Тоомас Нипернаади - Аугуст Гайлит

И хозяин Леозе Яан Мельц идет в лес, ложится под дерево, задумав как следует соснуть. На праздник он не покажется до тех пор, пока солнце не перевалит за полдень, тогда, может, и заглянет к ним ненадолго. Пусть едят и пьют без него, свой скот, муку и деньги он им отправил, пусть вся эта орава переваривает его добро — что ему тягаться с ними? И вскоре хозяин Леозе уже храпит, скрестив руки на груди и раскинув ноги.

А Тоомас Парви проводил невесту в клеть и теперь стоит перед ней, исполненный изумления, почтения и радости. Он стесняется даже взглянуть на нее, ему хочется только обнять девушку, обхватить ее своими сильными руками. Но попробуй удержи такую — живая как ртуть, и неугомонная, никак не устоит на месте. А ведь надо и это рассмотреть, и того коснуться, каждую малость надо разглядеть и потрогать. Так и не подхватить невесту на руки, всякий раз вырывается, скачет, как кузнечик, с места на место. А хорошо бы сейчас, пока они вдвоем, обсудить кое-чего, потом-то времени ни будет. Но ведь женщины, они такие, никогда не понимают ни настроения твоего, ни желания. А Маарья Мельц уже выскочила из клети и бегает в большом саду, как девчонка.

Повозки одна за другой въезжают во двор. Семейство Юри Аапсипеа на тройке, Яан Ярски с чадами и домочадцами в роскошной карете. Знакомые и друзья, близкие и далекие, хозяева и бобыли, ремесленники и чиновники, мужчины и женщины, девушки и дети — широкой рекой текут к господскому дому. Кадри Парви и Меосу Мартину только и остается, что стоять на одном месте и смиренно принимать нескончаемые приветствия, поздравления и подношения. Две проворные женщины так и снуют между Кадри и клетью, относят половины телячьих туш, поросят, свиные окорока, пироги и булки, бутылки водки и прочее добро, которое доставляют гости.

- То-то и оно, - расстраивается Меос, - все сволокут в клеть, и кто будет разбирать, что принесли Кадри, а что ему, Меосу Мартину? Оба ни хозяева на празднике, а как потом делить это несметное количество окороков, сервизов, дорогих вин? А один псих, охранник Пеэтер Питка, удумал подарить живого жеребенка. «Стоит у меня дома эта скотинка, - радостно сообщил он, - а что я буду с ней делать? И тут меня осеняет — дай-ка сведу жеребенка в подарок!» - выпалил Пеэтер Питка и привязал жеребенка к изгороди.

- Вот подлец! - думает Меос Мартин, - привел прекрасного жеребенка и ни словом не обмолвился, кому именно! Его малютке Йонатану, Тоомасу Парви или, может, семидесятилетней Кадри Парви? Привел с задней мыслью — бабка на старости лет станет ездить верхом, вот и скакунок под рукой? Теперь дознавайся, кому он жеребенка привел? Черт бы побрал эту злополучную идею- ничего глупее нельзя и придумать! Теперь у Кадри клети и сараи будут набиты до самого потолка, а он, Меос Мартин, совсем разорившийся по такому важному случаю, получит кукиш с маслом? И гости тоже странные какие-то, спрыгнут с воза — и сразу к Кадри, а уж потом только к нету. Должно-то быть наоборот, Меос больше потратился, ему почет и уважение больше. Все подношения должны отправляться в клеть из рук Меоса, а не из рук Кадри. Если дело и дальше так пойдет, его маленькому Йонатану и десяти крон на зубок не достанется! Нет, его семейство должно начать действовать. Как только въедет новая телега, его люди сразу окружат гостей, поблагодарят любезных гостюшек от имени Меоса Мартина, сразу расскажут, во что обошлись крестины, сколько телят, свиней, поросят, курей, индюков, уток, овец, телят, свиней, поросят, кур, индюков, ток, овец, телок пришлось забить Меосу, словом, гость, прежде чем он успеет спрыгнуть с телеги, должен точно и ясно представлять истинное положение вещей!

И Меос Мартин, отходя на шаг-другой от Кадри, зовет:

- Эй, хозяйка! Анн, хозяйка!

Хозяйка Мартина тут как тут — проворно подбегает к мужу.

- Что? - спрашивает она опасливо. - Что нибудь не так?

- А ты, дуреха, думаешь, что все так! - сердится Меос Мартин. - Не я ли дома всю семью учил, как тут себя вести и что делать? Не я ли втемяшивал вам в башки, как надо каждому гостю разъяснять, на чей счет и чьими трудами устроено здесь все это великолепие? И что же вы делаете? Бродите за хлевами, топчетесь в кухне, болтаетесь в саду, дела ни на грош. А каков результат? Глаза-то свои открой: Кадри даже жеребцов приводят, а нашему милому малютке до сих пор ничего достойного внимания не принесли. У Кадри клети и сараи уже ломятся от добра, а я стою тут как шут гороховый, трубку из одной руки в другу перекладываю, стыдно же хозяину праздника торчать с пустыми руками. Ясно, до чего доводит ваше вечное молчание?!

- Мы же делает все, что только можем, - оправдывается Анн. - Да и рты глиной не забиты.

- Переливаете из пустого в порожнее! - гневно кричит Меос Мартин. - Пользы от вас никакой. Я со стыда сквозь землю провалюсь, я за эти два дня вконец поседею. Еще раз повторяю тебе, Анн, а ты скажи это всему семейству — как новая телега подъедет к господскому дому, гость наши плотным кольцом окружат гостей, поблагодарят от имени Меоса Мартина за то, что пожаловали, сообщат, что для них забито столько-то голов скота, испечено столько-то булок, потрачено столько-то денег. Словом — гостей надо принимать, как наших гостей, а не Кадриных. Слыхала? Дошло? А теперь иди, да поживее!

После этого он опять подходит к Кадри и продолжает встречать гостей.

А во двор тянутся телеги. Мужики группками стоят кто в саду, кто во дворе, кто в комнатах, а женщины все в бегах, тут пошепчутся, там боязливо и будто стесняясь приостановятся и снова несутся дальше. Шум, смех, вскрики. Везде и всюду люди, из рук в руки кочуют бутылки с водкой. Прибыли и фельдшер Мадис Ярски, и констебль Йоонас Симпсон.

Потекли дары и на праздник Меоса Мартина.

Их стыдливо суют в руку со словами:

- Внучонку а зубок!

- Дело хорошее, - отвечает Меос Мартин и сует в карман, а если подарок пообъемистей, передает его девушке. Теперь и он по примеру Кадри поставил девушку бегать до клети и обратно.

- А про жеребенка еще поговорим! - решает Меос. - Мы это дело потом решим непременно.

Важно и чинно расхаживают блюстители порядка, они поделили между собой поле деятельности — Якобу Аапсипеа выпало приглядывать за садом, Юри Мартину — за постройками, Альберту Тикута — за двором, а Яану Ярски — за поляной и ольшаником. А в случае нужды они быстро придут на помощь друг другу, так они порешили. И твердо пообещав Кадри, что водкой злоупотреблять не станут, с людьми будут вежливы и со своей стороны постараются сделать все, чтобы гулянье, закончилось хорошо, с белыми повязками на рукавах они теперь важно расхаживают в толпе и быстро, как вороны в полете, вскидываются, заслышав громкий вскрик или вопль. Пока же для них дела не находится, народ еще трезвый и смирный.

Фельдшер Мадис Ярски разложил в клети необходимые бинты, склянки с йодом и пластыри, будто прибыл на фронт. С удовольствием разглядывает он парней, грузных хозяев и застенчивых бобылей, уже сейчас старается угадать, кому из них придется перевязывать глубокую ножевую рану, кому заклеивать пластырем разбитую голову, кому прибинтовывать к шине сломанную ногу. Увидев в комнате несметное количество бутылок водки, пивных бочонков, корзин и зная своих земляков, он уверился окончательно — сегодня и завтра работы у него будет невпроворот. Поэтому он старается взять свое заблаговременно, потом уже не будет времени. Как горожанину и важному гостю ему в клеть подносят пару бутылок и миску со студнем, так что не проходит и часа, как фельдшер Мадис Ярски валится среди своих склянок с йодом, пластырей, бинтов будто подкошенный и храпит.

А кистера все нет.

По Кадриному плану гостям бы уже сидеть за столом, пить водку, кофе, есть студень, сдобу, но нет кистера! А как же начинать без кистера?!

Уже накрыт праздничный стол, в двух больших комнатах, друг к другу, словно белые гробы, стоят столы в десять саженей. Уже и кофе разлит по чашкам и стаканам, женщины ждут только знака Кадри и Меоса Мартина, чтобы пригласить любезных гостей к столу. И народ уже в нетерпении — что же за дела такие, то ли насмешка, то ли недоразумение: их пригласили, они приехали, а теперь, значит стой тут дурак-дураком, подпирай стены, а за стол ни ногой! Кадри Парви, правда, распорядилась, чтобы девушки разносили блюда с булочками, а парни — бутылки с водкой, но народ смотри на это как на невинное причащение и не успокаивается.

Да где же запропастился этот проклятый псаломщик?

Кадри выбегает посмотреть, приставляет ладонь козырьком ко лбу, но на дороге никого. А вдруг кистер не получил письма и вообще не явится? То-то стыда и позора не оберешься!

А Тынис Тикута уже буянит. Нализался, встал посреди лужайки и вещает во всю глотку:

- Я так думаю, что кистер и не приедет, - говорит и смеется. - С чего ему сюда приезжать, в эту нищету? Если кому нужно окрестить ребенка, пусть катит в церковь, кому нужно отпраздновать свое семидесятилетие, пусть едет к кистеру. Что вам кистер — собачонка — с хутора на хутор бегать?