Долгая дорога домой - Дайни Костелоу
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Девочка вспомнила, как изо всех сил вцепилась зубами в его руку. Заорав от боли, он разжал пальцы, и она бросилась бежать, но на лестнице наткнулась на мертвую Мари-Жанну и остановилась. Этот человек настиг ее и схватил за волосы. Она стала его колотить, колотила, колотила, пока не получила удар по голове, и все исчезло.
Теперь она пришла в себя и поняла, что где-то заперта. Но где? И зачем? Что они с ней будут делать? Убьют, как Мари-Жанну?
Элен поежилась от страха и холода. Потом вспомнила Жанно. Неужели тот, кого она считала другом, привел в их дом тех людей? Но ведь когда он увидел ее на площадке лестницы, на лице у него был написан ужас. Нет, Жанно не мог быть заодно с ворами!
Элен осторожно села, растирая замерзшие плечи. В кармане платья нашелся платок, и она высморкалась, почувствовав боль от прикосновения к липу, которое, как выяснилось, распухло.
Немного посидев, Элен попробовала встать. Ноги были слабыми, как бывает, когда долго пролежишь, но Элен все же смогла подняться. Глаза привыкли к полутьме, и девочка стала осторожно обходить помещение, осматриваясь. В углу валялась охапка грязной соломы. Мебели не было — четыре стены и в одной из них под потолком зарешеченное окно, через которое и проникал неясный серый свет. Достать до окна и выглянуть наружу Элен не могла, и поэтому ей оставалось только гадать, что там, за стеной. Вспомнились запущенные улицы, по которым она шла за Жанно, когда они искали Поля и Мартышку, — улицы, стесненные высокими темными жилыми домами, стоящими так плотно, что перекрывали солнечный свет, и даже в полдень там царил полумрак. Похоже, сейчас она в одном из таких домов.
Элен снова вспомнила человека с пистолетом и содрогнулась. Наверное, это он ее запер. Если он придет, что тогда будет?
Ей было холодно, одиноко и очень хотелось в туалет. В полном расстройстве она опустилась на холодный пол и зарыдала. Она плакала о матери, о Мари-Жанне и о себе, но потом, устав плакать, свернулась в клубок, чтобы согреться, и забылась беспокойным сном.
Ее разбудил скрежет ключа в замке. Элен вскочила и забилась в угол от страха.
Дверь приотворилась, и женский голос произнес:
— Я поесть принесла. Встань под окном, чтобы тебя было видно. Попробуешь отколоть какой-нибудь номер — унесу еду, и будешь сидеть голодной, мне плевать.
Элен осторожно передвинулась под окно. Дверь открылась шире, и боком, остерегаясь, вошла женщина. Она принесла кружку с водой и кусок хлеба. Когда слабый свет из окна упал ей на лицо, Элен увидела, что это не старуха, хотя лицо в морщинах, а отведенные назад волосы грязные и спутанные. На тощем теле болталось бесформенное платье. Женщина-мусор.
— Мадам, прошу вас, мне нужно в туалет, — прошептала Элен.
Ее мучили жажда и голод, но справить нужду сейчас было нужней всего.
— Да неужто? — Женщина неприятно засмеялась. — Ну так присядь в углу. — Поставив кружку на пол и положив рядом хлеб, она двинулась к двери, пятясь. — Сейчас одеяло принесу, не резать же курицу, пока яйца не снесла. — С этим странным замечанием женщина вышла.
Закрылась дверь, и с громким щелчком повернулся ключ.
Курица? Какая курица? О чем это она? Но сейчас Элен не могла об этом думать — были более насущные потребности. Она отошла в самый дальний угол погреба, и хотя никто ее сейчас не видел и видеть не мог, слезы конфуза выступили у девочки на глазах, когда она подобрала юбку и присела.
Облегчившись, Элен ощутила дикий голод. Она стала отрывать куски от черствого и сухого хлеба, запихивать их в рот, запивая водой.
Женщина принесла обещанное одеяло и бросила его в дверь, не говоря ни слова. Элен взяла его и завернулась, благодарная за то ничтожное тепло, которое получила.
«Интересно, — подумала она, — что сейчас делает папа?» Он, наверное, вернулся домой, увидел убитую Мари-Жанну и сейчас ищет ее, свою дочь, и обязательно найдет. И, конечно, папа ожидает, что, пока идут поиски, она будет вести себя мужественно.
— Я — Элен Розали Сен-Клер, — объявила девочка пустой комнате. — И я не боюсь.
Последнее определенно не было правдой, но эта фраза, произнесенная вслух, ослабила чувство страха. Она еще несколько раз повторила:
— Я — Элен Розали Сен-Клер, и я не боюсь.
И снова подумала о Жанно. Он один из них? Может быть, он появится и скажет, что с ней будет? Она очень хотела его видеть. Знакомое лицо, старый друг…
Но он не пришел. Никто вообще не пришел, и когда закончился день и в комнате стало совсем темно, Элен завернулась в одеяло, съежилась на вонючей соломе — единственном, что отделяло ее от каменного пола, — и наконец заснула.
Когда она проснулась, было раннее утро. В грязное окно пробился луч солнечного света, и девочка смогла увидеть свою тюрьму во всей красе. Зрелище было угнетающее: серые каменные стены, грязный каменный пол, совершенно голый… Элен встала и, закутавшись в одеяло, подошла к окну. Поднявшись на цыпочки, она сумела кое-как дотянуться руками до подоконника и, подтянувшись, на один-единственный миг увидеть, что происходит за стенами подвала. Мимо окна шли обутые ноги, слышались привычные уличные звуки — голоса, дребезг колес, стук лошадиных подков. Мир был совсем рядом, но не для Элен.
Не в силах больше держаться ни секунды, она рухнула на пол. Выпрямившись в солнечном луче, подняла лицо навстречу его слабому теплу, но вскоре луч сдвинулся, и Элен осталась стоять в пыльном полумраке.
Тут снова послышался поворот ключа в замке и знакомый голос женщины:
— Встань у окна, и без глупостей.
Элен послушалась, и женщина вошла в темницу, снова принеся хлеб и воду. Настороженно поглядывая на Элен, будто боясь, как бы та на нее не напала, женщина наклонилась и забрала пустую кружку.
— Почему я здесь? — спросила Элен. — Я хочу домой. — Она пыталась говорить храбро, но на слове «домой» голос у нее дрогнул.
— От твоего папаши зависит, — усмехнулась женщина. — Сколько он накашляет. — Издав неприятный
