Дневники 1932-1947 гг - Лазарь Бронтман

Овация. Потом от обратился ко мне:

— Я у вас похитил тему?

— Ничего, Иосиф Виссарионович, я перестроюсь.

Я благодарил правительство и партию за внимание, говорил о том, что герои СССР зорко охраняют Родину, что Красная Армия раздавит всех врагов.

Зашел у меня с ним разговор о машине «Сталь-7». Повод — Бережная просит ее для кругосветного перелета.

— Да, на этой машине можно дела делать. Скорость у нее большая.

— Шибанов пробовал — 350 км/ч. Не густо!

— Да, но он ходил на большое расстояние.

— Ну какое большое: до Севастополя и обратно.

— Нет, ты ошибаешься!

Он достал свою записную книжку и прочел, что такого-то числа Шибанов ходил на этой машине по маршруту такому-то, общей дальностью в 3800 км. Экая эрудиция и пунктуальность!

22 июля

Был сегодня у меня в редакции Прилуцкий. Выглядит по-прежнему бодро, крепко, только речь стала немного торопливее. Рассказал некоторые подробности об аварии «СССР-3».

— Поднимаемся. Вдруг толчок. Семенов говорит: «опускаемся». Я взглянул на вариометр: -4. Ну, думаю, это местное явление. Скинул немного балласта. Ничего, у американцев также было. Смотрю: -15! Ээ! Как крутанул ручку, так сразу тонну скинул. «Держись, Юрий Георгиевич!! Земля!!» — крикнул Семенов.

Больше я ничего уже не слышал. Очнулся в больнице. Я был без парашюта, снял, чтобы не мешал, Семенов в нем.

— Так почему же все-таки произошла авария?

— Слишком большая влажность воздуха. Когда распустили второй старт разрывное и задело. Клапан открылся. Вот и все.

— Летать не собираешься?

— Что ты! Только об этом и думаю. Сведи меня со Шмидтом. Это ему сейчас близко. Все готово. Есть две оболочки, три гондолы, Костина (Годунова) машина на ходу.

23 июля

Сегодня на дачу ко мне на пельмени приехал Кокки и женой и Ляпидевский. Как навалились — аж треск пошел. Перед заходом в дом (дело было в 10 вечера) Володя долго любовался ночной рекой.

— Красиво.

Постоял на берегу.

— Я к тебе прямо от Клима. Ведь вот какой бодрый человек! Что-то зашел разговор о здоровье. Он все меня хлопает, восторгается, какой я здоровый, без жира. Не помню уж как, вдруг начал нам упражнения показывать. лег на ковер и 22 раза отжался на кончиках пальцев. Правда, под конец у него уж жилы на шее надулись.

— А ну, — говорит мне, — сможешь?

— Смогу.

Лег и давай выжиматься. Поднялся 18 раз, чувствую, что тяжело и встал.

— Теперь ты, — это он Хользунову.

Тот туда-сюда…

— Ложись!

Хользунов пару раз поднялся, у него пальцы и подогнулись. Продолжая выжиматься на всей ладной. И все же только шесть раз сделал. Нарком доволен.

— У меня, — говорит, — на даче крыша плоская. Я встаю в 8 утра. В там в небе кувыркаетесь. А я целый час по крыше гоняю. Хорошо! Легче работать. Вы думаете — почему т. Сталин во время заседаний всегда ходит? Посидит, посидит немного и ходит. Попробуйте-ка 20 часов за столом просидеть, когда сердце все время сжато. Тут понимать надо!

На днях в газете было опубликовано сообщение о том, что зам. НКИД (нар. комиссариат иностранных дел) Лозовский вернул без рассмотрения японскому послу ному-ультиматум о концессиях. Лозовский раньше был директором ГИХЛ. Литераторы пустили шутку о том, что Лозовский за время работы в издательстве привлек возвращать авторам рукописи непрочитанными.

Перед физкультурным парадом т. Сталин принял председателя комитета по делам физкультуры и спорта Снегова и секр. ЦК ВЛСКМ Михайлова. Мержанов рассказывает:

«Сталин спросил:

— Я читал в „Правде“ заметку о том, что на Красной площади будет выложен ковер.

— Да.

— А каких размеров?

— Таких-то.

— А футбольное поле?

— Таких-то.

— Да, значит футболистам будет трудно там играть.

Собеседники растерялись. Футбола на параде они и не собирались показывать. Вышли из кабинета, решили, что придется. Вскоре т. Сталин сказал:

— А кто будет играть?

— Мы еще не решили.

— Я думаю надо команды орденоносных обществ „Спартака“ и „Динамо“.

И они сыграли!»

РККА — управление физподготовкой давно хотело переманить из команды «Трактор» двух лучших игроков Пономарева и Проворнова. Не выходило. Тогда их спешно мобилизовали и отправили в команду «Динамо». Об этом узнали в ЦК. Взгрели. Вернули обратно.

Позвонил Хозяин. Сказал, что мы слишком много транжирим места на заголовки и всякие оформления. лучше давать больше материала. Перестроились.

24 июля

24 июля в Химках, на празднике в честь военно-морского флота разбился Мошковский. Он сбрасывал десант из 11 человек на воду. Расчет оказался неточным. На воду опустилось только 3 человека, остальные — на землю. Сам Яша плюхнулся в леса нового дома. Перелом ребер, таза, кровоизлияние в мозг. Вечером, не приходя в сознание, он умер в Боткинской больнице. 28-го его похоронили на Новодевичьем кладбище.

27 июля

27 июля мне позвонил Моисеев.

— Знаешь, Алексеев Михаил разбился. На последнем развороте на истребителе скользнул на крыло и конец. Вот не повезло ему. 17 июля он ходил на высоту. На 7500 потерял сознание, сыпал до 5000. Решил проверить себя: снова поднялся на 7500, снова потерял сознание и свалился до 4000 м. Сел. Оказалось — лопнул кислородный шланг. Но решил все-таки испытать себя в барокамере и вот — не успел.

29 июля

Сегодня погиб Хользунов, Черкасов и другие (Титов и Курнышев). Они летели из Калинина на учебную бомбежку и взорвались в воздухе. Остались куски. Видимо, подорвались бомбы. Что за страшная полоса аварий!

30 июля

Несколько дней назад (кажется, 26-го) позвонил Володе вечером. Голос усталый.

— Что с тобой?

— Да вот, телеграф подвел. Думал, надо лететь в Воронеж. Вылетел днем, прилетел туда, оказывается, мне дали телеграмму, что лететь не нужно. Ну, обратно. Вот и устал: туда тысячу, да обратно тысячу.

Несколько дней назад Стефановский, испытывая новую машину, свалился. Машина поломалась в воздухе на части. Его выкинуло так, что он очухался только в воздухе. Смотрит — падает, рванул кольцо, сел. Самолет — в дым.

Вчера было опубликован указ о награждении его орденом Ленина «За исключительные заслуги в деле испытания новых самолетов и проявленные при этом мужество и отвагу». Сегодня он прислал мне из Ессентуков телеграмму с благодарностью ЦК.

1 августа

Сегодня был на открытии Сельскохозяйственной выставки. Дал отчет. Встретил Кокки.

— Ты куда, на дачу?

— Нет, на аэродром.

Очень обрадовался мне борода.

— Наконец-то вижу хоть одного полярника, да и то больше похожего на араба.