Брат Волк - Мишель Пейвер

— А разве здесь кто-то часто бывает? — спросил Торак.

Ренн удивилась:

— Ну конечно! Здесь живут племена Льда. Правда, не совсем здесь, не на ледяной реке, а на равнинах.

— Племена Льда?

— Ну да. Племя Песца, племя Белой Куропатки, племя Нарвала. Но ты, конечно же…

— Нет, — устало оборвал он ее. — Я не знаю этих названий. Я не знаю даже… — Он вдруг умолк, услышав, как Волк у него за спиной призывно зарычал.

Торак обернулся и увидел, что волчонок прыгнул в сторону и спрятался под мощной ледяной аркой. Он поднял глаза и, с криком схватив Ренн в охапку, затолкал ее под ту же арку.

В следующее мгновение раздался оглушительный треск, и сверху обрушилась ревущая белая лавина. Вокруг с грохотом падали куски льда, в разные стороны разлетались смертельно опасные острые осколки. Скорчившись в своем ненадежном укрытии, Торак молил об одном: только б эта ледяная арка выдержала!

Если она рухнет, от них мокрое место останется. Так и будут все втроем лежать на снегу, точно раздавленные ягоды брусники…

Куски льда вдруг перестали падать. Лавина остановилась столь же внезапно, как и начала свое движение.

Торак с огромным облегчением вздохнул и прислушался. Стало так тихо, что, казалось, слышно было, как шуршат, падая на землю, снежные хлопья.

— Почему она остановилась? — шепотом спросила Ренн.

— Не знаю, — тоже шепотом ответил Торак. — Может, ледяная река просто решила во сне на другой бок перевернуться?

Вокруг громоздилось столько ледяных глыб, что Ренн тихонько охнула и сказала:

— Если бы не Волк, мы бы сейчас лежали подо льдом…

Она сильно побледнела; на щеках у нее особенно ярко проступила сейчас племенная татуировка. Торак догадался, что она думает об отце.

Волк отряхнулся, обдав их снежными брызгами, немного отбежал в сторону, принюхался, сел и стал спокойно ждать, когда Ренн и Торак к нему присоединятся.

— Пошли, — сказал Торак. — По-моему, уже безопасно.

— Безопасно? — эхом откликнулась Ренн.

День перевалил за полдень, и солнце в безоблачном небе поплыло к западному горизонту. В подтаявшем снегу все чаще и чаще стали появляться лужицы. Явно становилось теплее. Солнце заливало своим светом ледяные утесы, и они так ослепительно сверкали, что было больно глазам. Даже морозные тени, казалось, испускали бело-голубое слепящее сияние. Торак весь взмок под тяжелой тростниковой накидкой.

— Возьми-ка, — сказала Ренн, протягивая ему полоску бересты. — Прорежь в ней щели и обвяжи глаза. Иначе получишь снежную слепоту.

— А я думал, ты никогда не бывала так далеко на севере.

— Я и не бывала, зато Фин-Кединн бывал. Это он рассказал мне о снежной слепоте.

Надев берестяную повязку, Торак все время чувствовал себя не в своей тарелке: сквозь узкие щели много не увидишь, а ведь им нужно все время быть настороже. Сверху то и дело срывалась то груда снега, то здоровенная ледяная глыба. Шли они довольно медленно, но Торак вдруг заметил, что Ренн начинает отставать. Это было странно: обычно она двигалась куда быстрее и ловчее, чем он.

В очередной раз поджидая, пока она нагонит его, он внимательно на нее посмотрел и с удивлением заметил, что губы у нее приобрели синеватый оттенок. Уж не заболела ли она?

Но в ответ на его встревоженный вопрос она покачала головой и устало наклонилась вперед, упершись руками в колени.

— Это еще утром началось, — сказала она, задыхаясь. — Какая-то странная усталость наваливается… будто из меня высосали все силы. Знаешь… по-моему, это Нануак.

Торак почувствовал себя виноватым. Он так сосредоточенно думал о том, как бы не разбудить ледяную реку, что совсем забыл о Нануаке, и все это время коробок с двумя коварными находками несла Ренн.

— Давай его мне, — сказал он. — Будем нести по очереди.

Она кивнула и сказала:

— Но тогда я понесу бурдюк с водой. Это будет справедливо.

Торак согласился и привязал мешочек из кожи ворона к поясу, а Ренн, оглянувшись, попыталась определить, далеко ли они зашли.

— Слишком медленно идем, — сказала она, покачав головой. — Если до наступления темноты мы не переберемся через ледяную реку…

Она не договорила, но Тораку и так все было ясно. Он легко мог представить себе, как они выкапывают в снегу пещеру и скрючиваются там в кромешной темноте, а вокруг вздымаются и стонут, грозя их раздавить, ледяные утесы.

— Как ты думаешь, — спросил он, — сможем мы раздобыть топливо для костра?

Ренн только головой покачала.

Еще на пустоши они набрали по небольшой охапке дров и даже на всякий случай приготовили маленький огонек, который несли с собой. Для этого они срезали гриб-чагу, какие растут на мертвых березах, развели в нем огонь, а потом слегка притушили его, чтобы сухой гриб лишь чуть-чуть тлел. Тлеющий гриб они завернули в бересту, проткнув ее в нескольких местах, чтобы у огня была возможность дышать, и все это закутали в мох. Такой спящий огонь можно было нести хоть целый день — он тлел себе потихоньку, но в любую минуту готов был вспыхнуть, если его немножко раздуть и добавить трута.

Торак считал, что запасенного топлива им должно хватить, чтобы продержаться всю ночь до утра. Хотя, если поднимется пурга и придется несколько дней провести в снежной пещере, они наверняка замерзнут.

Но лишь когда они пошли дальше, Торак понял, почему нести Нануак так тяжело. Он почти сразу почувствовал, какой тяжестью давит на него эта ноша, такая легкая с виду.

Вдруг Ренн остановилась, сдернула с глаз повязку из бересты и с ужасом выдохнула:

— А куда делся ручей?

— Что? — не понял Торак.

— Талая вода! Я только сейчас заметила. Ведь тут было целое озеро талой воды, а теперь оно исчезло, и ручей тоже исчез! А что, если нам попробовать выбраться отсюда, пройдя прямо вон там, под утесами?

Торак тоже снял с глаз повязку и, щурясь, стал вглядываться в сверкающие заснеженные просторы, но ничего разглядеть не смог: слишком слепило глаза.

— По-моему, я слышу ручей, — сказал он и сделал несколько шагов вперед, желая убедиться в своей правоте. — Может быть, он просто нырнул под снег, чтобы…

Все произошло совершенно неожиданно. Ни лед не треснул, ни ухнула, падая вниз, очередная порция слежавшегося снега. Не успев даже договорить, Торак полетел в бездонную пропасть.

Глава 24

Он так сильно ударился коленом, что даже вскрикнул. И тут же услышал шепот Ренн:

— Торак! Ты жив?

— Да вроде бы… — ответил он.

Но дело обстояло совсем не так хорошо: лишь крошечный ледяной выступ удерживал его от падения в бездну и неминуемой гибели.

В полутьме он все же сумел разглядеть, что упал в узкую трещину — раскинув руки, он легко мог коснуться обеих ее стен. Далеко внизу слышался шум талых вод. Похоже, там мчался бурный поток. Значит, ледяная река все-таки поглотила его… Как же теперь выбраться отсюда?

Ренн и Волк смотрели на него сверху. Ему казалось, что до них не более трех шагов. А может, и все тридцать.

— Зато теперь мы знаем, куда делись талые воды, — сказал Торак, изо всех сил стараясь держаться мужественно и спокойно.

— Ничего, ты не так уж глубоко провалился, — попыталась утешить его Ренн. — И даже ничего не уронил.

— И лук при мне, — подхватил он, надеясь, что голос его звучит не слишком испуганно. — И Нануак.

Действительно, мешочек из кожи ворона по-прежнему висел у него на поясе.

А вдруг он не сумеет выбраться? Навсегда останется в этой ледяной трещине, и Нануак будет похоронен здесь с ним вместе… а без Нануака нет ни малейшей надежды когда-либо уничтожить проклятого медведя. Значит, Лес будет приговорен к смерти; все живое в нем погибнет только потому, что он, Торак, не смотрел себе под ноги…

— Торак! — прошептала Ренн. — С тобой все в порядке?

Он хотел сказать «да», но вместо этого лишь невнятно каркнул в ответ.

— Не надо так громко! — испуганно выдохнула Ренн. — Новая лавина может обрушиться… или… твоя трещина возьмет и закроется…

— Вот спасибо! — пробормотал Торак. — Хорошо, что предупредила!

— На, попробуй за него ухватиться.

Ренн, опасно свесившись через край, опустила в трещину свой топор, крепко привязанный за топорище к ее запястью.

— Тебе меня не поднять, я слишком тяжелый, — возразил Торак. — Я просто стащу тебя вниз, и мы оба упадем…

«Упадем, упадем!» — эхом подхватили льды вокруг него.

— А ты не можешь как-нибудь взобраться повыше? — спросила Ренн; голос ее явно начинал дрожать.

— Я бы попробовал, — горько усмехнулся Торак, — если б у меня были когти. Как у росомахи.

«Когти, когти!» — пропел лед.

И у Торака возникла идея.

Очень медленно, страшно боясь соскользнуть с узенького выступа, он осторожно снял заплечную корзину и отыскал в ней оленьи рога. Рожки принадлежали тому самцу косули, из-за которого и разгорелся весь сыр-бор. Они были короткие, но довольно острые. Если ему удастся привязать их к рукам, то, может быть, он сумеет вырубить во льду ступеньки и как-то вскарабкаться наверх.