Категории
Самые читаемые книги
ЧитаемОнлайн » Проза » Проза » Тайная сила - Луи Куперус

Тайная сила - Луи Куперус

Читать онлайн Тайная сила - Луи Куперус

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 31 32 33 34 35 36 37 38 39 ... 52
Перейти на страницу:

Ведь вне этой дружбы у нее почти ничего не было. Кружок единомышленников, которых она, исполненная иллюзий, собрала вокруг себя, которых приглашала на обеды, для которых ее дом всегда был открыт, – что он собой представлял? Супруги ван Доорн де Брёйны и Рантцовы сейчас казались ей просто безразличными знакомыми, а не друзьями. Она догадывалась, что мефрау Доорн де Брёйн неискренна, доктор Рантцов был для нее слишком буржуазен, слишком банален, а жена его – это же просто бесцветная домохозяйка-немка. Они все вместе продолжали спиритические сеансы, но гости только веселились по поводу тех глупостей и непристойностей, которые произносил насмешник-дух. Сама Ева и ван Хелдерен относились к спиритизму чрезвычайно серьезно, хотя тоже видели, что стол порой комичен. Так и получалось, что, кроме ван Хелдерена, у нее не было единомышленников.

Но теперь она стала восхищаться и ван Аудейком. Она вдруг почувствовала его характер, и хотя в нем не было того обаяния артистизма, которое до сих пор привлекало ее в людях, она разглядела линию красоты и в этом мужчине, не имевшем ни малейшего представления об искусстве, но обладавшем красотой в своем простом, чисто мужском понимании долга и в той выдержанности, с которой переносил разочарования семейной жизни. Ибо она, Ева, заметила, что он, как ни обожал свою жену, осуждал ее за безразличие ко всем делам, из которых состояла его жизнь. Даже если в остальном он был слеп и не видел, что происходило в его семье, это разочарование было его тайной и его болью, жившей в самой глубине его существа.

И она восхищалась им, и восхищение было для нее откровением: она открыла для себя, что искусство – не всегда высшее, что есть в жизни. Она поняла вдруг, что в наше время чрезмерный художественный восторг – это болезнь, которой страдала, да и до сих пор страдает она сама. Ведь кто она такая и что умеет? Никто и ничего. Ее родители – большие художники, артисты в высшем смысле слова, а дом их – храм искусств, так что их однобокость можно понять и простить. Но она? Она неплохо играла на рояле, только и всего. У нее был вкус и были идеи, только и всего. В свое время она возносилась душой вместе с другими подругами, и она вспоминала теперь о тех глупых восторгах, о том, как они философствовали в своих письмах, написанных в выспреннем стиле современной литературы – в подражание Клосу и Гортеру. Так в эти недели сплина размышления вели ее дальше и дальше, и ее существо претерпевало эволюцию. Потому что ей, дочери своих родителей, казалось невероятным, что она когда-нибудь перестанет считать искусство высшим, что есть на свете.

Так она и жила в поисках и размышлениях, пытаясь нащупать свой собственный путь, сбитая с ног, утонувшая в этой стране, чуждой ее характеру, среди людей, на которых она втайне смотрела сверху вниз. В стране она старалась выискать светлые грани, чтобы вобрать их в себя и полюбить; среди людей она старалась встретить тех немногих, кто достоин симпатии и восторга; но светлые впечатления от страны оставались лишь эпизодом, немногие достойные люди – исключением, и несмотря на все поиски и размышления она не могла нащупать своего пути, и пребывала в меланхолии, будучи женщиной слишком европейской и слишком артистичной – несмотря на самоанализ и отречение от искусства, – чтобы спокойно и весело жить в яванском городишке, рядом со своим заваленным работой мужем, в климате, делающем ее больной, среди природы, которая подавляла, в окружении людей, не вызывающих симпатии.

В ясные минуты этих поисков и размышлений она отчетливо замечала в себе страх; именно страх она ощущала яснее всего, страх, летевший, точно пух, непонятно откуда, непонятно куда, но кружащий над головой – шелестящие шелка, за которыми прячется рок, спустившийся с дождливого неба…

В эти недели меланхолии она не собирала свой кружок, потому что ей не хотелось прилагать усилий, а знакомые слишком плохо понимали ее, чтобы искать ее общества. Ведь пропала ее веселость, привлекавшая их раньше. Теперь в отношении к Еве на первый план вышли зависть и враждебность, о ней стали сплетничать: по мнению многих, она была неискренней, заносчивой, тщеславной, гордой, всегда считала себя первой дамой в городе, вела себя, точно она жена резидента, и только раздавала направо и налево указания. Да и вообще она далеко не красавица, одевается совершенно немыслимо, а об убранстве дома и говорить нечего. И наконец, роман с ван Хелдереном, их вечерние прогулки к маяку… На Тосари, в узком кружке обитателей маленькой гостиницы, где все скучают, когда нет экскурсий, и сидят в галереях вплотную друг к другу, только и делая, что подглядывая друг к другу в комнаты и прислушиваясь к звукам из-за тонких перегородок, – на Тосари Ида услышала разговоры о своем муже и Еве, и этого было достаточно, чтобы в ней проснулись инстинкты, так что она внезапно, без предупреждения, забрала у Евы своих детей. Ван Хелдерен, приехав на несколько дней к жене в горы, попросил ее дать объяснение, зачем она обидела Еву, взяв к себе без видимой причины детей и привезя их в гостиницу, из-за чего счет за проживание значительно вырос. Ида устроила сцену с криками, с нервными припадками, от которых дрожала вся гостиница, заставляя постояльцев навострить уши, превращая журчащий ручеек сплетни в море. И без дальнейших разговоров Ида разорвала знакомство с Евой. Ева ушла в себя. Даже в Сурабае, поехав туда однажды за покупками, она услышала сплетни о себе, и ей стало так тошно от этого мирка и этих людей, что она ушла в себя. Она написала ван Хелдерену, чтобы тот больше не приходил. Умоляла его помириться с женой. Она больше не будет его принимать. Теперь она осталась совсем одна. Ей не хотелось искать утешения в ком бы то ни было из окружающих. В таком настроении, какое было у нее, в Нидерландской Индии не найти ни сочувствия, ни понимания. И она замкнулась в себе. Ее муж работал. Но она полностью посвятила себя сыну, погрузившись в любовь к нему. Она уединилась в любви к своему дому. Это была жизнь без выхода в свет, без встреч с людьми, без музыкальных концертов – кроме собственной игры на рояле. Это были поиски утешения в своем доме, в своем ребенке, в чтении. Это было затворничество, к которому она пришла после первых иллюзий и энергичных действий. Теперь она постоянно испытывала тоску по Европе, по Голландии, по своим родителям, по людям, понимающим в искусстве. И в ней поселилась ненависть к этой стране, вначале казавшейся грандиозно-прекрасной, с царственными горами, с налетом тайны в природе и в людях. Теперь она ненавидела эту природу и этих людей, а тайна только пугала ее.

Она заполняла свою жизнь мыслями о ребенке. Ее сынишке, ее маленькому Онно было три года. Она поведет его по жизни так, чтобы он стал настоящим мужчиной. Когда он только родился, она смутно мечтала о том, чтобы ее сын стал человеком искусства, лучше всего – великим писателем, известным на весь мир. Но потом она многое поняла. Она почувствовала, что искусство – не всегда самое высокое, что есть на свете. Она поняла, что есть и более высокие вещи, которыми она, охваченная сплином, порой пренебрегала, но они от этого никуда не делись, сияя в своем величии. Эти вещи имели отношение к Будущему, имели отношение к Миру, Справедливости, Братству. О, великое братство бедных и богатых – сейчас, в своем уединении, она размышляла о нем как о высшем идеале, к которому надо стремиться, чтобы воздвигнуть его, как скульптор воздвигает монумент. Справедливость, мир явятся следом. Но в первую очередь надо приблизить Братство, и она хотела, чтобы ее сын работал на этот идеал. Где? В Европе? Или здесь? Она не знала, не видела ответа. Скорее в Европе, чем здесь. Здесь она замечала в первую очередь что-то необъяснимое, таинственное, пугающее. До чего же странно…

Ева была женщиной, рожденной для идеалов. Быть может, в этом и состояло объяснение ее ощущений и страхов здесь, в Нидерландской Индии.

– У тебя совершенно искаженные представления об этой стране, – порой говорил ее муж. – Ты видишь ее неправильно. Безжизненно? Ты думаешь, что здесь безжизненно? Откуда у меня было бы столько работы, если бы в Лабуванги было безжизненно? У всех свои интересы – у европейцев, у яванцев… сотни… и мы должны их все защищать. Культуре здесь уделяется столько внимания, сколько только можно… Население растет, постоянно растет… Запустение в колонии, где столько всего происходит? Узнаю дурацкие идеи ван Хелдерена. Идеи и умозаключения, высосанные из пальца, а ты их еще и повторяешь… Я не понимаю, почему ты теперь так воспринимаешь эту страну. Было время, когда ты видела здесь много красивого и привлекательного. Теперь оно, похоже, навсегда прошло. Пожалуй, тебе пора в Голландию…

Но она знала, что ему без нее будет совсем одиноко, поэтому не хотела ехать. Позднее, когда подрастет их сын, ей надо будет поехать с ним в Европу. Но к тому времени Элдерсма уже станет ассистент-резидентом. А пока выше него стояло еще семнадцать контролеров и секретарей. Так продолжалось уже много лет – ожидание будущего продвижения по службе было подобно стремлению дойти до фата-морганы. О том, чтобы стать резидентом, он и не думал. Послужить несколько лет ассистент-резидентом, и потом в Голландию, на пенсию… Ей это казалось ужасным – жить, чтобы работать и работать ради Лабуванги…

1 ... 31 32 33 34 35 36 37 38 39 ... 52
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Тайная сила - Луи Куперус торрент бесплатно.
Комментарии
КОММЕНТАРИИ 👉
Комментарии
Татьяна
Татьяна 21.11.2024 - 19:18
Одним словом, Марк Твен!
Без носенко Сергей Михайлович
Без носенко Сергей Михайлович 25.10.2024 - 16:41
Я помню брата моего деда- Без носенко Григория Корнеевича, дядьку Фёдора т тётю Фаню. И много слышал от деда про Загранное, Танцы, Савгу...