На полпути с обрыва - Кир Булычев

– Та-а-ак. – Генерал прошел к столу и медленно обвел глазами стоявших вокруг стола пленников. – Наступает решительный момент. И нам не хочется, чтобы у нас под ногами болтались разного рода авантюристы.

Он говорил мягким, заговорщицким тоном, и Нинеля, которая внимательно прислушивалась к поведению начальства, прочувствованно откликнулась:

– Правильно! Как правильно!

– Не перебивать! – прикрикнул на нее полковник.

– Хорошо, лапочка, – прошептала Нинеля. Полковник поморщился, инженер неожиданно хихикнул.

Но генерал Грай не слушал пришельцев. Он намеревался изложить свою гуманную концепцию.

– Наше мнение, – произнес он, – это мнение не только министерства войны и мира, но и рядовых людей нашей страны, которые из-за карантина не знакомы с вами, но с интересом и сочувствием следят за каждым вашим шагом. Да, я честно скажу – разные были среди нас мнения. Например, известный вам профессор второго ранга Гарбуй, который, к сожалению, еще пользуется некоторым влиянием на любимого нами президента, намеревался навечно заточить вас в этом бараке. Да, именно так! – И генерал поднял узкую костлявую ладонь, останавливая возмущенный гул собравшихся. – Но сейчас побеждает здравый смысл. Я должен вам сказать – давайте жить мирно, давайте жить дружно! Возвращайтесь домой. Несите слово дружбы и мира к своим правительствам и друзьям. Какие замечательные перспективы открываются перед нами.

«Интересно, – подумала Кора, – а зачем он на самом деле к нам пришел?»

И как бы отвечая на ее мысли, генерал Грай продолжил:

– Вы спросите, зачем я пришел к вам? Неужели эти же слова вы не могли услышать из уст любимого вами полковника Рай-Райи? Но я подозреваю, что полковник слишком близок к вам, чтобы быть поистине авторитетным.

– Нет, он ничего, – ответил полицмейстер Журба. – Он авторитетный. Если что, то вполне.

– Ах, я же не об этом! – обиделся генерал. – Я о гуманизме!

– Вот именно, – сказал Журба, который в свое время такому слову не обучался.

– Главное, – воскликнул генерал Грай, – чтобы вы поняли: скоро наступит светлое время вашего возвращения. Нам удалось наконец найти научное объяснение вашему появлению у нас и отыскать способ, как вас всех без вреда для здоровья вернуть домой. И потому я обращаюсь к вам с просьбой: не препятствуйте нашим медикам и специалистам готовить вас к переходу домой, совершить последние исследования, анализы и уколы – это нужно для вашего блага. Мы очень боимся, как бы вы не принесли на родину каких-нибудь опасных бацилл. Так что вас будут возвращать совершенно стерильными. Надеюсь на ваше сотрудничество.

Генерал откашлялся, орлом оглядел маленькую аудиторию и спросил:

– Вопросы будут?

– Будут, – сразу же ответил Покревский. Его главный вопрос не давал ему покоя уже несколько дней. – Куда вы нас вернете?

– Как так куда? На Землю-2, – ответил генерал, поражаясь тупости пришельца со шрамом.

– Не о том вопрос, не о том! – закричала вдруг Нинеля. – Вы скажите нам – в какое время мы попадем! Мы же здесь все из разных времен, неужели не понятно?

– Разумеется! – Очевидно, для узколицего генерала вопрос был неожиданным.

– Так куда мы попадем? – повторил вопрос ротмистр.

– Я так понимаю, что в сегодня, – ответил генерал без убежденности.

– А вот этого я не допущу! – сурово ответил полицмейстер Журба. – И полагаю, что среди нас еще есть такие, – он указал на жалкое чернявое лохматое существо в криво сидящем синем халате – готскую принцессу. – Куда вы ее денете?

– Так… А вы что думаете, полковник? – спросил Грай у своего коллеги.

– Есть разные мнения, – ответил тот. – С одной стороны, переходная рама Гарбуя настроена на наш день.

– А что с другой стороны? – спросил строго генерал.

– А с другой стороны – черт их всех разберет.

– Что у вас, кроме Гарбуя, физиков хороших нету? – разозлился генерал. – Я сегодня же подниму этот вопрос! Проводят операцию глобального значения, а оказывается, не знают простейшей вещи – куда вы будете забрасывать человеческий материал!

Последние слова недалекого, но воинственного генерала Коре очень не понравились. Она укрепилась в мысли, что гуманизм местных военных имеет под собой какое-то подлое основание. Она посмотрела на Мишу Гофмана. Тот глядел перед собой и как будто не слушал, о чем идет речь. Тогда Кора обернулась к Эдуарду Оскаровичу. И тот сразу же ответил – негромко, словно прочел мысли Коры:

– Они в самом деле не придали значения этой проблеме. А зря…

– Я требую возвратить меня домой! – вопил между тем полицмейстер.

– Какого черта я должен погибать дважды! Хватит одного раза! – вторил ему Покревский.

Это были два наиболее четко выраженных полюса интересов. Остальные в большей или меньшей степени примыкали к одной из этих партий.

– Кстати, я могу остаться и здесь, – сказал Покревский. – Дайте мне работу, я никакой работы не чураюсь. Мы с Паррой будем жить, никому не помешаем.

– Нет, нет и еще раз нет! – Генерал Грай поднялся и направился к выходу.

Полковник торопливо зашагал за ним.

– Почему вы мне не доложили, что у вас такой бардак? – спросил генерал на ходу.

– А у меня, простите, за плечами пехотное училище, а не университет, – огрызнулся полковник.

Военные, чеканя шаг, покинули комнату. Наступила тишина. Скорее от растерянности – каждый примерял к себе непонятное будущее.

– Почему же они так заспешили от нас избавиться? – спросил Эдуард Оскарович.

Он первым пошел наружу, на плац.

Инженер Всеволод последовал за ним.

– А я рад, что они хотят от нас избавиться. Независимо от их целей я скоро вернусь к своей работе. Соскучился.

– А вы уверены, что вам это удастся? – спросил Эдуард Оскарович.

– Надеюсь. – Инженер смотрел на небо так, словно надеялся увидеть там свой махолет.

– А вы как думаете, – тихо спросила Кора, – куда мы попадем?

– Насколько я знаю, – ответил Эдуард Оскарович, – Гарбуй ставил уже опыты – живые существа, которых он отправлял на Землю, попадали в тот момент, которого Земля достигла к настоящему времени.

– Значит, у полицмейстера Журбы и принцессы мало шансов увидеть родных?

– Почти никаких. Если природа не сыграет с нами злой шутки.

– А вы сами, я забыл, – спросил Всеволод, – из какого времени?

– Из середины двадцатого века, – напомнил Калнин.

– Не хотел бы я загреметь к вам, – вздохнул инженер. – Дикое время. Ни материалов, ни технологии. Типичное Средневековье.

– Пожалуй, оно миновало раньше.

– Я в переносном смысле. Стыдно было с такой технологией выходить в космос.

– Средневековье выражалось в ином.