Лихолетье - Николай Леонов

Перу в то время переживала период радикальных преобразований. Военное правительство национализировало американские нефтеперерабатывающие заводы и выдерживало обычный в таких случаях напор угроз и шантажа со стороны США. Кроме того, решался вопрос об аграрной реформе, надо было традиционное латифундистское землевладение заменить современной системой, открывающей путь к капиталистическому развитию сельского хозяйства. Движителем всего революционного процесса были вооруженные силы, взявшие на себя ответственность за модернизацию страны. На ведущих министерских постах стояли генералы, благо их было в избытке, как и в каждой слаборазвитой стране. Патриотический курс правительства поддерживало большинство населения, кроме части постоянно бунтующих студентов. В открытой оппозиции находились только сторонники «апризма» — партии, являвшейся разновидностью социал-демократии.

Перуанские военные рассчитывали прежде всего на поддержку других латиноамериканских стран, на большее они не замахивались. Выступление военных в Перу было отражением общего поведения армейского руководства в Латинской Америке в ту пору. В том же 1968 году в Панаме к власти пришел генерал Торрихос, доставивший потом немалую головную боль Соединенным Штатам. Как уже говорилось, в 1965 году американцам с трудом удалось подавить выступление военных в Доминиканской республике. Поведение военных было реакцией на полное банкротство традиционных политических партий, запутавшихся в коррупции и лакействе перед иностранными интересами. Во многих случаях временное пребывание военных у власти оказало очистительное воздействие на общественно-политическую жизнь своих стран и подготовило почву для укоренения более здоровых ростков демократии.

Отношение латиноамериканских военных к Советскому Союзу было двойственным. С одной стороны, оно определялось традиционной враждебной настороженностью по отношению к социалистической идеологии. Одномерность мышления — удел не только носителей коммунистической идеологии. С другой стороны, нельзя было отказаться от соблазна опереться при необходимости на помощь и поддержку Советского Союза. Наша огромная в ту пору, закрашенная на карте ядовитым красным цветом страна лежит очень далеко от Латинской Америки. Мы никогда ни с кем не воевали на этом континенте, никому не успели нанести никаких обид, нас вообще плохо и мало знали. Но мы всегда стояли в оппозиции к США, главному врагу Латинской Америки. Поэтому СССР, естественно, рассматривался как потенциальный союзник в любой трудной ситуации. «Враг Соединенных Штатов — наш друг» — таковым было практическое кредо многих политических деятелей. Вот на такой зыбкой основе — «и хочется, и колется» — и строились зачастую отношения между так называемыми прогрессивными военными режимами в Латинской Америке и Советским Союзом.

Наша страна (вернее, ее тогдашнее руководство) не имела стратегически ориентированной, разработанной, обеспеченной людскими и материально-техническими ресурсами политики в Латинской Америке, как и вообще в странах «третьего мира». На партийных съездах обычно декларировалось общее направление поддержки национально-освободительного движения, а дальше начиналась обычная импровизация по принципу «давай-давай, шуруй-шуруй». Никакой сколько-нибудь серьезной научной проработки государственных целей и потребностей не велось. Люди со Старой площади надулись от важности, когда изобрели маловразумительную формулировку о «некапиталистическом пути развития». Волюнтаристское навешивание такой этикетки на ту или иную страну могло оказать воздействие на нашу практическую политику. Под влиянием групповых, а иногда и чьих-то личных интересов СССР делал резкие зигзаги в своей и без того запутанной линии в «третьем мире».

Разведка, честно говоря, не имела в Латинской Америке четко поставленной задачи, детерминированной государственными интересами. Мы сами разрабатывали программу своих действий, ориентируясь в общем на потребности страны. Хотя, чего греха таить, иногда и нам хотелось привлечь к себе внимание, представить нашу работу высокозначимой. Это уберегло бы от захирения и вымирания латиноамериканское направление в разведке. В целом нам удалось убедить руководство КГБ в том, что Латинская Америка представляет собой политически привлекательный плацдарм, где сильны антиамериканские настроения, а традиционный антисоветизм искусственно поддерживается постоянной накачкой из США по каналам средств массовой информации, но не имеет реальных корней в сознании общественности. Мы сумели доказать, что и в научно-технической разведке через каналы связи Латинской Америки с США и с развитыми странами Запада и Японией можно добиться серьезных результатов. Одним словом, мы сами искали себе фронт работы, сами разрабатывали инструментарий, необходимый для достижения поставленных целей. Хотя ЦК партии и считался «вдохновителем и организатором всех наших побед», разведку он явно ни на что не вдохновлял и не организовывал. Старая площадь давала только согласие на то, о чем мы просили или что предлагали. Отказы были крайне редки, они вряд ли составляли 1 % всех предложений. Создавалось впечатление, что «там» только автоматически ставится штамп «добро», начисто отсутствует критическое отношение к инициативам снизу и нет времени и энергии, а может быть, и умения по-настоящему организовать дело.

Поскольку желающих выделиться, отличиться всегда значительно больше, чем добросовестных инициативных тружеников, то наверх шел возрастающий поток цветисто написанных предложений-пустышек. Все они благословлялись двумя словами «есть согласие», которые иногда передавались по телефону из ЦК в секретариат КГБ каким-нибудь второстепенным сотрудником партийного аппарата. И начиналась хаотическая имитация деловой активности, своеобразный бег на месте. Это была форменная «болезнь Паркинсона» советского партийно-государственного аппарата, доведшая его до полного паралича.

Только групповая совесть разведки и личная честность руководителей и офицеров оставались тормозом, предотвращавшим соблазн превращения службы в орудие и место достижения своих личных шкурных целей, хотя отдельные случаи такого рода имели место.

Общими соображениями государственного интереса руководствовался и я в своей работе в Перу. Встречаясь, беседуя с людьми самых различных социальных слоев и разных уровней государственной ответственности, старался нащупать зоны соприкосновения интересов своей страны и Перу, найти точки взаимозаинтересованности, внести предложения о путях налаживания сотрудничества и торговли. Честно скажу, что для меня было откровением, когда я узнал, что Перу занимает первое место в мире по улову рыбы и располагает огромными запасами рыбных ресурсов. На 10 млн.