Сентиментальные прогулки по Москве - Каринэ Фолиянц

Наряду со знаками почтительного внимания, которое ей оказывали, как вдове Первого Поэта России, опять зазвучали и осуждение, и кривотолки, и вновь поднялась волна злых сплетен и даже ненависти. Она по-прежнему была ослепительно, поразительно красива. Появились претенденты на ее руку и сердце. Среди них были даже титулованные особы. Но, по ее словам, «всем нужна была она сама, а не ее дети!» А она жила детьми. И воспоминаниями. Тень Пушкина повсюду следовала за нею. Защищала и охраняла. Все камни презрения и клеветы падали, не долетев до нее... Так хранила ее и после смерти великая любовь великого человека.

В 1843 году Наталия Николаевна познакомилась с однополчанином брата Сергея Николаевича Гончарова, Петром Петровичем Ланским. Генерал Ланской боготворил ее еще с той поры, когда не смел надеяться на ответное чувство. В 1843 году Ланскому было сорок пять лет и он считал себя убежденным холостяком. Вначале он бывал у Наталии Николаевны просто, как у приятной знакомой, с удовольствием общался с детьми, привязываясь к теплому семейному дому все больше и больше. Получив же в командование элитный, лейб-гвардии конный полк, стоявший под Петербургом, и большую квартиру, Петр Петрович Ланской сделал предложение вдове поэта.

Их свадьба состоялась 16 июля 1844 года в Стрельне, где был расквартирован полк. Император, у которого Ланской, как и полагается, испросил разрешения на брак, поздравил жениха с отличным выбором и пожелал быть на свадьбе посаженым отцом. Но Наталия Николаевна, узнав об этой просьбе, сказала твердо: «Наша свадьба должна быть очень скромной. На ней могут присутствовать только родные и самые близкие друзья. Передайте императору – пусть он простит меня, иначе не простит меня Бог!»

Даже со свадебными визитами к друзьям Пушкина – Вяземскому, Плетневу, Виельгорскому она поехала одна, без Петра Петровича. Те должным образом оценили ее высокий такт и деликатность, искренне, от души желая счастья. Сердечные и теплые отношения их с Наталией Николаевной продолжались и дальше.

Наталия Николаевна, наверное, не хотела пышной свадьбы еще и потому, что слишком памятно было ее первое венчание, состоявшееся не так уж и давно – 18 февраля 1831 года, в Москве, в церкви Большого Вознесения... Прошло лишь тринадцать лет! А ведь это так немного для человеческой жизни...

В браке с Ланским у Наталии Николаевны было еще трое детей. В дружной и большой семье воспитывались также племянник Ланского Павел и сын сестры Александра Сергеевича – Левушка, «горячая голова, добрейшее сердце – вылитый Пушкин!» – как говорила Наталия Николаевна. Проводил каникулы и выходные в этом шумном и веселом домашнем пансионе и сын Нащокиных....

Наталия Николаевна писала Ланскому в июне 1848 года: «Положительно, мое призвание быть директрисой детского приюта: Бог посылает мне детей со всех сторон, и это мне нисколько не мешает, их веселость меня отвлекает и забавляет».

Она по-прежнему посещала придворные балы и вечера, сопровождала мужа в инспекторских поездках по Вятке и Москве (1854 год). Но всему предпочитала тесный домашний круг, общество родных и детей.

Несмотря на то, что была Наталия Николаевна окружена заботами и привязанностью всей семьи, дети и муж часто замечали, что взгляд ее наполнен какой-то внутренней, сосредоточенной грустью. «Иногда такая тоска охватывает меня, что я чувствую потребность в молитве. Эти минуты сосредоточенности перед иконой, в самом уединенном уголке дома, приносят мне облегчение. Тогда я снова обретаю душевное спокойствие, которое раньше часто принимали за холодность и меня в ней упрекали. Что поделаешь? У сердца есть своя стыдливость. Позволить читать свои чувства мне кажется профанацией. Только Бог и немногие избранные имеют ключ от моего сердца». – Это откровенное признание сохранилось еще в одном из писем Наталии Николаевны ко второму мужу (письмо это датировано 1849 годом).

Имя Пушкина оставалось для нее лучезарным до самой ее кончины. Умирая, в лихорадочном забытьи, она шептала побелевшими губами: «Пушкин, ты будешь жить!» – хотя Пушкина не было рядом уже много-много лет.... Рядом была только его бессмертная тень, тоскующая по душе той, что он любил больше жизни.

Душа эта пришла к нему 26 ноября 1863 года, хмурым осенним утром, провожаемая слезами холодного дождя, переходящего в мелкий снег...

Наталия Николаевна умерла в пятьдесят один год. Прах ее погребен на кладбище Александро-Невской Лавры. Выбита на памятнике одна фамилия: «Ланская». Справедливо ли это? И не пора ли добавить вторую, вернее первую ее фамилию – Пушкина? Ведь именно ему, великому Поэту России, обязана она своим бессмертием и тем, что почти каждый день на могиле этой давно ушедшей в мир иной женщины, лежат свежие цветы?

Мы часто повторяем расхожую фразу – «брак поэта не был счастливым», не спросив самого Пушкина – а что бы сказал он сам по этому поводу? Возможно, что для Александра Сергеевича эти несколько лет, прожитых рядом со столь дорогой ему женщиной, значили так много, что всем и не объяснишь!

Мы судим вдову поэта. Мы ищем новых и новых оправданий и обвинений... Мы не прекращаем обсуждение «любовного мифа» о Пушкине и Натали. Мифа великого и скорбного...

«Не лишайте меня этой любви и верьте, что в ней все мое счастье!..» Какая прекрасная строка из его письма невесте!

«Я женат – и счастлив; одно желание мое, чтоб ничего в жизни моей не изменилось, лучшего не дождусь...», – так писал Пушкин в апогее своей влюбленности, не предвидя ничего дурного. «Я должен был на тебе жениться, потому что всю жизнь был бы без тебя несчастлив», – признавался он жене, и у нас нет оснований ему не верить.

Спроси его в минуту, когда соединялись судьбы – его и Натали – и он называл бы себя первым счастливцем на свете. И не важно, что было потом...

Мне кажется, что вообще для человека – кем бы он ни был, – не так важно, сколько длится счастье! Важно даже не то, что оно уходит. Важно, что оно было!

А. С. Пушкин

Сожженное письмо

Прощай, письмо любви, прощай! Она велела...Как долго медлил я, как долго не хотелаРука предать огню все радости мои!..Но полно, час настал: гори, письмо любви.Готов я; ничему душа моя не внемлет.Уж пламя жадное листы твои приемлет...Минуту!.. вспыхнули... пылают... легкий дым,Виясь, теряется с молением моим.Уж перстня верного утратя впечатленье,Растопленный сургуч кипит... О провиденье!Свершилось! Темные свернулися листы;На легком пепле их заветные чертыБелеют... Грудь моя стеснилась. Пепел милый,Отрада бедная в судьбе моей унылой,Останься век со мной на горестной груди...

Храни меня, мой талисман,Храни меня во дни гоненья,Во дни раскаянья, волненья:Ты в день печали был мне дан.

Когда подымет океанВокруг меня валы ревучи,Когда грозою грянут тучи —Храни меня, мой талисман.

В уединенье чуждых стран,На лоне скучного покоя,В тревоге пламенного бояХрани меня, мой талисман.

Священный сладостный обман,Души волшебное светило...Оно сокрылось, изменило...Храни меня, мой талисман.

Пускай же ввек сердечных ранНе растравит воспоминанье.Прощай, надежда; спи, желанье;Храни меня, мой талисман.

Люблю ваш сумрак неизвестныйИ ваши тайные цветы,И вы, поэзии прелестнойБлагословенные мечты!Вы нас уверили, поэты,Что тени легкою толпойОт берегов холодной ЛетыСлетаются на брег земнойИ невидимо навещаютМеста, где было всё милей,И в сновиденьях утешаютСердца покинутых друзей;Они, бессмертие вкушая,Их поджидают в Элизей,Как ждет их пир семья роднаяСвоих замедливших гостей...Но, может быть, мечты пустые —Быть может, с ризой гробовойВсе чувства брошу я земные,И чужд мне будет мир земной;Быть может, там, где все блистаетНетленной славой и красой,Где чистый пламень пожираетНесовершенство бытия,Минутных жизни впечатленийНе сохранит душа моя,Не буду ведать сожалений,Тоску любви забуду я...

* * *