СС. Орден «Мертвая голова» - Хайнц Хёне

К письму гауляйтер приложил копию статьи из «Музыкальной энциклопедии» Гуго Римана, в которой партийные функционеры в Мюнхене смогли прочесть следующее:

«ГЕЙДРИХ Бруно (он же Зюсс), род. 23 февраля 1865 г. в г. Лейбен (Саксония)».

Штрассер затребовал личное дело подозреваемого и выяснил, что штурмбаннфюрер СС Рейнхард Гейдрих действительно с 1 октября 1931 года занимает пост в руководстве СС и возглавляет там небольшую, но очень секретную организацию, так называемую «службу безопасности рейхсфюрера СС».

Могло ли случиться, гадал Штрассер, чтобы Генрих Гиммлер вверил безопасность партии, состоящей из самых ярых антисемитов, еврею?

Штрассер вызвал к себе авторитетнейшего нацистского знатока генеалогии доктора Ахима Герке и поручил ему заняться подозрительным фамильным древом. Через две недели доктор подвел итог своих изысканий в «Представлении касательно расового происхождения оберлейтенанта флота в отставке Рейнхарда Гейдриха», где однозначно утверждалось: «Из прилагаемых таблиц вытекает, что обер-лейтенант… Гейдрих является немцем по происхождению. Примесей цветной или еврейской крови не обнаружено… Все полученные данные документально подтверждены, их подлинность проверена».

Согласно исследованиям Герке, слух о еврейском происхождении Гейдриха связан с тем, что его бабушка – «Эрнестина Вильгельмина Гейдрих, урожденная Линднер, была замужем дважды, и ее вторым мужем был Густав Роберт Зюсс: а так как у нее были дети от Рейнхольда Гейдриха, она нередко называла себя Зюсс-Гейдрих. Следует заметить, что и подручный слесаря Зюсс не являлся лицом еврейского происхождения».

Далее Герке сообщал: «Второй брак матери Бруно Гейдриха привел к ошибке в „Музыкальной энциклопедии“ Римана, изданной в 1916 году: „ГЕЙДРИХ (он же Зюсс)“. В более поздних изданиях энциклопедии это ложное добавление было опущено по требованию семьи Гейдрих».

Ученый решил, что на этом в деле Гейдриха можно поставить точку. В действительности история с происхождением шефа СД только начиналась. Чем выше забирался по крутой лестнице национал-социализма Рейнхард Гейдрих. «этот молодой зловещий бог смерти Третьего рейха», как называл его швейцарец Буркхардт, тем крепче прирастал к нему слух: эсэсовец номер два – еврей.

Образ этого «истинного арийца», одного из величайших преступников в истории alter ego Гиммлера, многим казался загадочным, и они хотели разгадать этот действительный или мнимый секрет. Почему бы не поискать доказательства «нечистого расового происхождения» Гейдриха: ведь для национал-социалиста подобные вещи были хуже смертного греха. Так, например, Рейтлингер обнаружил источник непонятного расового фанатизма в его «патологической ненависти к еврею в самом себе»; Адлер утверждал, что Третий рейх потому и наделил Гейдриха огромной властью, дав ему возможность убивать всех евреев в пределах досягаемости, что таким образом он вроде бы избавлялся от собственного клейма еврейства. Даже Гиммлер втайне верил в это и говаривал, что Гейдрих – «несчастный человек, страдающий от раздвоения личности, как это часто бывает с людьми смешанного расового происхождения». Карл Буркхардт, комиссар Лиги Наций, тоже заметил эту двойственность: «Я сказал себе: на меня одновременно смотрят два разных человека».

Буркхардт поведал историю, которой его развлекали эсэсовцы: однажды Гейдрих во хмелю, на заплетающихся ногах вваливается в свою сияющую ванную комнату и упирается в большое стенное зеркало. Гейдрих хватается за револьвер и с криком: «Наконец-то я тебя достал, подонок!» – дважды стреляет в свое отражение. Буркхардт прокомментировал это так: «Человек с расщепленным сознанием выстрелил в свое отражение, потому что наконец встретил свою вторую половину; но то было лишь зеркало, а в жизни он так и не смог избавиться от своего другого „я“. Тот, другой, был с ним до конца».

Биографы составили детальный портрет «белокурой бестии», как порой называли Гейдриха даже в СС; этот портрет приводит к мысли, что можно очень много узнать о человеке и ничего в нем не понять. Ибо Гейдрих не был ни «Сен-Жюстом нацистской революции», ни фанатиком-расистом, ни даже «профессиональным преступником сатанинского размаха» (по выражению М. Фройнда).

Да, заманчиво сравнивать Гейдриха и Гиммлера с французскими революционерами. Но Гейдрих в смысле преступлений оставил своего исторического предшественника далеко позади. И при этом не горел революционными идеями, не страдал от извращенного идеализма. Гиммлер и Гейдрих – это были типы, рожденные XX веком, в их эсэсовском варианте – тип идеолога и тип технолога. Они любили ссылаться на историю, поворачивая ее соответственно своим целям, но оба, по сути, были антиисторическими персонажами, они безжалостно искореняли традицию человеческих отношений и нормы общественного поведения.

Власть, и только власть – вот божество Гейдриха. Он был воплощением управления с помощью грубой силы, в нем жила жестокость – без ненависти. Сен-Жюст ненавидел тех, кто стал его жертвами, но Гейдрих не испытывал ненависти к евреям. Для него они были просто безликие «объекты технических операций» по исполнению страшных планов его вождей. Гейдрих знал личную ненависть, как, например, к своему старому врагу адмиралу Редеру, который уволил его из флота; идеологическая же ненависть была ему чужда: он презирал всякую идеологию, включая нацистскую. Чем он увлекался, так это спортом: занимался фехтованием, спортивными полетами, верховой ездой, лыжами. Участвовал в соревнованиях по пятиборью, был инспектором СС по физической подготовке; при случае покровительствовал спортсменам-евреям, например, Паулю Зоммеру помог эмигрировать в Америку, а Кантору из польской олимпийской команды оказывал помощь деньгами и документами.

Гейдрих не был одержим слепой верой в фюрера, характерной для Гиммлера. Гейдрих мог представить себе Германию без Гитлера, но не без Гейдриха. Те, кто его знал, считали, что, доживи он до 20 июля 1944 года, он вполне мог оказаться на стороне Штауфенберга. Двое его приятелей-фехтовальщиков припоминали, как он говорил им в 1941-м, что сам разделался бы «со стариком, если тот начнет портить дело». Он очень хорошо знал техническую сторону власти и до конца оставался апостолом целесообразности. В 1942 году он, правитель Богемии и Моравии, был убит чешским парашютистом, но чехи метили не в жестокого владыку, а в хитроумного эсэсовского рационалиста, чья гибкая политика «кнута и пряника» представляла для них такую опасность, что они не видели иного выхода, кроме ликвидации.

Такого исключительного прагматика, конечно, злили идеологические заскоки рейхсфюрера. В разговорах с женой Линой он не раз изливал свое раздражение по поводу расовых фантазий шефа. Однажды, выпив больше обычного, он заорал: «Ты только посмотри на него! Ты видела его лицо? А нос? Ну вылитый же еврей!» Лина обычно не возражала, так как не переваривала всю семью Гиммлера, в особенности «мадам Гиммлер».

Гейдрих же злился тем сильнее, чем больше осознавал свою зависимость от Гиммлера со всей этой мистической чепухой вокруг ордена. Будучи в интеллектуальном смысле выше своего шефа, он никогда не забывал, как «прусскому лейтенанту следует вести себя с генералом», и, по свидетельству Керстена, внешне держался с ним как-то даже необъяснимо угодливо, называя Гиммлера «герр рейхсфюрер», а не просто «рейхсфюрер», как было принято в СС. Участие Гейдриха в разговорах с шефом обычно было примерно таким: «Да, герр рейхсфюрер; если будет угодно герру рейхсфюреру, я немедленно приму необходимые меры и доложу герру рейхсфюреру». После чего бушевал, рассказывая Лине: «Гиммлер вечно хитрит! Все время у него паруса по ветру! Ни за что не хочет отвечать!» Но вот появлений Гейдриха с какими-то предложениями Гиммлер даже страшился. Иногда после этого, как замечал Керстен, «он бывал полностью сокрушен. А доклады Гейдриха были в своем роде шедеврами: краткое, точное определение предмета, затем аргументы, подводящие к решению, и – главный козырь, который Гиммлер не мог побить». Бывали случаи, когда он, расставшись с Гейдрихом, хватался за телефон и говорил, что должен сначала согласовать с Гитлером уже принятое решение, а потом отменял его, ссылаясь при этом на «приказ фюрера». Однажды Гиммлер все же показал свое дурное настроение и накричал на Гейдриха: «Ты! Вечно ты со своей логикой! Все, что я предлагаю, ты разрушаешь своей логикой. Я сыт по горло твоей сухой рациональностью!»

Гиммлер всегда чувствовал соперников. Но в Гейдрихе он соперника не усматривал. Личные качества этого человека, вполне похвальные в тайной полиции, были несовместимы с более высокими властными амбициями. Раздражительный, всегда готовый к прыжку, Гейдрих тратил слишком много энергии на то, чтобы всюду «выглядеть первым»: на работе, в спортивном зале, за бутылкой; блестящий, но неглубокий ум, крайняя эмоциональная холодность, неспособность к дружбе и даже простой верности – таким людям трудно найти соратников. Единственные настоящие узы его связывали с женой – и то по причине его неутолимого сексуального аппетита. Вокруг этого человека постоянно создавался вакуум. И даже партнеры по фехтованию хоть и ценили его мастерство, но предпочитали с ним не общаться.