Тайны кофейни в Киото. Том 1 - Такума Окадзаки

как жил. Это неправильно, потому что портит человека, а иногда и губит его. Если с твоим собеседником что-то не так, но это можно исправить, нужно сказать ему об этом. И тогда пусть он уже сам решает, меняться ему или нет, чтобы его приняли окружающие. Об этом нельзя забывать. А еще нужно подумать о том, что, разрешая человеку быть своевольным, как ребенок, ты оказываешь ему плохую услугу. – Сказав все это, Конай откашлялся и извинился за излишнюю пылкость своей речи.

В том, о чем он говорил, была логика. Но у него были хорошие данные от природы, и он вряд ли мог понять других людей, которые и не надеялись, что смогут стать привлекательнее. Нет ничего более жалкого и мучительного, чем пытаться улучшить то, чего у тебя нет. Кроме того, даже если человек и махнул на себя рукой, в глубине души он мечтает, что его всё же примут таким, какой он есть.

Возможно, дружелюбие, которое излучает Конай, – результат его осознанных усилий. Тогда становится понятно, почему он возмущается, когда видит, что другие ленятся меняться, а Михоси все равно принимает их. Нет, все же не так. Я передумал. Он знает, какая история стоит за этим. Если тот посетитель оставил какой-то темный след в прошлом Михоси, вполне естественно, что этот молодой человек, который хорошо ее знает, его ненавидит. И этими словами оправдывает свои чувства.

– Но вернемся к нашей истории, – продолжил он. – Михоси без колебаний стала общаться с человеком, который уже и не надеялся на понимание окружающих. Она медленно и спокойно открывала ворота, запертые на засов. Сначала он просто случайно зашел в ее кофейню, но с какого-то момента почувствовал к ней расположение и поверил, что человек, который так пытается проникнуть в его внутренний мир, станет для него особенным.

Мне показалось, что это было прямо противоположно тому, о чем говорил я, описывая свои отношения с Михоси. Если я был особенным для нее, то для этого неизвестного мне посетителя особенной стала Михоси. Но, видимо, он все же заблуждался.

– В результате незнакомые прежде ощущения он счел любовной привязанностью и предложил ей встречаться. Она вежливо отказалась. Но он не мог принять ее отказ. Если она собиралась с самого начала отказать ему, то зачем же растопила его сердце, зачем заставила его распахнуть ворота, которые он не собирался никому открывать? Куда теперь он должен был направить свои чувства?

Это звучало странно. Но, с другой стороны, я мог ему посочувствовать. Если в течение долгого времени никто не обращает на тебя внимания, то на любую мелочь ты реагируешь невероятной благодарностью. Но ты не довольствуешься одним этим и начинаешь требовать, чтобы тебя еще и приняли таким, какой ты есть. Можно привести простой пример. Попробовав высокую кухню, ты понимаешь, что тебя уже не устраивает фастфуд. И в такие моменты думаешь: а ведь если бы не попробовал высокую кухню, то ел бы фастфуд, как и прежде.

– Однажды вечером кое-что произошло. Тот клиент, прогуливаясь мимо «Талейрана», случайно заметил, как Михоси выходит из туннеля между домами с молодым человеком одного с ней возраста, постоянным посетителем кафе.

Его рассказ подошел к кульминации. Я почувствовал, что еле дышу.

– Посетитель понял, что она ведет себя с другими так же, как с ним, не боится сближаться с молодыми людьми, а то, что он сейчас переживал, не имело для нее никакого значения. Он хотел, чтобы она пожалела о своем поведении. После того как она попрощалась на перекрестке со своим спутником и пошла обратно по безлюдному переулку, он напал на нее сзади…

Тишина. Мне показалось, что исчезли все окружавшие нас звуки. На мгновение молодой человек замолчал, и я уже было подумал, что ослышался. Но он, словно сдвигая огромную каменную глыбу, заговорил вновь:

– К счастью, тот мужчина, которого она проводила до перекрестка, сразу же повернул обратно. Нападавший уже скрылся, и Михоси чудом избежала опасности. Но перед бегством он кое-что ей сказал.

– И что же?

– «Ты играешь чувствами других». Он шепнул это ей на ухо.

Сначала мне показалось, что это обычная фраза, не имеющая глубокого смысла. Но, прокрутив ее два-три раза в голове, я постепенно стал осознавать, какой удар такие слова могли нанести Михоси.

– Это было прямо противоположно тому, во что она верила. Но Михоси чересчур умна, чтобы не понять, что свело этого мужчину с ума. И ей стало страшно. Она поняла, насколько безответственно, не думая о последствиях, открывать чужие души. После небольшого перерыва она вернулась на работу в кафе, но теперь уже держалась на некотором расстоянии от своих клиентов. И не только от клиентов. Она закрыла ворота своего сердца для всех, чтобы предотвратить повторение истории. Или, точнее будет сказать, не позволяла им открыть эти ворота.

Но пока мне для этого не хватает смелости.

Я вспомнил, что она тогда сказала мне в баре. Я неправильно ее понял: думал, что она говорит о смелости пустить кого-то в свою жизнь, а она говорила о смелости показать кому-то боль в своем сердце, о смелости войти в чужой мир.

– То, о чем я только что говорил, случилось четыре года назад. За эти четыре года никто не подошел к ней ближе, чем вы. По крайней мере, насколько мне это известно.

– А как же вы? Откуда вы знаете столько подробностей из жизни Михоси-сан? – спросил я с сомнением, но на это парень просто улыбнулся. Мне показалось, что он посмеивается надо мной.

– Я не умею обманывать. Я был участником той истории, которую только что рассказал.

Понятно. Если исключить посетителя, которого он ненавидел, в этом рассказе останется всего лишь один мужской персонаж.

– Значит, вы тоже оказались втянуты в эту историю, поэтому и знали, как все обернулось.

– У меня почему-то было дурное предчувствие в тот вечер, поэтому я и пошел назад…

Это, кажется, называют чутье. Но благодаря тому, что он доверился своему чутью и повернул назад, он смог уберечь Михоси от опасности. Он был героем в этой истории, но почему-то насмешливая улыбка не исчезала с его губ.

– После того, что произошло, я больше не мог открыто общаться с Михоси. Именно поэтому, поддерживая определенную дистанцию, как мог защищал ее. Не хочу себя перехваливать, но все же в этой истории я сыграл не последнюю роль, потому что мне тоже пришлось от многого отказаться.

Наконец-то я понял, почему Конай так смотрел. Он подавил симпатию и больше не мог ухаживать за ней, но все же хотел ей помочь. Подобное заслуживало похвалы, но в этом была и горечь. Михоси сказала тогда: «Рядом со мной был человек, который меня защищал. Этот человек и сейчас мой лучший друг». Теперь, зная, кого она имела в виду, я хотел было поблагодарить его за то, что