Исход неясен (Гарри Поттер – Женская Версия) (СИ) - Мах Макс

В конечном счете, человек сам творец своего счастья. Никто ее тогда за Поттера замуж силой не выдавал, и смотреть в рот Дамблдору тоже никто не заставлял. Сама пришла. Вот теперь и расхлебывает кашу, которую сама же и заварила. Она ведь Поттера не любила. Анна это даже в свой дневник записала. Тогда, зачем? Если боялась, что ей как магле не найдется места в волшебной Англии, то вот она Анна. Чай, не бросила бы подругу на произвол судьбы. Пристроила бы куда-нибудь, где тепло и сухо. А если ей было так уж замуж невтерпеж, нашли бы ей мужа. На Англии свет клином не сошелся. В Европе мужиков много, подобрали бы ей кого-нибудь, кто не полез бы искать неприятностей на свою задницу, имея на руках жену с ребенком. Это кстати тоже вопрос. Какого черта они прятались под Фиделиусом в летнем коттедже в Годриковой впадине, если можно было запереться в Поттер-мэноре или, что правильнее, смотаться за границу? К той же Анне. Они же знали, что она из Швеции, а там их никакой Волдеморт не нашел бы. Но Джеймс не захотел, а почему, этого Анна не знает. В смысле, не помнит. Раньше-то наверняка знала, не могла не знать, все-таки друзья…

Голова шла кругом от количества вопросов. Их было слишком много, а вот ответов мало, и этим все сказано.

***

Профессор Бернштайн выглядел, как настоящий профессор: высокий, седой, с бородкой-эспаньолкой, в темном костюме тройке, — белоснежная сорочка с накрахмаленным воротником-стойкой и галстук-бабочка прилагались, — и, разумеется, он носил пенсне, а не очки. Говорил он отчего-то ожидаемым в его случае низким баритоном и так уверенно, как может говорить только человек, никогда не произносящий слов впустую.

— Миледи, — он положил перед ней пергамент с медицинским заключением, над составлением которого работал без малого полчаса, и сам сел по другую сторону стола. — Я провел тщательное обследование девочки. Этот документ, — указал он на свиток, — является официальным медицинским заключением, но обретет силу только, если мы внесем в него имя пациентки. Дело, разумеется, ваше, миледи, но я бы рекомендовал сделать именно так. Я готов дать вам клятву о неразглашении, и это никак не связано с данным документом. Дело во втором заключении, — продемонстрировал он Анне еще один свиток.

— Все так серьезно? — спросила она, чувствуя подступающий к горлу ужас. Хотела она того, или нет, но она успела привязаться к Хэтти, хотя знакомы они были всего-навсего два дня.

— Серьезнее, чем вы можете себе представить.

— Хорошо, — согласилась Анна, наскоро обдумав сложившуюся ситуацию. — Приносите клятву, и мы продолжим.

Наверное, профессор сталкивался с такой необходимостью далеко не впервые, поскольку выполнил все формальности едва ли не на автомате. Взмах палочкой, клятва на латыни и еще один взмах.

— Вписывайте, — кивнула Анна. — Девочку зовут Гарриет Лилиан Поттер.

— Могу ли я предположить, что это сестра Мальчика-Который-Выжил?

— Да, — подтвердила Анна. — Они родные брат и сестра. Двойня.

— Что ж, значит, я был прав, предложив открыть карты, — профессор поправил пенсне и перевел взгляд с Анны на лежавший перед ним документ, в который он только-что вписал имя своей юной пациентки. — Этот документ будет иметь силу по обе стороны Статута, поскольку речь здесь идет о простых и понятных вещах: о хроническом недоедании, нехватке в организме витаминов и микроэлементов, что указывает не только на скудость питания, но также на ограниченную наменклатуру продуктов. Полагаю, в основном, картофель и зерновые. Недостаток молочных продуктов, отсутствие в рационе овощей и фруктов.

— Далее, — продолжил он после короткой паузы, — остаточные следы, как минимум, двух воспалений легких и нескольких ангин. Плохо залеченных, что указывает на отсутствие квалифицированной медицинской помощи.

Анна знала, что Дурсли пренебрегали здоровьем ребенка, но что бы так?! Она была готова убить этих двоих прямо сейчас, и без магии — голыми руками. Но именно сейчас сделать это было невозможно.

«Но я запомню! Я ничего не забываю! И однажды я приду в ваш дом, уважаемые господа Дурсли, чтобы вы заплатили по счетам. По всем счетам, до последнего кната».

— Это не все, — прервал ее внутренний монолог профессор.

— Что-то еще? — нахмурилась она.

— Переломы, — сказал профессор. — Два перелома ребер и один запястья левой руки. Все зажили естественным путем, то есть ребенок испытывал сильные боли. Гипс на руку не накладывался.

Он сделал еще одну короткую паузу, пожевал губу, нахмурился, снова поправил пенсне.

— Я не знаю, как это возможно, — наконец прервал он паузу, — но я понимаю, зачем вам понадобился официальный документ. Люди, которые это сделали, должны ответить перед законом.

— Но это не все… — напомнила Анна о словах, прозвучавших в начале разговора.

— Да, к сожалению. — Профессор все еще не передал Анне второй свиток, и это ее по-настоящему пугало. — Видите ли, Миледи, все, что перечислено в этой справке, достаточно легко поддается лечению или коррекции. Я выпишу вам зелья… Впрочем, это и так понятно. Однако, то, о чем пойдет речь сейчас, сделано кем-то другим и вряд ли поддается коррекции.

— О чем мы говорим? — От ужаса сжало сердце, но Анна умела держать удар. Теперь умела или, возможно, всегда умела, но кто будет в этом разбираться?

— В возрасте между годом и двумя, точнее не скажу, девочке были поставлены два ограничителя магии. Тип чар мне незнаком, но сомнений нет, это ограничители.

«Ограничители?!».

— Но… — Что именно она хотела сказать, Анна тут же забыла. Она боролась с ужасом и гневом, готовыми затопить ее разум.

— Это преступление, — сказал между тем профессор. — Если вы знаете, кто его совершил, мы не имеем права молчать.

О, да! Так все и обстояло. Преступление первой категории, за которое полагается пожизненное заключение. Детям-волшебникам ограничители ставятся только в одном единственном случае — если Дар может сжечь ребенка. Такое случается крайне редко, но все-таки иногда случается. В этом случае собирается консилиум целителей, и, если они подтверждают диагноз, суд Визенгамота принимает окончательное решение. Но и тогда, ставится лишь один ограничитель. Этого более, чем достаточно. Но два ограничителя? Зачем?

— Как вы думаете, господин профессор, — взяла себя в руки Анна, — зачем нужны два ограничителя?

— Не знаю, Миледи, но могу предположить.

— У нее точно нет симптомов?..

— Нет, — покачал головой профессор. — Могу только предположить, что некто хотел причинить ребенку вред. Два ограничителя, угнетая магическое ядро Гарриет, за шесть лет должны были превратить ее в маглу.

«Выпил ее магию, и она превратилась в маглу» — вспомнила Анна слова Лили.

Неужели Дамлдор хотел навредить ребенку? Но зачем? В чем смысл его действий? Какую пользу он хотел из этого извлечь?

«Безумие какое-то!»

Да, он был, по-видимому, не слишком хорошим человеком, манипулятором и политиканом, но такое?! Такое просто не укладывалось в ее голове.

— У Хэтти есть магия! — вдруг вспомнила Анна.

— Уверены? — нахмурился профессор.

— Уверена, — подтвердила она. — Как минимум, три эпизода за два дня.

— Невероятно!

— Считаете, ограничители нам не снять?

Анна так не думала, хотя то, что пришло ей сейчас в голову, могло стать как ужасной идеей, так и спасительной. Тут уж как карта ляжет.

— Я такого способа не знаю, — покачал головой целитель, — но, если вы знаете…

— Пожалуй, нам не следует это обсуждать! — Анна наконец взяла себя в руки и начала действовать. Сначала дело, нервы потом!

— Вы правы, Миледи, — кивнул профессор. — Давайте сделаем так. Я дам вам непреложный обет, а вы позволите мне вам помочь.

— Это темная магия… — попробовала отговорить его Анна.

— Я происхожу из темной семьи, но она не такая древняя, как ваша. Я просто хочу увидеть, как это делается и как это работает. И поверьте, моя помощь лишней не будет.