюро «отпустить» его на покой. Во-вторых, будет избран новый Генеральный секретарь. Перед Андроповым встал извечный гамлетовский вопрос «Быть или не быть». И когда, будучи вызванным на 12 часов 9 ноября 1982 года на аудиенцию к Л. И. Брежневу, Ю. В. Андропов получил задание готовить материалы Пленума по объявленной ему повестке дня, он решил — «быть», а метроном начал отсчитывать оставшиеся часы жизни Генсека. Таким образом, практически один в один, повторилась ситуация 30-летней давности, когда стареющий Генсек, И. Сталин, также наметив кардинальные политические, экономические и кадровые перемены, не дожил нескольких дней до намеченного Пленума ЦК. Так же, как и Брежнев, он хотел отойти от дел, заняв почетный пост Председателя партии. Так же, как Брежнев, наметил передать власть молодым выдвиженцам и на главный пост, которым должен был стать пост Председателя правительства, уже был подобран 50-летний Пантелеймон Кондратьевич Пономаренко. Увы, «внезапная» смерть Сталина перечеркнула все эти планы. Предоставим слово Валерию Легостаеву — прекрасному журналисту и мужественному гражданину России, поплатившемуся жизнью за свои откровения:

«Утром 9 ноября Брежнев выехал из Завидова в Кремль на работу. Перед выездом от него в приемную передали Захарову указание пригласить на 12.00 к Генсеку Андропова. Встреча состоялась.

Вроде бы на ней был кто-то еще. О чем говорили, доподлинно неизвестно. Однако, исходя из общей ситуации, можно утверждать с высокой степенью вероятности, что Андропову было сказано о принятом решении рекомендовать на ближайшем Пленуме к избранию генсеком Щербицкого. Андропову, как второму секретарю, предстояло заняться организационной стороной подготовки Пленума. Утром следующего дня Брежнева обнаружили в спальне на даче в Кунцеве мертвым. Кто? Как? Почему? Ответ известен. По свидетельству Владимира Медведева, сотрудника охраны Брежнева, первым на дачу прибыл Андропов. Был сосредоточен, деловит волос на голове не рвал. Следом прикатил верный Чазов. За ним — «скорая помощь». Членов ПБ на дачу не допустили. Видите ли, Виктория Петровна не велела. Особенно велела не пускать Черненко. Ну да, он-то, наверное, и был третьим на последней беседе Генсека с Андроповым. Мне уже раньше доводилось писать в «Завтра» о многочисленных неясностях в обстоятельствах смерти Брежнева. Поэтому не буду педалировать здесь эту тему снова. У меня не вызывает сомнений, что Брежнев пал жертвой политического убийства в пользу Андропова. Впрочем, так же, как раньше такими жертвами стали Гречко, Кулаков, Машеров и Суслов. Но это я так думаю. Других ни в чем не убеждаю.

На Политбюро, разумеется, под председательством Андропова, избрать его Генсеком предложил «дохлый хозяйственник» Устинов. Он, наверное, сказал: «Предлагаю Юрия Владимировича как ближайшего соратника ныне покойного Леонида Ильича», — и замедленно стряхнул с маршальского погона невидимую пылинку. Сидевшие вокруг стола члены дружно опустили в знак согласия свои головы. Ведь среди них не было самоубийц. Помню, когда я только что пришел на работу в аппарат ЦК, один из тамошних старожилов сделал мне по доброте душевной напутствие: «Запомни, — сказал он, — здесь есть дураки, но нет лопухов. Здесь все секут». Члены Политбюро, «избирая» Андропова, конечно, тоже «секли», что именно вокруг них происходит. 12 ноября 1982 г. внеочередной Пленум ЦК КПСС под гром оваций официально провозгласил Андропова своим новым Генеральным секретарем. Спустя полгода, Генсек присовокупил себе еще и пост Председателя Президиума ВС СССР. Это был завершающий этап классического государственного переворота, в результате которого Андропов сосредоточил в своих руках всю полноту власти над самым крупным государством на планете. Со времен княгини Ольги ни один русский сирота не достигал в России столь грандиозных карьерных высот.

Должен признаться, что в глубине души сам я не очень порицаю Андропова за те темные истории, что сопровождали его по пути наверх. В конце концов, большая политика и тайные убийства, а также прочие подлости сочетаются нормально, как, например, футбол и переломанные ноги. Издержки профессии. Однако мне представляется исторически непростительным преступлением Андропова против России в образе СССР и против населяющих ее народов то, что, будучи 68-летним смертельно больным человеком, он, тем не менее, домогался высшей власти и в конце концов неправыми средствами узурпировал ее в своих слабеющих руках. Это был акт откровенного пренебрежения жизненными интересами великой страны, демонстрация глубокого презрения к судьбам советских народов. Многолетнее пребывание Андропова на посту Председателя КГБ, его интриги в личных целях привели к тому, что в начале 80-х на вершине власти в СССР не осталось никого, кому было бы по силам и по чести взвалить на себя тяжелую ношу политического лидерства в измотанной мелкими неурядицами стране. Поэтому, когда в феврале 1984 г. Андропов умер, процесс смены власти вышел из под какого-либо контроля и приобрел неуправляемый характер. Это стало началом небывалой геополитической катастрофы. Когда в том же 1984 г. испустил дух маршал Устинов, последний лев сталинской эпохи, настал черед мелких партийных шакалов. Не без поддержки со стороны КГБ новым генсеком стал андроповский «крот» в ЦК Горбачев, политический шулер и демагог. На протяжении всей его, губительной для страны, карьеры КГБ опекал шулера, пока в августе 1991 г. он не предал и само это достойное ведомство, подведя его под тупоголовую дубину марионетки Бакатина.

Кстати, случайно или нет, но в те самые дни, когда российское общество переживало трагедию теракта в московском метро, в Интернете появились сообщения об очередной подкормке Западом Горбачева, на этот раз в форме приза Национальной академии звукозаписи США «Грэмми». Смотри, Россия, и учись ненавидеть. Хотя бы тех, кто тобою торгует»[157].

Однако кроме «исторически непростительного преступления», в котором журналист так яростно обвиняет Андропова, за плечами последнего имеется, по крайней мере, одно уголовное преступление — государственная измена. Дело было связано с изменником Родины генералом ГБ Калугиным, который возглавлял Управление «К» (контрразведка и внедрение агентов в разведку зарубежных государств). Когда Андропову стало известно, что Калугин является завербованным агентом ЦРУ США, он понял, какая опасность нависла над ним самим, поскольку Калугин сделал блестящую карьеру именно при нем — Андропове. О том, что Андропов прекрасно знал о предательстве Калугина, свидетельствует генерал-майор в отставке Докучаев, выпустивший книгу: «Москва. Кремль. Охрана». Генерал знал прекрасно о преступлении как Калугина, так и покрывавшего его Андропова, поскольку в 1972 — 1975 гг. он возглавлял отдел внешней разведки Первого главного управления КГБ СССР, а поэтому нет никаких оснований сомневаться в его искренности:

«Агента (генерала Калугина. — А. К.) не лишили генеральского чина, не вывели из штатов КГБ и не отдали под суд. Вместо этого Андропов провел с ним «серьезную беседу» и назначил заместителем начальника Ленинградского УКГБ. По мнению Докучаева, «это было сделано очень мудро», поскольку Андропов «полагал, что Калугин исправится и станет на путь честного отношения к порученному делу и к своим гражданским обязанностям». Не слабая была в СССР госбезопасность при Андропове, правда? Назначить одним из руководителей УКГБ в Ленинграде, где сосредоточено созвездие стратегически важных оборонных предприятий, человека, пусть хотя бы подозреваемого в работе на ЦРУ, для них было «очень мудро». Политический контекст этой ситуации понятен. Борьба за кресло Генсека вступала в решающую фазу, и, естественно, Андропову не хотелось привлекать внимания к факту предательства в руководстве своего ведомства. А интересы личной карьеры всегда были для Андропова абсолютным приоритетом по сравнению с его служебным и партийным долгом. В случае с Калугиным, обеспечив ему безнаказанность, Андропов, получается, сам совершил акт государственной измены. На нем тогда вина за то, что предатель смог открыто вредить стране еще в течение почти 30 лет, причинив своей деятельностью колоссальный ущерб интересам государственной безопасности СССР, а затем Российской Федерации. Только в июне 2002 г., видимо, с высокого позволения президента Путина, Московский городской суд, наконец-то, решился публично назвать Калугина тем, кем он и был на самом деле со времен и под крылом Андропова: изменником Родины»[158].