Степной пояс Евразии: Феномен кочевых культур - Евгений Черных

Феномен «неодолимого» географического барьера для высокоразвитых культур евразийского ядра удивляет тем более, что культуры верхнего палеолита, никак не сопоставимые буквально по любым признакам технологического развития с позднейшими, примерно 40–15 тысяч лет назад преодолевали и огромную мрачную Сахару, и выстуженные евразийские полярные равнины, переправляясь через ледяной мост Берингии на громадный Американский материк и, в конечном итоге, осваивая его вплоть до Патагонии.

Здесь же, в Евразии, уже со второй половины II тыс. до н. э. мы сталкиваемся с необъяснимой на первый взгляд стагнацией в пространственном расширении высокотехнологичных культур. При анализе этого парадоксального феномена складывается впечатление, что с этого времени почти все связи, едва ли не вся энергия культур Евразийского ядра оказалась направленной не за его пределы, но была сфокусирована на внутренних системах, заключенных в некогда очерченных рамках. По этой причине едва ли не все взаимодействие между культурами протекает в границах этого ядра.

Сформулированная выше проблема является, на взгляд автора, одной из наиболее запутанных и трудно объяснимых в мировой истории.

Уже после 1500 г., вслед за загадочным и, на беглый взгляд, весьма странным трехтысячелетним «затишьем» культуры Евразийского ядра, локализованные прежде всего на его европейском фланге, стремительно взламывают устоявшиеся и традиционно стабильные пространственно– ограничительные барьеры. Наступает время Великих Географических Открытий, период ломки и подчинения (а в ряде случаев даже уничтожения) фактически всех культур прочих двух третей поверхности Земли, остававшихся тогда еще за пределами Евразийского ядра и потому неведомыми для его обитателей. Не исключено, конечно, что освоение эффекта огнестрельного оружия послужило дополнительным импульсом свершившегося прорыва. Однако возможно ли лишь эту мощь считать определяющим фактором решительных перемен?

Сначала на юг и запад, преодолевая совершенно неведомые им океанские просторы, двинулись португальцы с испанцами, открывая все новые для себя земли – Америку, Новый Свет. Вскоре эту испано-португальскую эстафету подхватили англичане с голландцами…

Спустя почти столетие после колумбовых открытий немногочисленные отряды российских казаков перевалили Урал и устремились на неизведанный восток – в Сибирь, к Чукотке и далее к Америке. Двигались они очень быстро, но старательно обходя при этом с севера трудно одолимые для них степные племена Евразийского ядра… Однако именно с этим «сибирским» движением казацких дружин и покорением лесного пояса Сибири будет связано начало одного из драматических этапов в истории народов Степного пояса. Однако этому мы специально посвятим некоторые главы третьей части книги.

Глава 8

Эпоха «протометалла» в Евразии

Первый металл планеты к народам Степного пояса отношения как будто не имеет. Однако без представления об этих первых шагах в выработке изначальных понятий о металле будет гораздо труднее понять и осознать сложные извивы долгого исторического пути развития евразийских сообществ. И это тем более, что вся последующая многотысячелетняя история народов нашего континента уже в рамках эпохи раннего металла окрашена активной борьбой и непростым взаимодействием двух генеральных и основополагающих моделей развития культур – оседлой и кочевой.

Древнейший металл планеты

Самые ранние из ныне известных на Земле металлических изделий, произведенных руками человека, стали известны в памятниках Анатолии, Леванта, Северной Месопотамии и Западного Ирана. Эти медные предметы залегали в слоях, время которых уходит еще в IX, а возможно даже и в X тысячелетия до нашей эры, и эта дата не может не показаться воистину фантастической. Памятники, в которых были обнаружены эти в целом пока что мало выразительные медные вещицы, традиционно относят к самым ранним ступеням новокаменного века, то есть еще к неолиту. Вместе с тем «неолит» этих краев оказался весьма необычным. По устоявшейся в археологии традиции к новокаменной эпохе обычно причисляют памятники, слои которых содержат обожженную глиняную посуду. В тех же поселениях ее не оказалось, исключая, пожалуй, самые поздние этапы их существования. Поэтому чаще всего об этих древностях говорят как о докерамическом неолите. Зато выявились черты совершенно неожиданные: кроме меди здесь стали заметными очевидные признаки начала земледелия, а несколько позднее и скотоводства.

Рис. 8.1. Эпоха «протометалла» в Евразии; ареал распространения поселений с металлическими предметами. Буквами обозначены памятники, о которых идет речь в настоящей главе. Красные кружочки обозначают памятники с находками меди в слоях поселков

Однако, наиболее замечательной чертой этих памятников является, конечно же, архитектура и, пожалуй, скульптура. Ниже мы познакомимся с наиболее яркими образцами этих поразительных по своей древности ярких творений из камня или глины. Облик их поражает не только специалистов, но также и неискушенных наблюдателей. Мелкие медные поделки не могут, естественно, конкурировать с этими громадами по своей выразительности; однако они создают некий добавочный и не совсем ясный фон восхищения перед трудно объяснимыми технологическими и интеллектуальными взлетами у носителей этих культур. Ведь в X–IX тысячелетиях завершался или же только что завершился геологический период плейстоцена; наступала пора новой – голоценовой, четвертичной, – уже современной геологической эпохи. Едва ли не на глазах людей тех тысячелетий уходили в прошлое культуры позднего палеолита, аборигены которых ютились в весьма примитивных обиталищах и не ведали керамики. А по просторам Сибири, столь далекой от плодородных долин Тигра и Евфрата, еще кое-где бродили последние группы мамонтов – своеобразных символов навеки исчезающей эпохи.

Открытия такого рода фантастических памятников и удивляли, и поражали, но вместе с тем как будто еще и еще раз прочно утверждали броскую и афористичную гипотезу «Ех Oriente Lux» – «Свет с Востока». Само это утверждение было сформулировано еще в XIX столетии, и вот уже более столетия – возможно, исключая самые последние десятилетия – и историки, и археологи почитали ее в качестве безусловной и безупречной аксиомы. Действительно, парадигма археологической науки XIX и первой половины XX столетий зиждилась на ряде «неоспоримых» истин, к каковым относилась и эта. Полагали, и с большими основаниями, что фактически все важнейшие технологические, интеллектуальные и духовные достижения являлись творческим плодом культур и цивилизаций, локализованных в области стран «Плодородного полумесяца», то есть, по существу, Месопотамии, или же – в более широком понимании – Ближнего Востока. Еще не так давно даже Анатолию считали «царской дорогой», исполнявшей лишь роль проводника благотворных идей и того «света» истин, что струился из чудесного источника в северо-западном направлении и озарял Балканы, Центральную и Западную Европу. Человечество, населявшее области за пределами «блаженных стран», было обязано этим избранникам буквально всем. Способности европейских и северных азиатских «варваров» оценивались лишь по таким признакам – сколь удачно они были в состоянии усваивать и воплощать в собственное бытие те мысли и достижения, что зарождались и исходили из блаженных краев.

Ареал распространения тех памятников, о которых шла речь, довольно обширен – примерно один миллион квадратных километров (рис. Про.2.2; 8.1). Удалось нанести на карту не менее 30 поселений, в слоях которых обнаружены безусловные или же «условные» находки медных изделий. В понятие «условные» включаются такие предметы, в отношении которых с уверенностью достаточно сложно говорить, являются ли они творением рук человеческих. Вполне вероятно, что это просто необработанные обломки дендритов самородной меди или же недостаточно изученный специальными аналитическими методами кусочек малахита, который посчитали за медный окисленный предмет.

Всего различного рода таких находок мы смогли зафиксировать лишь 230 экземпляров. Впечатление по поводу относительно большого их числа сразу же снижается, если вспомнить, что эти мало выразительные и мелкие предметы рассеяны по огромной площади, а слои их содержавших поселений датируются в пределах четырех или даже пяти тысячелетий – с X/IX по VI тыс. до н. э. И это тем более, что очень близкое к половине от всех ныне известных находок число медных предметов, было обнаружено в руинах лишь единственного восточноанатолийского памятника Чайоню-тепеси: 113 экземпляров. С краткой характеристики этого удивительного поселка мы и начнем.

Восточная Анатолия: Чайоню-тепеси