Слабое место - Канди Штайнер

стало первым звуком, заполнившим комнату, прежде чем за ним последовал тихий разговор. Я молча собрала свои вещи, взглянув на часы, которые показывали десять утра, и думала, что это будет день с двумя чашками кофе.

Перекинув сумку через плечо, я потащилась из класса и здания Колледжа связи, теплое утро разморозило мои замерзшие от кондиционера конечности. Я была на автопилоте, когда шла к Rum&Roasters, протискиваясь в дверь как раз в тот момент, когда зевок растянул мой рот.

Я стояла в очереди, как зомби, заказывая американо с дополнительной порцией эспрессо. Я держала дарующую жизнь в ладонях, когда шла к своему обычному столу.

Только для того, чтобы обнаружить, что он занят.

Шон сидел, согнувшись в моем обычном кресле, одна лодыжка балансировала на противоположном колене, гитара была в его руках, и, нахмурив брови, он тихо перебирал струны. Его темные волосы слегка падали на глаза, и то, как утренний свет струился через окна, омывало его золотом. Он выглядел как обложка альбома в стиле софт-рок, и когда он откинул волосы в сторону и поднял глаза, чтобы увидеть меня, стоящую перед ним, самая сексуальная, самая нежная улыбка появилась на его пыльно-розовых губах.

— Что ж, доброе утро, Ангел.

Я покраснела, оглянувшись через плечо, как будто мне было интересно, ко мне ли он обращается. Когда я снова посмотрела на него, он усмехнулся, отложив гитару в сторону.

— У тебя сейчас есть ореол над головой, судя по тому, как проникает свет, — объяснил он.

Я улыбнулась.

— Без сомнения, прячет рога, удерживающие его.

Шон указал на кресло напротив него.

Я приняла это приглашение нерешительно, в основном потому, что размышляла, не слишком ли я устала, чтобы даже поддерживать разговор, не говоря уже о намеренном флирте. Но один глоток моего эспрессо вселил в меня оптимизм, что я смогу все изменить.

Что бы сделал Клэй?

Он бы сказал мне смириться с этим и играть в игру, вот что.

Я не видела Шона с вечеринки в субботу вечером, и мой желудок переворачивался, чем дольше он смотрел на меня с любопытством.

— Что? — спросила я.

Он покачал головой.

— Ничего. Ты просто… прости меня, если это слишком прямолинейно, но сейчас ты выглядишь прекрасно.

Мои щеки были достаточно горячими, чтобы соперничать с моим кофе, когда я посмотрела на свои руки.

— Я очень сомневаюсь в этом, учитывая, насколько я устала в данный момент.

— Тяжелая ночь?

Я вздохнула.

— Очень. Я работаю со своим боссом над предстоящим благотворительным мероприятием для футбольной команды, и это отнимает больше времени и энергии, чем все мои занятия вместе взятые.

— Я все еще не могу поверить в то, что ты занимаешься связями с общественностью, — оценил он с улыбкой.

— За кого бы ты меня принял, если бы я не сказала тебе ничего?

— Библиотекарь.

Я рассмеялась.

— Это из-за очков, да?

— Среди прочего, — сказал он, и его металлические глаза скользнули по мне, во весь рост, он выгнул бровь, когда увидел эклектичную блузку, которую я сочетала со своим старым джинсовым комбинезоном. Они были мешковатыми и скрывали больше, чем открывали, но то, как его глаза изучали каждый дюйм, больше походило на то, что я была в лифчике и трусиках.

Я прочистила горло, делая глоток кофе.

— Итак, ты спишь здесь, в задней части магазина, или…?

Он провел рукой по своим длинным волосам, снова перекинул лодыжку через колено, прежде чем положить гитару обратно на колени.

— Я работаю над песней, и мне было немного не по себе в моем общежитии, поэтому я подумал, что смена обстановки могла бы помочь.

— Помогло?

— К сожалению, нет, — признался он. — Что-то не так, но я не могу понять, что.

— Сыграй для меня.

Его глаза распахнулись.

— Да?

Я просто улыбалась, потягивая кофе, притворяясь, что все это совершенно спокойно и обыденно, и как будто я не волновалась внутренне из-за того, что Шон Стетсон собирался сыграть для меня неизданную песню.

Он хрустнул шеей, сел немного прямее и прочистил горло, прежде чем начать.

Вступление было мягким и медленным, плавные аккорды перемешались с краткими постукиваниями тыльной стороной ладони по корпусу гитары. Это были перкуссия и струнные в одном флаконе, ритм был соблазнительным и манящим.

Я кивала головой в такт, слегка двигая бедрами на своем сиденье. Когда Шон взглянул на меня, его глаза застыли на этом легком движении бедер, и моя шея вспыхнула от его пристального взгляда.

Мне не терпелось рассказать Клэю.

Он бы так гордился мной, тем, как я подошла прямо к Шону за столом, как круто я все это разыграла. Я становилась прирожденной актрисой, или, по крайней мере, я была на шаг впереди девушки, которая всего несколько недель назад не могла даже выдержать взгляд Шона в переполненном кафе.

Я все еще думала о том, как мне было не терпится рассказать Клэю, когда Шон начал петь, его голос был грубым и резким, дымным, как костер в кустах.

Мне нравится луна

когда она проникает

сквозь окно

и окрашивает твою плоть.

Мне нравятся твои ноги,

когда они раздвинуты,

и ты сгораешь

для меня, детка.

Я чуть не поперхнулась кофе, но каким-то образом сумела скрыть это и сохранить самообладание, когда дьявольская ухмылка расползлась по губам Шона.

Мне нравятся горы твоих грудей,

когда они набухают,

набухают и жаждут