Весь мир на блюдечке сметаны - Виталий Бодров

Глава 11

Чудовище, что обижает путников, мы, понятно, миновать не могли. То есть один бы я как-нибудь изловчился еще, но в комплекте с богатырем — шансов просто не было. Да я особо и не рассчитывал, уповая на то, что уж одного монстра мы с Хреногором должны прихлопнуть, особо не напрягаясь.

Когда под ногами захрустели человечьи черепа, мне, признаюсь, стало не по себе. Это богатырям пива не наливай, только дай выяснить, кто же там поле (или лес — один бес) усеял мертвыми костями. Странные они все же. Вот кто поле засеял ячменем или, скажем, репой, им неинтересно, а вот костями (непременно мертвыми, живые тоже побоку) — мир перевернут, супостата отыскивая.

Хреногор черепа внимательно осмотрел, помрачнел, слез с коня, подтянул подпругу, проверил седло на прочность. Забрался обратно в седло, перекинул из-за спины щит, взял в левую руку, а в правую — булаву. Мне стало как-то не по себе. Достал Змием дареный меч, повесил на бок.

Логово чудовища мы увидели издалека. Да и как проглядеть три связанных между собой вековечных дуба? Вдобавок увешанных щитами, доспехами и, кажется, мертвыми телами. Тут мне совсем поплохело от страха, потому как силой чудище должно обладать немереной, и сумеет ли богатырь одолеть его, не ведаю. Хреногор же никаких сомнений не испытывал, сделал ладони трубой и проорал на весь лес:

— Эй, ты, чудище поганое, выходи на честный бой!

— Когда это чудища честно бились? — проорали ему в ответ с трех дубов. — А ты, богатырь, коль жизнь тебе дорога, можешь еще с пути свернуть да лесом объехать.

— Сам лесом иди! — взревел Хреногор. — А не выйдешь на бой, из лука пристрелю.

— Попробуй! — донеслось с дубов. Богатыри от своих слов никогда не отказываются, тетива хлопнула по рукавице, стрела унеслась в короткий полет… и бессильно упала на землю.

Невидимое еще в своем гнезде чудище издало свист такой силы, что деревья согнулись, словно буря разбушевалась. Закружилась прошлогодняя листва пополам с пылью, с Хреногора сдуло шлем, а конь отступил на несколько шагов и сел на задницу.

Мне досталось сильнее. Верный друг дядьки Лай-Зелота на ногах устоял, а вот меня из седла сдуло, словно сухой лист с ветки, закружило и припечатало о ствол дерева. Да так крепко, что искры из глаз посыпались.

Богатырь же спешился, закрылся щитом и двинулся вперед. Вот где сказалось преимущество малого роста! Парусность у него не высока, свистом не сносит, в то время как Сивка его мимо пролетел. Ну да ему не привыкать.

Что-то Хреногор кричал, а может, ругался, разобрать невозможно. Свист тупой иглой ввинчивался в голову, я зажал ладонями уши, но помогало слабо. Ладно, попробуем по-другому. Вопрос, как именно?

Ступа отпадает сразу. Одно дело по земле кататься, шишки о деревья набивать, другое — из поднебесья на землю падать. Печь самоходная — пожалуй, неплохой выбор. Большая, тяжелая, такую ни руками, ни свистом не сдвинешь. Только пока я огонь разожгу, все уже закончится. Вдобавок не уверен я, что печь меня до чудовища довезет. До Топорянска — пожалуйста, до дома — запросто (правда, дома у меня больше нет), до Краснореченска — вполне возможно. Весь вопрос, какую бабушка карту в печи сжигала, если большую — свезет, если Топорянского княжества — только в означенных пределах.

Продолжаю мысленно перебирать инвентарь. Гусли-самогуды бесполезны, мало того что без струн, их еще и не услышишь из-за свиста. Сапог-скороход… нет, это не для меня. О! Топор-саморуб, пилка-самопилка. Мечта любого дровосека, еще от прабабушки остались. Самого свистуна не достанут, но внимание отвлекут. Жаль, что чудище три дуба связало. Как еще согнуть умудрилось? Древние же дубы, не березки молоденькие.

Ну-ка попробуем теперь найти в сумке топор и пилу. Причем с первой же попытки, нельзя сейчас доставать вещички колшебные — сдует.

Топор попался сразу, будто Превеликий под руку подсунул. Здоровенный колун, довольно острый. Он не тупится никогда, но и заточить его не получится, чтоб еще острей был. Вещь колшебная, какая есть, такая есть, ничего тут не изменишь.

Пилу нащупать не получилось, ну и ладно. Все равно она через раз в стволе застревает и дергается беспомощно, пока не освободишь. Глупая потому что, не понимает, что нельзя пилить с той стороны, куда дерево наклонено.

Я подкинул топор (поймать удалось не сразу, инструмент тут же сдуло), поплевал поочередно на ладони, ухватил покрепче за топорище и, прочитав наговор, указал цель. Топор на рукоятке целеустремленно запрыгал к трем связанным дубам. Свистом его движение слегка замедлялось, но в целом прыгал довольно шустро.

Хреногор почти полз, стелился по земле, прикрываясь щитом. Ухнуло, с треском отломился здоровенный сук. Полетел, вращаясь, со звоном ударил в щит. Богатырь дрогнул, но устоял, сделал еще маленький шажок, прижался спиной к стволу дерева.

И метнул булаву. Изо всех своих богатырских сил!

Ох, как красиво летела булава! Вращаясь в полете, рассекая воздух, как нацеленный на добычу ястреб. Казалось, еще немного, и…

Булава замедлила движение, проламываясь сквозь ураган свиста, но на землю не упала, а полетела обратно, как заморское оружие бумеранга, разгоняясь с каждым стуком все сильнее. Хреногор распластался на земле, булава пролетела чуть выше, ударила в дуб за спиной, расщепив его не хуже молнии. Богатырь с трудом воздел себя на четвереньки, уперся в дерево ногой, с мясом выдрал булаву. При этом его едва не сдуло, но все же сумел удержать равновесие.

Я наконец-то вспомнил наговор глухоты, пользуется немалым спросом среди супругов скандальных жен. И немедленно его прочитал, стараясь не путать слова. Голова раскалывалась, ощущение было такое, что свист выдувает мои мозги из-под черепа.

С последним словом наговора на меня упала тишина. Уши опять дернуло болью, точнее, они болели все это время, просто я притерпелся, а сейчас почувствовал в полной мере.

Я выругался и сам себя не услышал. Ураган продолжал бушевать, гнулись дубы, ломались березы, мимо пролетел здоровенный волчара, уж не тот ли оборотень, о котором разбойник рассказывал?

Но я сразу же забыл о волке. Топор-саморуб наконец-то добрался до трех дубов.

От меня уже ничего не зависело, и я произнес наговор дальнего зрения. Буду наблюдателем, а возможность появится — вмешаюсь. Или хотя бы сбегу.

Топор занимался своим делом, рубил крепкий дубовый ствол, чудище свистело во все пальцы, богатырь шажок за шажком упорно двигался к цели — словом, все были заняты делом. Причем свистун до поры до времени о топоре не подозревал, ударов-то не слышно, вниз не смотрит, не до того. А топор — не человек, не спешит, не устает, тюк-тюк, тюк-тюк, только щепки летят.