Крепостная маркиза - Лариса Шкатула

— Конечно же, берите!

Обратный путь молодые люди проделали в молчании. Соня все не могла успокоиться. Не слишком ли она рисковала? Открыла карты чужому человеку.

Поставила свою жизнь в зависимость от его порядочности. Положим, не жизнь, а всего лишь состояние.

Но… а сама-то она порядочна, если подозревает его в черных намерениях? Вот чего, спрашивается, он молчит? Думает, как от нее избавиться? Ох, опять все сначала, эти ее страхи, разные предположения…

Княжна отмахнулась от своих мыслей, как от назойливой мухи. Если ей суждено погибнуть от руки человека, которого она приготовилась считать своим другом, значит, так тому и быть. Отступать больше некуда. Все ее бросили: и венчанный муж, и бывшая крепостная, которую она считала почти родным человеком. Если ее предаст Патрик, значит, такой поворот судьбы она заслужила.

Но вот они подошли в лестнице, ведущей наверх, и он наконец заговорил:

— Ваше положение можно сравнить с положением Тантала[2]. Сидите, можно сказать, на золоте и не можете им воспользоваться, ведь так? Или у вас наконец созрел план, как можно перевести состояние в ливры?

— Никакого плана у меня как не было, так и нет, — уныло призналась Соня. — Для того чтобы золото кому-нибудь продать, надо иметь во Франции близких знакомых. Так что я хожу и целый день ломаю голову над тем, как обратить слитки в обычные золотые монеты. Разве что обратиться к герцогине Иоланде или к самой Марии-Антуанетте…

— Боюсь даже представить, что из такого плана могло бы получиться… Но шутки шутками, на самом деле задачка не из легких, — согласился Патрик, вполне самостоятельно закрывая вход в подземелье. — С этим делом ни в коем случае не стоит торопиться. Надо тщательно просчитать каждый шаг…

Вы хотите, чтобы я вам помог? А то, возможно, я опять поспешил. И сразу прихватил этот слиток, и начал соображать, кого можно привлечь к вашему делу.

— К нашему делу, Патрик, теперь уже к нашему!

Ведь вся надежда у меня только на вас! — горячо проговорила Соня.

Кстати, она тоже, пожалуй, спешит. Еще ничего конкретного ему не предложила. Загорелась! Он ведь так и не сказал, что ему от Софьи надо. Решил, что теперь она все для него сделает?

— Спасибо за доверие, — между тем просто сказал он и поцеловал ей руку, — постараюсь его не обмануть. Но вы согласны, что необходимо поговорить о таких серьезных вещах не на ходу? Давайте-ка мы с вами пройдем в гостиную, посидим и обмозгуем этот вопрос. Знаете, вчера я нашел в кладовой пару бутылочек вина, которое разлили тогда, когда вы были еще совсем маленькой девочкой.

— Вот такой? — Соня раздвинула большой и указательный пальцы.

— Нет, чуть больше.

Патрик коснулся пальцами ее пальцев, и обоих точно обожгло выскочившей из костра искрой. Соня невольно отдернула руку, а Патрик сделал вид, что ничего не заметил. Странно как, он же незадолго перед тем поцеловал ей руку, и Соня ничего не ощутила, а сейчас…

В гостиной он отодвинул для нее стул та усадил за стол.

— Раз уж мы с вами отправили с глаз долой горничную, давайте я за вами поухаживаю. Я видел, как это делал наш мажордом.

— Видели? Стало быть, вы этому не обучены, а будете лишь пробовать на мне, как у вас получится?

Соня сделала вид, что сердится, но Патрик подхватил ее игру:

— Теперь поздно отступать. Вы предложили мне работу дворецкого, и я пока ничем себя не запятнал.

Вы не можете выгнать меня с работы, которую я еще не начал делать.

— Не начали? Но вы уже три месяца занимаетесь моим хозяйством. Вы нашли учителя фехтования, купили для моего выезда лошадей, нанимаете слуг…

— Кстати, о фехтовании. Мэтр Жуо вас хвалил.

— Правда? — приятно удивилась Соня. — А на занятиях у него вечно такое недовольное лицо.

— Он, видимо, из тех учителей, которые считают, что хвалить учеников — значит их портить. ° — Однако вы же сказали, что хвалил.

— Я обещал ему вам об этом не говорить… Послушайте, Софи, раз у нас сегодня день откровений, не могу ли я задать вам один не очень приличный вопрос? Миллион извинений, но он все время вертится у меня на языке.

— Задавайте, — милостиво согласилась Соня, которая к тому времени уже успела попробовать вино, которым потчевал ее Патрик.

Он покашлял, будто собираясь с духом, и заговорил:

— Когда вы жили в Версале… когда герцогиня де Полиньяк взяла вас под свою опеку, вы, кажется, близко сошлись с Жозефом Фуше. С моей стороны не будет дерзостью поинтересоваться характером ваших отношений? Он ведь был не из молчунов. Скорее наоборот, о своих победах он трубил, как олень. И когда в Версале появились вы…

— Он сказал, что между нами были… определенные отношения?

Соня покраснела, не зная, как относиться к тому, что Патрик затронул такую щекотливую тему. Об этом она не говорила ни с кем. Разве что обмолвилась Григорию в каком-то разговоре. Так, без подробностей. К тому же это его не очень интересовало. Но Патрик!

— Не могу сказать, будто я нечто подобное от него слышал;

— Тогда почему вы вдруг заговорили об этом?

— Да так. Мы начали говорить о фехтовании, и я вспомнил, как в Версале вы, еще толком не умея держать в руках шпагу, вызвали графа на дуэль…

— Это когда вы ударили его по голове тяжеленным пресс-папье?

— Мне показалось, что еще немного, и он сделает с вами что-то нехорошее. У него был взгляд изготовившегося к прыжку волка. Или льва, но в брачный период…

Соня расхохоталась.

— Слышал бы граф, с какими животными его сравнивают!.. А на самом деле я не знаю, почему вдруг он стал меня домогаться! Я, кажется, не давала ему никакого повода.

— Вот именно поэтому. Жозеф не привык к безразличию женщин в отношении своей драгоценной персоны. Потому решил во что бы то ни стало вас добиться и даже заключил пари с двумя своими товарищами — надо сказать, такими же хлыщами, — что не пройдет и недели, как он окажется в вашей постели…

— И что вас в таком случае интересует? Выиграл ли он пари? — усмехнулась Соня.

— Мне интересно, как вы вышли из этого положения. Насколько я знаю, в Версале для Фуше не существовало закрытых дверей… По-моему, вы начинаете сердиться.

— Вы удивительно догадливы!

Соня не могла понять, чего вдруг Патрик завел разговор о Фуше. К чему вообще это нездоровое любопытство. Если он желает знать, добился ли Жозеф от нее того же, чего обычно добивался от версальских красавиц… Может, сказать ему: да, добился? Но она не хотела выглядеть в глазах Патрика женщиной, которой легко добиться…

— Что вы ходите вокруг да около, Патрик? — наконец рассердилась она. — Да, Фуше удалось прорваться ко мне в комнату, и мне бы тяжело пришлось, не окажись под рукой тяжелой бронзовой статуэтки.