Агнесса. Том 2 - Лора Бекитт

— Что ты предлагаешь? — спросил Орвил, порывисто оглядываясь назад.

— Ехать! Что же еще? Может, оторвемся — как уж судьба!

— Гнать будешь?

— Попробую!

— Сесть рядом?

Олни махнул рукою.

— Не надо пока! Успокойте как-нибудь миссис. Двери заприте надежнее и держитесь!

Возвратившись на место, Орвил коротко объяснил женщинам, в чем дело.

— Я прошу тебя не волноваться, Агнесса, и вас тоже, Френсин. Есть все основания полагать, что нам удастся уйти.

В Агнессе он был уверен; к счастью, Френсин тоже не впала в панику.

— Боже мой! Орвил, скажи, это и в самом деле не опасно? — воскликнула Агнесса, крепко прижимая к себе Джерри.

Орвил слегка поморщился: женщины в таких ситуациях склонны задавать глупые вопросы. И они, конечно, хотят услышать, что все это едунда. Ерунда, если их не догонят или если они случайно не упадут на повороте в пропасть вместе с каретой и лошадьми…

И, глядя в испуганные зеленые глаза Агнессы и зеленовато-серые Френсин, он произнес еще достаточно твердо:

— Не опасно. Успокойтесь, пожалуйста.

Женщины любят спасительную ложь — Орвил лишний раз убедился в этом, но он не был разочарован, ответив так: Френсин и Агнесса, разом успокоившись, выпрямились на сиденье.

— Что ты ищешь, Орвил? — спросила Агнесса, увидев, что он роется в вещах.

— Ничего, — ответил Орвил. Он искал коробку с патронами к револьверу, нашел и теперь незаметно положил рядом. У Олни тоже было оружие, очень кстати, потому что неизвестно еще, как повернется дело. Орвил давно не упражнялся в стрельбе, но рассчитывал, что в таком исключительном случае рука не дрогнет.

К счастью, он чувствовал внутреннюю собранность, ему удалось унять не только возникшую было во всем теле дрожь, но и частое биение сердца; он знал, слишком хорошо знал, как важно сейчас ему, именно ему, быть спокойным.

Экипаж трясло, подбрасывало на незаметных ранее неровностях дороги, и путники внутри экипажа держались, как могли. Погоня пока не настигла их: сильную четверку нелегко было догнать.

Агнесса отвыкла от подобных неожиданностей, и ей даже не верилось, что может случиться что-то серьезное, страшное, непоправимое.

Дорога, постепенно спускаясь вниз, суживалась, слева и справа громоздились камни. Преследователи, по-видимому, значительно отстали, но экипаж тоже вынужден был сбавить ход самые крутые повороты.

Постепенно движение прекратилось.

— Что там опять, Олни?! — крикнул Орвил, открывая дверь. Потом он повторил свой вопрос, но ответа не последовало.

Орвил и Агнесса смотрели друг на друга. Орвил выскочил наружу; подобрав подол легкого платья, Агнесса спрыгнула с подножки и побежала следом.

Олни сидел на козлах, сжимая вожжи в руках, наклонившись вперед, в неестественной позе. Было впечатление, что он уснул сидя во время движения.

«Что он, ранен? — подумал Орвил в первую секунду, но потом опомнился: — Чушь какая, конечно же, нет!»

— Что случилось? — произнес он, заглядывая в побледневшее лицо кучера. — Тебе плохо?

— Да, мистер Лемб… Сердце, должно быть…

Орвил уложил его на дорогу, прислонив голову Олни к камню, и расстегнул ворот одежды больного. Тот с трудом открыл глаза.

— Спокойно, Олни, все пройдет. Агнесса, воды!

Агнесса сбегала за оставленной внутри экипажа флягой.

— Спасибо. Скорее, посмотри на дорогу!

Агнесса выпрямилась, всматриваясь вдаль. Слышался приближающийся дробный перестук копыт.

— Господи, едут! — Она сжала кулаки. — Что же делать, Орвил?!

— Помоги мне!

Вдвоём они подтащили Олни к дверце и уложили внутри на сиденье. Лицо больного совсем посерело, он с трудом произносил слова:

— Мистер Лемб… жаль… придется вам…

— Не волнуйся и не говори ничего!

Орвил почти совсем пал духом. Все вышло еще хуже, чем он мог предположить. Ждать они не могли, нужно было ехать, гнать лошадей как можно быстрее, но Олни нуждался в покое, ибо в любой момент могло произойти непоправимое. Олни был уже немолод, он, как и Рейчел, служил еще у отца Орвила. Бешеная езда, пусть и внутри экипажа, но по пыльной дороге и жаре, могла доконать его.

Агнесса поддерживала голову больного. Глаза ее встретились с глазами Орвила; взгляд этот показался им обоим и коротким, и долгим, как жизнь.

— Агнесса, прошу тебя, держись!

Она кивнула.

— Я понимаю, Орвил.

— А вы в порядке, Френсин? Берегите Джерри!

— Да, не беспокойтесь, сэр!

— Едем, мистер Лемб… иначе… поздно…— сквозь стиснутые зубы произнес Олни.

— Ты выдержишь?

Олни ничего не ответил, но все равно иного выхода не было.

Орвил, с силой захлопнув дверцу, бросился вперед, вскочил на козлы и стегнул лошадей. Четверка сорвалась с места и понеслась вперед, постепенно увеличивая скорость. Орвил не очень умело управлял ею, и оставалось уповать на Бога, что он не позволит несчастным путникам закончить свою жизнь, разбившись об острые камни или от пуль бандитов.

А впереди, всего в какой-нибудь паре миль от того места, где только что останавливался экипаж Агнессы и Орвила, узкая тропинка на склоне позволяла спуститься к воде, в крохотную бухточку, огороженную с двух сторон выступающими в воду скалами. Двое путешественников, привязав лошадей наверху, на обочине дороги, расположились на кусочке берега, невдалеке от набегающих волн. Здесь было тихо и спокойно, так спокойно, что умиротворенность окружающего мира проникала, казалось, в самое сердце.

Один из путников лежал, подставив солнцу лицо, на теплом, перемешанном с мелкими камешками и перламутровыми раковинками песке, а другой выходил из воды. Он лег рядом с первым, и тот поежился от долетевших до него холодных брызг.

— Да, холодновата еще водичка!

— При такой жаре быстро нагреется, — ответил второй, прищуриваясь от солнца. — Даже не верится, что мы уже на побережье. Нам осталось совсем немного проехать. Слышишь Дэн?

— Слышу, — лениво отвечал Дэн, не открывая глаз. — Да, прав ты был, хорошо здесь! Так бы и лежал все время, не думал ни о чем… Тут даже воздух какой-то другой: никак не надышишься. И жизнь, должно быть, получше…

— Жизнь если разобраться, везде одна.

— Бог мой! — рассмеялся Дэн. — Джек; ну скажи мне, за что ты так не любишь старуху-жизнь?!

— Она тоже меня не любит.

Дэн опять засмеялся.

— Нет, не скажи! Тебе еще повезло: ты мог бы сейчас гнить в тюрьме, а вместо этого нежишься на солнышке! А еще раньше тебя могли повесить, но и этого не случилось. Она все-таки выбрала тебя, смерти ты не достался.

— И что хорошего? Жизнь меня не любит, и смерть не берет. Пинают одна к другой…

Он лежал на животе, положив голову на руки, с открытыми глазами, глядя безучастно в одну точку, совершенно неподвижный; только ветер, шутя, перебирал его высыхающие на солнце волосы.