Парадокс чести - Пэт Ходжилл

В квадрате они расстались, разойдясь по своим казармам. В волосах Мыши снова сидели Мик и Мак.

— Теперь остался только ты, — сказала Джейм Твиззлу.

Бесёнок покрутил тем, что, вероятно, было его задним концом и запрыгнул к ней на руки.

— Ой, ну хорошо, — сказала она ему, пока он вылизывал её лицо. — По крайней мере, пока не вернётся твой хозяин.

Глава VIII

Канун Нового Года

Между 120-м днём зимы и 1-м числом весны

— Вот ты где!

Джейм оказалась в хватке Руты. — Идём скорее, или ты хочешь, чтобы тебя ободрали?

Они сделали быстрый рывок в сторону казарм Норф. Внутри, у передней двери, их встретила Шиповник Железный Шип. Её синяки превратились в два чёрных, подбитых глаза и распухшую губу. Джейм оставалось только гадать, как выглядит остальная часть её тела.

— Ты сумела пробиться в казармы Каинронов?

— Нет. Но у меня всё ещё есть это. — Южанка указала на шарф Хигберта, повязанный вокруг её плеча.

— Что ты собираешься с ним делать, когда поймаешь?

Шиповник широко улыбнулась, демонстрируя выбитый зуб. — Что-нибудь подходящее.

Рута суетливо потянула Джейм за рукав. — Иди наверх и переоденься. С тебя капает какой-то дрянью.

— А разве я не должна помогать вам на кухне?

Шиповник с отвращением махнула рукой, отсылая её прочь. — Иди. Мы не собираемся украшать свой суп зелёной тиной.

Джейм обнаружила Тиммона по-прежнему в своих покоях.

— Я видела Нарсу, — сказала она, пинком сбрасывая его обутую ногу со своей постели. — Она очень расстроена.

— Она справится, — беззаботно отозвался он.

Стоит ли ей рассказать остальное? Нет. Это секрет Нарсы. Тем не менее, его равнодушие её возмутило.

— Ты отправляешься в свои покои, — сказала она ему. — К этому времени все уже должны разойтись на ланч. Можешь взять мою десятку, если всё ещё опасаешься встретить свою собственную.

Он неохотно ушёл и тут же вернулся, едва она успела переодеться в сухое.

— А теперь что такое? — Затем, сменив тон, — Тиммон, сядь. Ты выглядишь просто ужасно. Вот, выпей это.

Ардет трясущимися руками опорожнил кубок воды, едва не захлебнувшись при этом. Чёрточки веснушек, горящие на его побелевшем лице, казались пятнышками засохшей крови. — Она там. Нарса. Висит над моей кроватью. Всё ещё тёплая.

Джейм опустилась на корточки рядом с ним, чувствуя себя так, как будто ей только что врезали кулаком в живот. Самоубийство, даже без достоинства Белого Ножа, одинокое, безысходное и никому непонятное, за исключением той единственной, кого Нарса считала своим смертельным соперником. И кому же теперь принадлежит её секрет?

-. и её нога, — говорил Тиммон. — Качается там, вся чёрная и распухшая. Что могло вызвать такое?

— Эдди! Она была под ногами. Если Нарса на неё наступила.

— Ты имеешь в виду, что в самоубийстве Нарсы можно винить змею Рандир?

Джейм была просто ошеломлена его внезапным энтузиазмом. — Это должно было быть жутко болезненным, — сказала она осторожно, — возможно даже фатальным, без незамедлительной помощи целителя.

— Это имеет смысл. В некотором роде. Нарса не любила целителей. Кроме того, в данный момент у нас и нет ни одного в наличии. Если боль стала невыносимой. Чёрт возьми, я имею в виду, не станет же она себя убивать только из-за того, что я не встретился с ней, как мы запланировали, ну не станет же? Нет?

— Я не знаю. Но она по-прежнему мертва.

— Я знаю, знаю. Я имею в виду, не думаешь же ты, что в этом виноват я. не так ли?

— Тиммон, она же повесилась над твоей кроватью. Это же что-то означает.

Теперь он вскочил на ноги и стал расхаживать туда-сюда. — С чего бы, кроме того, что она была на меня зла? Хотя я не знаю, почему она это сделала. До сих пор, мы оба просто хорошо проводили время.

— Ты снова пытаешься ускользнуть от ответственности.

— За что, и, если на то пошло, то почему бы и нет? Мой отец развлекался, как хотел и где хотел, а он был великим человеком.

— Милосердные Трое, — раздражённо бросила Джейм. — Согласно кому?

Ох, где же та вспышка стали, которую она увидела в Готрегоре, когда Тиммон встал на защиту своего дома и осадил Досаду? Даже сейчас, она чувствовала, что он больше спорит с самим собой, чем с ней. Передан бы гораздо легче отмахнулся от смерти Нарсы, даже не озаботившись поисками причины. Его сыну это давалось намного тяжелее.

Как будто вспомнив о чём-то при упоминании своего отца Тиммон осторожно вытащил мешочек, который вручил ему Верховный Лорд, и показал ей.

— Как ты думаешь, как твой брат заполучил это?

Теперь пришла очередь Джейм чувствовать себя неуютно. Каким-то образом, она была уверена в том, что это вовсе не Торисен взял кольцо и палец с погребального костра. И вообще, она по-прежнему не знала, почему её брат убил Передана, только то, что разразится настоящий конец света (Тёмный Порог), если об этом узнает хоть кто-нибудь ещё.

— Честно говоря, я не знаю, — сказала она, чувствуя, что в свою очередь начинает вертеть словами. — Разве это имеет хоть какое-то значение?

— Может иметь. Возможно они пришли из Южных Пустошей, хотя, как их сумел найти один из людей Верховного Лорда, когда Дедушке этого не удалось, лежит за пределами моего понимания. Однако, только так оно и должно быть. В конце концов, все же знают, что тем, кто вёл Великую Орду, был просто переврат, изображавший моего отца.

Он сказал последнее с нотками вызова, и в тоже время, беспокойства. Сколько бы он себя ни успокаивал, вовсе не все поверили в эту историю с перевратом.

— В ближайшее время, — сказала Джейм, — тебе придётся выйти из тени твоего отца. Мой тебе совет: сожги этот палец, возьми себе кольцо, и будь тем, кем должен был быть Передан.

Тиммон заколебался в нерешительности, а затем сунул останки обратно в карман.

— Ещё слишком рано, — сказал он поперёк ей.

Джейм вздохнула. Он был так близко к тому, чтобы заслуживать спасение. Впрочем, когда дело доходило до подобных вопросов, она не полностью доверяла своим чувствам. Вполне возможно, что подобно тому, как Лорд Ардет использовал винохир Британии, чтобы испытать юного Торисена, теперь пришло время для второй подобной оценки.

— Ну хорошо, что теперь? — сказала она. — У меня всё ещё есть дела. Ты можешь и дальше прятаться здесь, вернуться к рутине своего дома или пойти со мной, но только если поклянешься честью, не рассказывать никому о том, что можешь увидеть или услышать.

Это его определённо заинтриговало.

— Держать всё в секрете, а? Ну хорошо. Я клянусь и я иду.