Последний присяжный - Джон Гришэм

Мо сидел, скрестив руки на груди, и хмурился каждый раз, когда вставал Эрни Гэддис. Его выразительная поза пугала обвинение.

Гарри Рекс считал важным найти мужа Лидии, жившего отдельно от нее. Если они действительно затеяли бракоразводный процесс, более чем вероятно, что проходил он отнюдь не дружественно. Было трудно поверить, что Лидия имела связь с Дэнни Пэджитом, однако совсем не трудно — что внебрачные связи ей не в новинку. Муж мог предоставить сведения, серьезно дискредитирующие Лидию.

Эрни предлагал поглубже копнуть ее частную жизнь и посеять сомнения в законности ее доходов, чтобы можно было с полным правом предложить жюри задаться вопросом: «Как безработная женщина, живущая отдельно от мужа накануне развода, может позволить себе столь комфортное существование?»

— А вот как: она получила двадцать пять тысяч долларов от Пэджитов, — сказал один из юристов.

Далее начались долгие споры о вероятной конкретной сумме взятки.

Гарри Рекс и два других юриста начали поиски Малкольма Винса с того, что обзвонили всех адвокатов в пяти ближайших округах. К десяти часам в Коринфе, в двух часах езды от Клэнтона, они нашли одного, который сказал, что встречался с Винсом один раз по поводу его предстоящего развода, но больше тот не объявлялся. По его словам, мистер Винс жил в трейлере в какой-то дыре неподалеку от границы округа Тишоминго. Адвокат не мог припомнить, где работает Винс, но был уверен, что эти сведения имеются в деле, которое находится у него в офисе. Самому окружному прокурору пришлось взять трубку, чтобы уговорить адвоката в столь поздний час сходить к себе в офис.

На следующее утро, в восемь часов, приблизительно тогда, когда я уезжал от Джинджер, судья Лупас с удовольствием подписал повестку на имя Малкольма Винса. А уже двадцать минут спустя один из коринфских полисменов остановил автопогрузчик, работавший на местном складе, и сообщил его оператору, что ему предписано явиться в суд округа Форд в связи с рассмотрением дела об убийстве.

— На кой черт? — удивился мистер Винс.

— Я всего лишь выполняю приказ, — ответил полицейский.

— И что же я должен делать?

— У тебя две возможности, приятель, — объяснил коп. — Оставаться здесь под моим присмотром, пока за тобой не приедут, или отправиться туда вместе со мной и разом покончить с этим делом.

Хозяин Малкольма велел своему работнику ехать прямо сейчас и поскорее возвращаться.

С полуторачасовым опозданием жюри пригласили в ложу присяжных. Мистер Джон Дир выглядел, как обычно, бодрячком, а вот коллеги его явно подустали — словно процесс длился уже не меньше месяца.

Мисс Калли, поискав меня глазами, сдержанно улыбнулась, эта улыбка была отнюдь не похожа на одну из тех, коими она озаряла все вокруг себя. В руках она, по обыкновению, сжимала маленькое Евангелие.

Эрни встал и сообщил суду, что у него больше нет вопросов к Лидии Винс. Люсьен сказал, что у него тоже. Затем Эрни сообщил, что обвинение хочет вызвать ранее не заявленного контрсвидетеля. Люсьен Уилбенкс, разумеется, выразил протест, судья подозвал представителей сторон, и они вступили в пререкания. Узнав, кто этот новый свидетель, Люсьен явно расстроился. Добрый знак.

Видимо, вероятность плохого приговора волновала и судью Лупаса. Он отклонил протест защиты, и явно смущенный Малкольм Винс был призван в переполненный зал для дачи показаний. До того, в комнате совещаний, Эрни удалось поговорить с ним всего минут десять, так что свидетель был неподготовлен не менее, чем смущен.

Эрни начал безо всякой спешки, с простых вопросов: имя, фамилия, адрес, место работы, семейное положение. Малкольм с некоторой неохотой признал, что женат на Лидии, но разделяет ее желание развестись. Сказал, что не видел ни жену, ни ребенка уже месяц. Что касается работы, она большей частью временная, но он старается высылать жене пятьдесят долларов каждую неделю на ребенка.

Он знал, что Лидия не работает, но живет в хорошей квартире.

— Разве не вы платите за нее? — с большим подозрением спросил Эрни, метнув взгляд на присяжных.

— Нет, сэр.

— Значит, платит ее семья?

— Ее семья не смогла бы заплатить и за одну ночевку в мотеле, — ответил Малкольм не без злорадства.

Как только суд отпустил Лидию, она тут же покинула зал и скорее всего была уже на пути за границу. Миссия была завершена, спектакль окончен, гонорар получен. Ноги ее больше не будет в округе Форд. Вряд ли бы и ее присутствие смутило Малкольма, но в отсутствие жены его вообще уже ничто не сдерживало, и он позволял себе все, что хотел.

— Вы не близки с ее семьей? — задал проходной вопрос Эрни.

— Да они почти все в тюрьме.

— Понятно. Вчера ваша жена показала, что пару месяцев назад купила «форд-мустанг» 1968 года выпуска. Вы помогли ей материально?

— Я — нет.

— А у вас есть соображения, как неработающая женщина может позволить себе такую покупку? — уточнил Эрни, мельком глянув на Дэнни Пэджита.

— Не-а.

— Не известно ли вам, делала ли она еще какие-нибудь неожиданные приобретения в последнее время?

Малкольм взглянул на присяжных, увидел несколько дружелюбных лиц и сказал:

— Ага, она купила новый цветной телевизор себе и мотоцикл своему брату.

Казалось, за столом защиты все затаили дыхание. Их стратегический план состоял в том, чтобы неожиданно для всех предъявить суду Лидию, дать ей вывалить свое вранье, якобы подтверждающее алиби Дэнни Пэджита, потом сразу же убрать «любовницу» и быстро довести дело до приговора, не дав обвинению времени разыскать дискредитирующие ее факты. Ведь в округе женщину почти никто не знал, а в последнее время она и вовсе жила за его пределами.

Теперь этот план катастрофически рушился прямо на глазах, и все в зале почувствовали напряженность, возникшую между Люсьеном и его клиентом.

— Вам известен человек по имени Дэнни Пэджит? — продолжал Эрни.

— Никогда не слышал о таком, — ответил Малкольм.

— Ваша жена призналась вчера, что у нее почти год была с ним любовная связь.

Редко доводится ничего не подозревающему мужу узнать подобную новость при таком стечении публики, но Малкольм воспринял известие спокойно, даже скептически.

— В самом деле? — только и сказал он.

— Да, сэр. Она также сообщила суду, что эта связь закончилась два месяца назад.

— Знаете, что я вам скажу, сэр? Верится с трудом.

— Почему же?

Малкольм поерзал на стуле, внезапно заинтересовавшись собственными ногами.

— Ну, понимаете, это личное…

— Да, мистер Винс, понимаю. Но в суде иногда приходится обсуждать сугубо личные дела. Здесь судят человека, который обвиняется в убийстве. Это, знаете ли, очень серьезно, и мы обязаны выяснить правду.

Малкольм закинул левую ногу на правое колено и несколько секунд чесал подбородок.

— Видите ли, сэр, дело вот в чем. Мы прекратили супружеские отношения около двух лет тому назад. Именно поэтому мы и затеяли теперь развод.

— У вас были особые причины прекратить супружеские отношения? — вкрадчиво спросил Эрни.

— Да, сэр. Жена сказала мне, что ненавидит заниматься со мной сексом, что ее от этого просто воротит, потому что она предпочитает секс с… ну, вы понимаете… с женщинами.

Хотя Эрни и знал ответ, он весьма правдоподобно изобразил потрясение. У остальных присутствующих это получилось естественно. Эрни подошел к Хенку Хатену якобы для короткого совещания, а на самом деле для того, чтобы дать возможность присяжным в полной мере осознать услышанное. Потом окружной прокурор сказал:

— У меня больше нет вопросов, ваша честь.

Люсьен приблизился к Малкольму Винсу так, словно это был не человек, а заряженное ружье, и несколько секунд молча собирался с мыслями. По словам Бэгги, хороший адвокат никогда не задает вопросов, ответы на которые ему неизвестны, особенно если речь идет о таком опасном свидетеле, как Малкольм Винс. Люсьен был хорошим адвокатом, и он понятия не имел, что еще мог выдать Малкольм.

Отвечая на его вопросы, свидетель признал, что не испытывает к Лидии нежных чувств, что не может дождаться развода, что последние годы жизни с ней не были для него подарком и так далее. Обычный для разводящегося супруга набор. Потом Винс сообщил, что узнал об убийстве Кассело на следующее утро. В день убийства он был в отъезде и вернулся очень поздно. Люсьен добился весьма скромного успеха, доказав, что Лидия, согласно ее показаниям, могла быть в ту ночь не одна.

Но это уже не имело значения. И присяжные, и все остальные находились под ошеломляющим впечатлением от внезапно открывшейся чудовищной развращенности Лидии.

После обеденного перерыва Люсьен медленно, тяжело поднялся и обратился к суду: