Парижский поцелуй - Барбара Картленд

Почему дядя Патрик сделал это? Но она уже догадывалась. Он ненавидел Руперта Ашбертона за то, что тот увез его сестру, и ненавидел Англию. Шина понимала, почему он солгал и воспрепятствовал дедушке и бабушке забрать ее в Англию. Мужчине в его возрасте было тяжело воспитывать маленького ребенка. Он был беден. Но он ненавидел ее отца и Англию. Дядя Патрик был намного старше Кэтрин. Два его брата погибли на войне. Одна сестра вышла замуж за американца и умерла во время родов. У другой была несчастная любовь, она ушла в женский монастырь, и они редко виделись. Кэтрин была самой младшей в их семье, и Патрик заменил ей отца. Он не хотел ее отпускать, но, когда она поступила в Дублинский университет, ее включили в группу студентов, которые были отправлены в Оксфорд. Там она встретила Руперта Ашбертона. Из рассказов дяди Патрика Шина имела очень смутное представление об истории ее семьи, но теперь она узнала намного больше. Если бы ее отец и мать поженились втайне, дядя Патрик не знал бы об этом до сих пор. Шина могла представить, как он разозлился, когда Кэтрин без его согласия вышла замуж за англичанина. Он расценивал это как предательство.

Патрик О’Донован редко посещал ее отца и мать. И все же, по словам Мари, это не волновало Руперта и Кэтрин. Они безумно любили друг друга. Они, подобно детям, играли в семью. За редкими ссорами следовала радость примирения. О! Шина понимала, что тогда чувствовал Патрик О’Донован. Он не мог простить Руперта за то, что тот погубил его любимую сестру. Ведь они вышли в море на хлипком суденышке во время шторма и подвергли себя риску.

Патрик не мог понять, что они были молоды и неопытны, и опасность казалась им забавой. Он считал, что Руперт оказывал на его сестру плохое влияние. Этот англичанин встал между ним и его сестрой. И в том, что он лишил Эйвенов внучки, заключалась его месть. Эйвены не признали его сестру, хотя в ее жилах текла кровь ирландских королей. Патрик не отдал им ребенка, поскольку считал, что Шина принадлежит Ирландии, должна носить фамилию О’Донован и ничего не знать об Ашбертонах. Шина понимала его чувства, но, несмотря на это, она хотела увидеть бабушку и дедушку, увидеть родной дом своего отца. Она не могла отказаться от дяди Патрика и хотела оставаться с ним, пока он нуждался в ней. Пусть он поступил неправильно, но он любил ее и действовал из лучших побуждений.

«Я обязательно встречусь с бабушкой и дедушкой, — решила Шина. — Конечно, я мечтаю все узнать о своем отце, но в то же время я никогда не забуду, чем обязана дяде Патрику».

Она гордилась своей принадлежностью к роду О’Донованов. Портреты сестер Патрика висели в художественной галерее в Дублине. Дядя водил ее туда. Шина обратила внимание на упрямое выражение их лиц и поняла, что это фамильная черта О’Донованов. Она сказала об этом дяде. Он рассмеялся:

— Ты права, девочка. Мы упрямы, как ослы, и горды, как короли.

— Но при этом сама доброта, — тихо добавила Шина.

Он опять рассмеялся, довольный этой фразой. Хотя Эйвенам придется рассказать об обмане, она не будет слушать ничего плохого про своего дядю…

Автомобиль остановился у посольства.

— Как, мы уже дома? — сонно спросила Мэди, открыв глаза.

— Да, мы вернулись, — ответила Шина. — Иди наверх и ложись в кровать, вы очень устали.

Педро так и не проснулся, и Шина взяла его на руки и внесла в дом. Мальчик был тяжелым, но она не передала его лакею. Так приятно было держать у груди спящего ребенка и ощущать его беззащитность.

Поднимаясь по лестнице, Шина вспомнила, как дядя Патрик нес ее в кровать, когда она была такой же маленькой. Она часто плакала, когда он хотел уйти. Большой и неуклюжий дядя садился на ее кровать и рассказывал ей сказки или какие-нибудь истории из своей жизни, и она засыпала, убаюканная его голосом.

Шина уложила Педро в постель, сняла шляпу и пальто. Потом пошла в детскую. На столе лежала телеграмма. Она распечатала конверт и прочла:

«Приеду завтра двухчасовым поездом».

Телеграмма была без подписи, но Шина знала, что ее прислал дядя Патрик. Она почувствовала облегчение: наконец-то он приедет и она узнает правду. После того, что она узнала об Ашбертонах, Шина была уверена, что Патрик О’Донован расскажет ей все.

Она заставит дядю объяснить, во что вовлекли его эти странные люди. Какое право они имели навязывать свою волю ему, а теперь и ей! Она не побоится сказать дяде, что любит Люсьена и не может изображать из себя опытную замужнюю женщину.

Шина проверила, все ли в порядке у детей, и вошла в детскую, где ее ждал ужин. Его принес Пьер — самый молодой из лакеев, находившихся в услужении у посла. Но Шина любила его за веселый нрав. Он поставил на стол поднос и достал из кармана конверт.

— Вам письмо, мадам, — сказал он. — От полковника Мансфильда. — Он улыбнулся, увидев, как обрадовалась Шина.

— Спасибо, Пьер.

— Я рад доставить вам удовольствие, мадам. — Он отвесил ей легкий поклон и по-ребячески подмигнул, не рассердив, а рассмешив ее этим.

Шина сразу же начала читать письмо Люсьена. Там были только три слова, которые связывают людей навеки:

«Я люблю вас».

Три слова, которые заставили ее замереть от счастья. Шина читала и перечитывала их снова и снова, а затем поднесла письмо к губам.

На следующий день она попыталась договориться с Жанной о том, чтобы отлучиться из посольства после полудня, но Жанна была решительно против.

— Мне это неудобно, мадам, — отрезала она.

— О, пожалуйста, Жанна, мне так неловко просить вас об этом, — стала умолять Шина. — Но ко мне из Лондона приезжает друг, и я должна встретить его на вокзале.

— Что за друг? — подозрительно спросила Жанна. — Вы имеете в виду вашего молодого человека?

— Нет-нет. — Шина знала, что француженки в первую очередь думают о любовниках. — Мой друг достаточно стар, так что годится мне в отцы.

— Но это не важно, — стояла на своем Жанна.

— О, пожалуйста, пожалуйста, Жанна, только один раз, я больше никогда не попрошу вас об этом, — продолжала уговаривать Шина.

— Хорошо, мадам, но чтобы это было в последний раз, — наконец согласилась Жанна. Она была очень недовольна.

Скорее всего, она надеялась получить от Шины денежное вознаграждение. Шина достала последние пятьсот франков из своей сумочки и протянула их Жанне.

— Это все, что у меня есть сейчас, — сказала она. — Но когда я получу жалованье, я дам вам еще.

Шина думала, что Жанна откажется, но француженка спокойно взяла деньги.

— Спасибо, мадам. — Она положила купюру в карман передника. — Я приду к детям в час дня.