Великая шаисса (СИ) - Тори Халимендис

Я закинула руку ему на шею и подставила губы для поцелуя. И на некоторое время нам опять стало не до разговоров.

А когда мы уже прощались у мраморной дворцовой лестницы, ведущей в мои покои, я подумала, что возвращаться к себе на рассвете скоро войдет у меня в привычку. Селиму, несомненно, донесут, что наши свидания перенеслись со скамьи у пруда в уединенный павильон. И брат, разумеется, догадается, с чем именно это связано. Но мне, пожалуй, впервые в жизни не было никакого дела до того, что подумает Селим. Я просто наслаждалась своим счастьем.

— До вечера, — прошептала я и ласково провела рукой по щеке Эдвина.

— До вечера, — и он прикоснулся к моим губам в коротком поцелуе, не обращая внимания на застывших у стены стражников.

Очутившись в своей спальне, я быстро разделась без помощи Фатимы и скользнула в постель. Сон окутал меня, стоило только закрыть глаза. И я опять проспала до полудня. А проснувшись, велела приготовить купальню. Ни ранний обед, ни поздний завтрак меня не прельщали.

— Я вчера разговорилась с Алией — это девушка из гарема, шаисса, — сообщила Фатима, поливая меня теплой водой.

Я устроилась на нагретом камне в центре заполненного паром помещения и блаженно прикрыла глаза. О том, кто такая Алия, я спрашивать не стала — ясно же, что верная Фатима выполняет мое вчерашнее поручение.

— Она не входила в число особо приближенных к покойной шани, но крутилась возле них в надежде, что и ей что-нибудь перепадет. Сама она в гареме совсем недавно и как раз вчера очень радовалась этому обстоятельству. Говорила, что если бы успела приблизиться к шани Лайле, то теперь ей пришлось бы несладко. А теперь она раздумывает, к кому ей будет наиболее выгодно примкнуть: к Зульфие, к шани Салмее или к вам, шаисса.

— И что, она вот так взяла и поделилась с тобой своими планами?

Фатима фыркнула.

— Разумеется нет, шаисса. Беда этой Алии в том, что она считает себя самой умной. Она сама подошла ко мне и начала выспрашивать, уедете ли вы после свадьбы на Север или останетесь с мужем жить во дворце. Ну я и сочинила специально для нее трогательную историю о том, как мне одиноко после возвращения из Раншассы, даже словом перемолвиться не с кем, да как я рада познакомиться с такой милой девушкой, как она. Похоже, Алия удостоверилась в том, что ума мне Небесный Отец дал маловато, вот и расслабилась. А я смогла осторожно вытянуть из нее интересующие меня сведения. Но я не рискнула задавать сразу много вопросов, шаисса.

— Ты правильно поступила.

— Так вот, я выяснила, кто были те две девушки на похоронах. Это ближайшие наперсницы покойной шани. Нельзя сказать, чтобы она их любила или особо им симпатизировала, но среди прочих выделяла. И плакали они, судя по всему, из-за того, что у них не только статус понизился — были подругами главной жены Императора, стали никем — но и потому, что шани Лайла иногда одаривала их разными пустячками. Они прекрасно понимают, что ни от кого больше подарков им не видать.

— Понятно.

Что ж, этих девушек, пожалуй, можно исключить из списка подозреваемых. Смерть Лайлы им была совсем невыгодна.

— А вот что касается тех, кого шани Лайла успела обидеть, то дело обстоит куда хуже. Пожалуй, проще будет назвать тех, кому обиду она нанести не успела. Характер у нее был далеко не миролюбивый. И даже уже упомянутым приближенным особам от нее доставалось неоднократно. Это все, что мне пока удалось выяснить, шаисса.

— Ты молодец, Фатима. Продолжай расспрашивать, только осторожно.

Я поднялась с камня и направилась в соседнее помещение к бассейну с теплой водой. Мне не хотелось думать ни о чем, я желала просто расслабиться и отдохнуть. Словно услышав мои мысли, Фатима оставила меня в одиночестве.

Мне в тот день несказанно повезло — меня никто не беспокоил. И вечером я направлялась в павильон в самом прекрасном расположении духа.

Едва я закрыла за собой дверь, как со спины меня обняли руки Эдвина. Горячие губы прижались к шее. Я попробовала повернуться к нему лицом, но он не позволил.

— Нет, прекрасная леди. Теперь вы моя пленница.

Я затаила дыхание, когда щелкнули застежки на плечах и платье сползло до пояса. Рука Эдвина начала медленное движение вниз, рисуя круги. Задержалась на правой груди, погладила, сжала, потом переместилась на левую, едва касаясь, дразня. Я прогнулась в пояснице, крепче прижимаясь к горячему мужскому телу сзади. Дыхание жениха стало тяжелым, рука его, лежавшая на талии, спустилась чуть ниже. Я вздрогнула и откинула голову ему на плечо.

— Эдвин…

Колени подкашивались, если бы Эдвин отпустил меня, то я, пожалуй, упала бы. Платье поблескивающей в лунном свете шелковой лужицей лежало у моих ног, а я вскрикивала, закусывала губу и билась в руках любимого. Наконец он крепко прижал меня к себе, поцеловал в затылок, а потом опустил на ковер.

— Моя очередь, — заявила я, опрокидывая его на спину и усаживаясь сверху.

— Как прикажете, моя леди. Как прикажете…

Спустя несколько долгих минут я устроилась поуютнее в его объятиях, а Эдвин натянул на нас заботливо принесенное кем-то покрывало. Я хихикнула.

— Какие предусмотрительные слуги у нас во дворце. Не сомневаюсь, что это мой братец после донесений стражников велел позаботиться о нашем комфорте. Не удивлюсь, если завтра нас будет поджидать здесь блюдо с закусками.

— Уже, — произнес Эдвин и указал на низкий столик, на котором стояла ваза с фруктами.

И мы дружно рассмеялись, даже не подумав смутиться.

— Да, сегодня ко мне подходил Искандер, — все еще улыбаясь, сказал Эдвин, когда мы немного успокоились.

— И чего он хотел? — заинтересованно спросила я.

— Все так, как ты и говорила, — пожал плечами жених. — Многословные поздравления и хвалебные песни в твой адрес. И намеки, что именно я виновен в том, что такое сокровище не досталось ему.

— А что ты?

— Поблагодарил его, конечно. И сделал вид, что намеков не понимаю. Я ведь прямолинейный северянин, мне позволено.

— А о делах пока не заговаривал?

— Еще нет. Я думаю, что к этим разговорам он приступит в следующий раз.

— Да, вероятнее всего. К подобному у нас принято вести исподволь. К тому же Искандер мог еще не получить инструкции от отца, а принимать решение самостоятельно опасается. Но вообще-то это он должен быть благодарен тебе.

— Почему?

— Потому что брак со мной его никак не радовал, а пойти наперекор воле отца он не мог. То, что ты — партия куда более выгодная, правитель Хафизы тоже прекрасно понимает, значит, поставить Искандеру в вину то, что он упустил невесту, не сможет. Вот если бы я выбрала Баязета, юноше пришлось бы куда хуже, — припомнив спор между женихами, я невольно фыркнула.