Обними меня на рассвете (ЛП) - Брэдли Шелли

Он прикусил язык и сдержал клятву. Она не была готова к этому. Анке предстояло многое сделать для эмоционального исцеления. Они должны были восстановить доверие. Лукан поклялся сделать все, что потребуется, и быть рядом с ней на каждом шагу.

— Ты права. Ты не моя проблема, потому что ты вообще не проблема. Ты нежная женщина, которая имела несчастье быть атакованной кем-то ужасным, стремящимся причинить тебе боль, чтобы уничтожить меня. Ты выдержала и выжила. Я горжусь тобой. Тот факт, что ты здесь со мной, согревает мое сердце. Ты — самая красивая женщина, кого я видел за последние месяцы. Твои шрамы — это не ты. — Он опустил руку, чтобы прикрыть ее сердце. — Вот оно да. То, что здесь есть, делает тебя особенной. Поверь мне, чтобы я мог помочь тебе.

Анка сглотнула и замерла. Ее пальцы сжались сильнее. Она выглядела так, словно отчаянно хотела ему поверить… но не могла. Лукан подавил разочарование.

— Остановись. Просто остановись! — закричала она. — Мне не нужна жалость. Я прекрасно справляюсь и без того, чтобы ты меня жалел. Или ты тоже хочешь трахнуть меня из жалости?

Может быть, именно так она и думала? Или она просто пытается оттолкнуть его? В любом случае Лукан не испытывал ничего подобного. Ее мучения душили его. Неужели Шок помог ей залечить душевные раны? Или же она была такой уже несколько месяцев — узловатым комком боли, отталкивающим любого, кто пытался ей помочь? Теперь, когда она разговаривала с ним, он ни за что не отпустит ее, особенно сейчас, когда ей нужно было избавиться от этой ядовитой агонии внутри себя.

Ему вспомнились некоторые слова Митчелла Торпа. Владелец клуба предсказал, что Анка заставит его посмотреть, насколько он предан ее нуждам. Она была близка к тому, чтобы обнаружить, что не сможет сбить его с ног ни ломом, ни всей магией мира.

— Жалость не имеет никакого отношения к тому, что я чувствую, любовь моя, — прорычал он.

Затем он толкнул ее обратно на коврик. Лукан не дал ей ни секунды на размышления о том, что он задумал, прежде чем устроил ее под собой, раздвинул ноги своими коленями и снова вонзил член глубоко в нее. Она брыкалась под ним, дергалась и задыхалась.

— Какого черта ты делаешь? Дай мне встать! Мне не нужна твоя жалость.

Слезы, струившиеся по ее лицу, разбили ему сердце.

Он отстранился почти до отказа, затем начал погружаться в нее одним уверенным, медленным ударом за другим, наклоняя ее бедра так, чтобы попасть в то чувствительное место внутри, которое никогда не подводило, приводя ее прямо к кульминации.

— Тебе же не кажется, что я тебя жалею? Я хочу тебя, любовь моя. Я хочу обнять тебя, исцелить. По твоим словам, я хочу тебя трахнуть. Ты потеряла все в ту ужасную ночь, но и я тоже, и теперь ты снова здесь, со мной. Если я не причиняю тебе боль, перестань считать, что ты знаешь, что я чувствую, и возьми все, что я хочу тебе дать. Отпусти всю боль, что внутри.

Она вонзила ногти ему в плечи и с пронзительным вздохом откинула назад голову от удовольствия.

— Лукан!

— Вот так, любовь моя. Ты такая мокрая, и то, как ты прижимаешься ко мне… Боже, я мечтал снова быть с тобой. Бесконечные ночи мечтаний только об этом.

Их любовные ласки зарядили его так, как не смогла бы ни одна суррогат, даже больше, чем нежные ласки, которыми они делились во время спаривания. Пребывание с Анкой всегда трогало его, приближало к ней, укрепляло их связь. Но придавить ее своим весом и опустошить, оскалив зубы, выпятив бедра, — все это распутывало что-то внутри него, что он держал крепко в тайне в течение целого столетия. Анка всегда была немного сдержанной и чопорной, нежной. Он относился к ней соответственно во всех аспектах их жизни. Но теперь… она раздвинула ноги шире под ним, горячо прикусила мочку его уха и извивалась под ним, ее складки стали еще более гладкими, набухая, сжимаясь вокруг него, пока удовольствие не закипело внутри него. Лукан безжалостно сдерживал его. Сначала Анка.

Просунув руку между ними, он обвел большим пальцем ее клитору и улыбнулся, когда она вскрикнула и прижалась к нему еще сильнее. Между ними закружилась энергия. Крошечные точки танцующего света и невидимые нити силы обвились вокруг них обоих. Ее кожа покраснела, а дыхание почти остановилось. Да, она вот-вот упадет в бездну наслаждения, и по тому, как покалывание собралось у основания его позвоночника, Лукан понял, что не сможет долго продержаться против этого мощного рева наслаждения.

Он запустил свободную руку в ее волосы и поднял ее лицо к своему.

— Посмотри на меня.

Она моргнула и открыла глаза, остекленевшие и расфокусированные. Она медленно остановила на нем свой пристальный взгляд и заскулила, когда он протолкнул свой толстый член еще глубже, чем раньше.

— Лукан…

— Да, любовь моя. Давай со мной. Пусть это случится. Я буду здесь, чтобы поймать тебя.

Когда она пристально посмотрела ему в глаза, все ее тело напряглось, и он почувствовал, как ее плоть сжимает его, словно тисками. Она выкрикнула его имя, и этот звук сорвал последние остатки его самообладания. Он прижался к коврику, используя пол как рычаг, чтобы проникнуть глубже в нее, пробиваясь снова и снова, даже когда ее гладкие стенки доили его, уговаривая последовать за ней в кульминационный момент. Черт побери, эта назревающая эйфория в основании его позвоночника раздулась. Ничто не могло помешать этому кружащемуся блаженству разорвать его тело на миллион кусочков.

Когда ее ногти еще глубже вонзились в его плечи, и она сердечно посмотрела на него, Лукан потерял остатки самообладания:

— О, любовь моя. — Он тяжело дышал, чувствуя, как горная волна наслаждения растет и вздымается, достигая своего неизбежного завершения. — Вот так. Ты ощущаешься… да!

Его тело вспыхнуло, когда грандиозные ощущения прокатились по нему. Он толкался и толкался в нее, пока не потерял способность управлять своим телом, пока не перестал дышать. Его горячее семя омыло ее стеночки, и он почувствовал, как она снова сжалась вокруг него с криком, создавая еще одну звездную вспышку чувств. Сердце стрекотало, дыхание шипело, удовольствие бушевало, он почти потерял сознание.

Он втянул огромный глоток воздуха обратно в легкие, когда густая, яркая масса энергии врезалась в его тело. Его скользкая от пота грудь накрыла ее, когда он обнял Анку и заставил свою гудящую голову проясниться, чтобы он мог сосредоточиться на ней.

— Ты в порядке?

Она замерла на некоторое мгновение, и Лукан испугался, что причинил ей какую-то ужасную боль. Неужели она истекла кровью? Почувствовала боль от его грубого прикосновения?

Наконец она кивнула:

— Со мной все в порядке.

Но ее дыхание было неглубоким, а взгляд — вороватым. Она осторожно толкнула его в плечи.

— Что случилось?

— Не могу дышать.

Лукан нахмурился. Она солгала. Под ним ее грудь вздымалась и опускалась. Но он приподнялся на локтях, чтобы дать ей немного пространства.

— Так лучше?

Ее лицо еще больше напряглось.

— Дай мне встать.

— В чем проблема, Анка? Мы не сделали ничего плохого. Мы были парой. Мы можем быть снова вместе. Я люблю…

— Прочь! Сейчас же! — Она отчаянно оттолкнула его, ее дыхание было быстрым, неистовым и неровным. — Слезай!

Паника сделала ее движения безумными. Ее поведение не имело никакого смысла, если только…

— Ты боишься Шока?

Свежий блеск ее глаз, как будто реакция любовника только что пришла ей в голову, еще больше расстроил ее.

— Я не могу. Пожалуйста, дай мне встать. Я…я не могу терпеть тебя сверху. Твой вес.

Она крепко зажмурилась. — Матиас…

Черт! Лукан вышел из цепких глубин ее тела, все еще твердый, все еще жаждущий большего, и перекатился на ноги. Матиас прижал Анку к земле, оседлал ее, заставил бояться оставаться лицом к лицу с человеком, который все еще любил ее. Эта мысль раздавила что-то в его груди. Этот ублюдок заплатит своей чертовой жизнью, даже если это будет последнее, что он сделает.