Финалом Злодейки может быть только смерть - Gwon Gyeoeul
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вспомнив Ивонну тех времен, герцог закрыл лицо дрожащими ладонями.
— Она не держала зла на отца и братьев. Скорее…
— …
— Она хотела, чтобы я сказала Вам, что впредь все у нее будет хорошо, и что она очень сильно Вас любит. А затем она исчезла.
— Ух, куда? Куда она отправилась… — на моих последних словах поспешно спросил герцог, убирая с лица ладонь. Та была мокрой, но, отвечая, я сделала вид, что этого не заметила.
— …Туда, где, как отец и надеялся, она обретет покой.
— У-угх, — наконец простонал герцог, выпуская чувства, что он сдерживал много лет.
У меня упало сердце при виде того, как отчаянно герцог зажимал рот, чтобы я ничего не видела, однако стекавшие по лицу слезы спрятать он не мог.
— …Я сорвался у тебя на глазах.
Спустя сколько-то времени он вытащил носовой платок и совладал с эмоциями. Хоть он и узнал, что его потерянный ребенок абсолютно точно мертв, он все еще оставался главой семьи.
Взяв выражение лица под контроль, он быстро произнес то, чего я никак не ожидала:
— Спасибо, что нашла Ивонну… Пенелопа.
— …
— Теперь после смерти я смогу посмотреть в глаза своей покойной жене.
Я глядела на герцога, удивленно распахнув глаза. Он по-прежнему был печален, однако почему-то выглядел при этом так, словно с его души упал груз.
— Отец.
— …
— Вы… меня не ненавидите?
— Как я могу тебя винить? — горько усмехнулся герцог в ответ. — Много лет я не мог добыть о ней ни малейших новостей. Я столько денег потратил на всяких мошенников, но не смог выяснить даже того, жива она или нет…
— …
— Знаешь, одна лишь ты сказала, что нашла ее… — он вдруг посмотрел мне в глаза и повторил: — Спасибо тебе, Пенелопа. Ты моя спасительница.
Спасительница. От этих слов я почувствовала себя так странно, что это было невыносимо.
Лучше бы он разозлился, ведь я шла сюда не для того, чтобы это выслушивать.
Как только я увидела, что герцог полностью справился с эмоциями, то медленно открыла рот:
— …Вот и все, что передавала Ивонна, отец.
— …Да, — кивнул герцог.
Должно быть, у него осталось еще множество вопросов, но, к сожалению, больше мне нечего было ему сказать. Скучавшая по своей семье Ивонна действительно упокоилась с миром и отправилась в новую жизнь.
Хотя мне необходимо было сообщить герцогу еще одну новость.
— А теперь я сама должна Вам кое-что сказать.
— Что?
— Отец. Нет, герцог.
Глаза герцога впервые за долгое время медленно поползли на лоб.
— Я сделала здесь все, что могла и должна была сделать.
Я знала, что выбрала для этого неподходящий момент, однако я обязана была это сказать. Потому что, если не сделать этого сейчас, другой такой шанс уже не выпадет.
— Поэтому теперь я хочу уйти жить самостоятельно.
Глава 249
Я не спрашивала разрешения, а ставила перед фактом. Я больше не нуждалась в разрешениях герцога.
— …Пенелопа, — обратился ко мне удивленный герцог. — Ну и куда ты пойдешь, бросая свой дом? А?
— Куда угодно, — тихо ответила я, выдержав паузу. — …Значит, Вы не хотите со мной проститься.
— Пенелопа! — герцог побледнел, как и тогда, когда я сказала, что встретила Ивонну. — Мы в прошлый раз не договорили. Кто бы что ни говорил, ты — моя дочь. Как можно обрубить связь между родителем и его ребенком?!
— Я знала, что Вы так скажете, — кивнула я в повисшей тишине. — Поэтому с этого момента, пожалуйста, не заботьтесь о том, что я делаю.
Игра окончена, меня ждет будущее, события которого мне заранее не известны.
— Куда бы я ни отправилась, чем бы я там ни занималась, даже если я выйду замуж за человека, которого Вы ненавидите.
— Пенелопа Экхарт! — крикнул герцог, округлив глаза. — Да что с тобой не так? Не заботиться о том, что ты делаешь!..
Задавая свой вопрос, он посмотрел на мое безучастное лицо и вдруг захлопнул рот. Похоже, он осознал причину.
Немного помолчав, герцог снова заговорил с усталым видом:
— …Это я тебя сюда привел и, признаю, плохо за тобой приглядывал.
— …
— Но… Теперь у меня осталась всего одна дочь, и я смотрю за ней во все глаза. Сначала ты рассказала мне об Ивонне, теперь говоришь это? А? Ты так разобьешь своему отцу сердце.
При виде выражения лица герцога, полного горя и печали, у меня дрогнуло сердце.
Герцог был очень ответственным человеком. К тому же, он чувствовал себя немного передо мной виноватым, поэтому теперь будет сильнее надо мной трястись.
Разумеется, я знала, что его обращение со мной объяснялось не только виной и ответственностью. За это время я к нему уже немного прикипела, да и он, возможно, действительно считал меня частью своей семьи.
Но я прожила адские дни, когда мое сердце разрывалось между жаждой любви и желанием добиться признания от этих людей. Их ненависть сводила меня с ума и заставляла чувствовать себя жалкой, и моя гордость ломалась каждый раз, как это происходило. Каждый раз, как я видела герцога, меня разрывали эти конфликтующие эмоции.
— Я спросила, не вините ли Вы меня в убийстве Ивонны.
И тем не менее. Хоть я сюда и пришла, я немного боялась, что они станут меня винить.
— Но мне тоже нужно время и возможность на то, чтобы перестать винить людей, живущих в этом доме, отец.
Они никогда не спрашивали меня о таких вещах — что я думаю или что чувствую.
Глаза герцога расширились еще сильнее, словно он никак не ожидал от меня такое услышать. Спустя какое-то время крепко сжатые губы герцога приоткрылись:
— …Пенелопа, дорогая. Ты по-прежнему думаешь, что…
— …
— Ты по-прежнему меня ненавидишь?
Голубые глаза герцога выдавали волнение.
Я посмотрела на него и, наконец, призналась:
— Да.
— Ха-а…
Герцог поднял ладонь и медленно коснулся лица. Возможно, это из-за шока кончики его пальцев подрагивали.
Однако я улыбнулась с выражением «не забывай о достоинстве, как ты меня всегда и учил». И не стала говорить ничего, что бы его успокоило. Он был любящим отцом для Ивонны, и порой делился своей любовью со мной. Но по отношению к Пенелопе он в основном был жестоким отцом.
— Я не могу вас простить.
Нет, по отношению ко мне.
— Всех в этом доме, включая издевавшихся надо мной Дэррика с Рейнольдом.
— …
— И герцога, который не обращал на это никакого внимания и дозволял это.
С определенной точки зрения можно сказать, что вина
