Миры Роджера Желязны.Том 18 - Роджер Желязны

— Он обещал, что леди Крессильда будет моею, — признался Корнглоу.

— Легко ему обещать, — молвила женщина. — Я — Леонора, с виду — простая молочница, но пусть тебя не обманывает мой наряд. Я здесь, чтобы предупредить тебя: дама, с которой ты намереваешься вступить в союз, — стерва и подколодная змея, каких свет не видывал.

Корнглоу опешил. Он с растущим любопытством разглядывал Леонору.

— Госпожа, не знаю, как мне и поступить. Не могли бы вы, случаем, посоветовать?

— Могла бы, — отвечала Леонора. — Погадаю тебе по руке, и все решим. Пойдем туда, там будет удобнее.

Леонора увлекла его обратно в конюшню, в уголок, где охапками лежало сено. Глаза у нее были огромные, смелые, колдовские, прикосновение — легкое, как перышко. Она взяла Корнглоу за руку и усадила рядам с собой.

Глава 4

По всем сообщениям, намеченная Аззи постановка возбудила в Духовном Мире значительный интерес, вплоть до заключения пари, и в то же время пошли первые сбои. Разумеется, главный сбой — внезапное освобождение древних богов, Зевса и его команды. Все это требовало от Михаила неусыпного внимания, и все это он имел в виду, когда согласился встретиться с ангелом Бабриэлем.

Архангел принял Бабриэля в конференц-зале Здания Райских врат, в деловой части Срединных Небес. Райские врата — высокое впечатляющее сооружение, ангелам хорошо работается в его стенах. Тут и несказанная радость приближения к Высшему, и приятное сознание, что тебя окружает архитектурный шедевр.

Был ранний вечер, в городе Благих Эманации, как еще называют Срединные Небеса, накрапывал грибной дождик. Бабриэль спешил по мраморным коридорам, пролетая для скорости по двадцать — тридцать футов, несмотря на таблички, предупреждающие на каждом шагу:

«В КОРИДОРАХ НЕ ЛЕТАТЬ».

Наконец он достиг правого крыла, где начинались кабинеты Михаила, постучал и вошел.

Архангел сидел за столом, перед ним лежали раскрытые справочники. Сбоку тихо гудел компьютер. Кабинет был залит ровным золотистым светом.

— Почти вовремя, — сказал Михаил с легкой досадой. — Я должен немедленно отослать тебя назад.

— Что случилось, сэр? — спросил Бабриэль, опускаясь на диванчик для посетителей напротив начальственного стола.

— Дело с Аззи и его постановкой обернулось куда хуже, чем мы предполагали. Похоже, наш демон заручился у Ананке дополнительной степенью свободы: получил карт-бланш на чудеса для претворения в жизнь своего замысла. Ананке же постановила, что нам, служителям Добра, не положено никаких особых привилегий. Мало того, мне стало известно, что Аззи придумал способ извлечь Венецию из реального времени и превратить в самостоятельную объективную единицу. Знаешь, чем это чревато?

— Не совсем, сэр. Нет, не знаю.

— Поганый демон сможет, по крайней мере теоретически, переписывать историю, как ему заблагорассудится!

— Но ведь, сэр, отдельно взятая Венеция не сможет влиять на ход мировой истории.

— Верно. Зато это может послужить примером для недовольных, считающих, что истории якобы следовало развиваться иначе, в смысле человеческих невзгод и страданий. Концепция Переписываемости подрывает самою доктрину Предопределения. Человечество окажется в мире, где роль случайности будет еще больше теперешней.

— Хм-м, это серьезно, сэр, — сказал Бабриэль. Михаил кивнул:

— Угроза нависла над всем космическим миропорядком. Демон посягнул на нашу давно и всеми признанную исключительность. Под вопросом самый принцип Добра.

Бабриэль от изумления открыл рот.

— Впрочем, по крайней мере одну услугу он нам оказал, — продолжил Михаил.

— Какую же, сэр?

— Освободил от унизительной обязанности быть честными. Развязал нам руки. Это больше не джентльменская игра. Наконец-то мы можем забыть про угрызения совести и сражаться, ни на кого не оглядываясь.

— Да, сэр! — подхватил Бабриэль, хотя до сей поры не замечал, чтобы архангела останавливали соображения совести. — А что, собственно, потребуется от меня?

— Нам стало известно, — сказал Михаил, — что замысел Аззи включает чудесного коня.

Бабриэль кивнул:

— Вполне в его духе.

— Незачем пускать эту историю на самотек. Отправляйся на Землю, Бабриэль, в поместье Родриго Сфорца, и сделай что-нибудь с чудесным конем, который сейчас дожидается в его конюшне.

— Слушаю и повинуюсь! — вскричал Бабриэль, поворачиваясь на каблуках. Он взмахнул крыльями и стремительно пролетел по коридору. Дело не шуточное!

В три счета ангел оказался на Земле. Доли секунды хватило, чтобы сориентироваться, и вот он уже летел, плеща крылами, к имению Родриго Сфорца.

Бабриэль легко опустился на дворе. Только-только светало, графская прислуга еще спала. Ангел огляделся и двинулся к конюшне. Оттуда доносились звуки откровенной любовной возни, хихиканье и хруст соломы.

Бабриэль услышал ржание и вскоре увидел привязанного поблизости белого жеребца с богато расшитыми седельными сумками. Ангел успокоил благородного скакуна, отвязал поводья.

— Идем со мной, моя радость, — сказал он.

Глава 5

Корнглоу обнаружил, что лежит на соломе, запутанный в руках и ногах, из которых лишь половина принадлежит ему. Сквозь недостроенные стены конюшни проникал солнечный свет, сильно пахло соломой, навозом и лошадьми. Корнглоу высвободился из объятий женщины, с которой так бездумно спутался, торопливо натянул одежду и встал.

— Куда спешить? — спросила проснувшаяся Леонора. — Останься.

— Некогда, некогда, — пробормотал Корнглоу, запихивая рубаху в штаны и ноги в башмаки. — У меня приключение!

— Забудь ты свое приключение, — сказала Леонора. — Мы с тобой друг друга нашли. Чего еще надо?

— Нет, мне нельзя мешкать! Надо скорее все сделать! Где мой чудесный конь?

Корнглоу обшарил конюшню, но конь как сквозь землю провалился. Единственное, что ему удалось найти, — это привязанного у стены маленького пегого ослика. Ослик открыл рот, показав желтые зубы, и громко крикнул: «Иа!» Корнглоу всмотрелся и сказал:

— Неужто какой-то чародей так заколдовал моего скакуна? Выходит, так… Ладно, если я на него сяду, он, без сомнения, со временем примет прежнее обличье!

Корнглоу отвязал ослика, вскочил ему на спину и что есть силы заколотил пятками по бокам, понуждая животное выйти во двор. Ослику это не понравилось, но Корнглоу настоял. Они проехали через птичий двор, мимо огорода, и оказались перед воротами.