Сон с четверга на пятницу - Евгения Грановская

– Разумеется, имеете. Но не сейчас, а тогда, когда я посчитаю вас готовым.

– Готовым для чего?

– Для того чтобы лечить пациентов, не причиняя им вреда.

Галибин нахмурился.

– Не думаю, что я…

– Вячеслав Сергеевич, я ведь достаточно ясно выразился. И хватит дискуссий.

Галибин выпрямился. Он был не только моложе, но и стройнее и выше Макарского. Парень снял черные очки, протер их полой халата и снова водрузил на нос.

– Знаете, Андрей Петрович, – заговорил он обиженным голосом, – я здесь, как вы правильно сказали, человек новый. Но некоторые ваши правила кажутся мне дикими и… сомнительными.

Макарский посмотрел на молодого врача мрачным взглядом и отчеканил:

– Не забывайтесь. Вы здесь только потому, что за вас попросил ваш дядя.

– Верно, – кивнул тот. – Но позвольте вам напомнить, что благодаря моему дяде клиника получила новый корпус. А также другую щедрую спонсорскую помощь.

– Это еще не дает вам права наглеть, – резко сказал Макарский.

– Вы правы, – снова согласился Галибин. – Но это дает мне право получить историю болезни Галины Упоровой. И я ее получу. С вашей помощью или без нее. Клянусь!

Он развернулся и двинулся прочь из палаты, недовольно бурча себе под нос:

– Тоже мне тайны мадридского двора. Ну, ничего, я этого так не оставлю.

Некоторое время доктор Макарский задумчиво смотрел в пустоту перед собой, потом достал из кармана халата телефон и набрал номер начальника охраны.

– Гуськов, – сказал он в трубку, – мне надо с вами поговорить.

3

Проходя мимо комнаты для занятий художественным творчеством, где пациенты, сидя за столами, усердно склеивали из бумаги коробочки, начальник охраны Гуськов поймал на себе взгляд яркой блондинки Анжелы Бологовой и подмигнул ей. А затем кивнул в сторону хозблока.

Он двинулся дальше. Примерно через минуту после того, как он скрылся, Анжела отложила работу, поднялась из-за стола и тоже направилась в сторону хозблока.

Оказавшись внутри, она остановилась возле двери с надписью «Подсобное помещение», поправила прическу, затем открыла дверь и вошла внутрь. Гуськов с сигаретой во рту стоял возле стола.

– Привет, – сказала она с улыбкой. – Ты меня звал?

– Угу.

Анжела выдавила из себя улыбку.

– Твой «боец» опять рвется в бой? Сейчас я его обслужу!

Она подошла к Гуськову вплотную, опустилась перед ним на колени и принялась привычно расстегивать ему ремень. Он ударил ее по рукам, отбрасывая их от ремня.

– Перестань. И поднимись.

– Нет? – удивилась Анжела. На лице ее отобразилось замешательство, но оно тут же сменилось веселой догадкой. – А, понимаю, – с лукавой улыбкой сказала она. – Хочешь, чтобы я обслужила тебя по полной программе. Но для этого я должна сходить в душ. Ты сам говорил, что тебя возбуждают только чистые киски.

– Снова не угадала, – с сухой усмешкой проговорил начальник охраны. – Встань на ноги.

Анжела поднялась. Гуськов вынул окурок и швырнул его в раковину умывальника. Снова посмотрел на Анжелу и произнес:

– Ты должна кое-что для меня сделать. Не со мной, а для меня. И вот твой аванс.

Он достал из кармана пиджака три белые таблетки и протянул Бологовой. Глаза ее замерцали мягким блеском. Она хотела забрать таблетки, но Гуськов сжал их в кулаке и с угрозой произнес:

– Только никому их не свети, поняла?

– Поняла. Я же не тупая.

Гуськов разжал пальцы, и таблетки исчезли в кулачке Анжелы.

– Что надо сделать? – спросила она.

– Знаешь нашего нового доктора?

– Вячеслава Сергеевича? – она улыбнулась. – Да. Он красавчик.

– Обслужишь его по полной программе.

– Как? – удивленно проговорила она. – Он… тоже?

– Тоже, тоже. А теперь слушай меня внимательно и не перебивай.

В клинике было несколько корпусов, и у каждого своя специфика. В одном содержались пациенты, страдающие токсикоманией, алкоголизмом и наркозависимостью, в другом – пациенты с различными сексуальными отклонениями. Был отдельный небольшой корпус для пациентов с аутизмом. Настя находилась в женском отделении корпуса, где лечились пациенты с различными диссоциациями сознания – амнезией, раздвоением личности и т. д. Между женским и мужским корпусами находился зал отдыха и развлечений, который могли посещать пациенты обоих полов. Здесь больные могли поиграть в шахматы, шашки, домино, нарды, посмотреть кино, предварительно надев наушники (были и такие, кто не пользовался наушниками, довольствуясь мелькающими кадрами на экране).

Настя узнала этого парня сразу. Среднего роста, худощавый, темноволосый, лет тридцати пяти на вид. Глаза карие, задумчивые, но с искорками юмора.

Журналист Глеб Корсак сидел за столиком и играл в шахматы – сам с собой. Он делал очередной ход, затем переворачивал доску и снова погружался в размышления, натягивая на себя маску воображаемого противника, после чего опять делал ход и снова разворачивал доску.

Судя по всему, эта игра совсем не казалась ему скучной. Одет Корсак был не в больничный халат, а в потертые голубые джинсы и белую футболку с надписью на груди «Лучше пива только водка!».

Настя присела неподалеку. Некоторое время она исподволь разглядывала Корсака, припоминая слова, сказанные о нем доктором Макарским:

«Глеб Корсак – журналист. Он специализируется на криминальной тематике и любит лезть туда, куда его не просят. А еще он пишет книги… о маньяках и убийцах. Очень оригинальный человек».

Наконец Настя решилась.

– Простите, – негромко окликнула она Корсака.

Он не отреагировал.

– Простите! – повторила Настя чуть громче.

Глеб повернул голову и иронично проговорил:

– Не знаю, в чем вы виноваты, но считайте, что я вас простил.

Настя улыбнулась:

– Вы меня не узнаете? Мы с вами встречались в кабинете…

– Андрея Макарского, – договорил Корсак. – Да, я вас помню. Настя Новицкая. Маниакально-депрессивное расстройство.

– Именно так.

Он повернулся и протянул ей руку.

– С возвращением в прибежище скорби и юдоль одиноких размышлений!

Настя пожала протянутую руку.

– Не думал, что вы так скоро вернетесь, – сказал Глеб с улыбкой. – Собираете материал для новой книги?

– Если бы, – со вздохом ответила Настя.

– Значит, лечитесь?

– Да. – Настя на секунду замялась, а затем проговорила, понизив голос: – Я бы хотела с вами погово…

Глеб быстро глянул в сторону охранников и перебил:

– Сядьте напротив и сделайте вид, что играете в шахматы. Не хочу, чтобы эти олухи проявляли к нам повышенный интерес.

Настя без возражений села напротив и склонилась над шахматной доской.

– А теперь рассказывайте, – тихо велел Глеб.

– Мне кажется, что я нуждаюсь в помощи, – так же тихо проговорила Настя.

Глеб вгляделся в ее запавшие глаза, темные и огромные на бледном лице, и сказал:

– Почему вы обратились ко мне?

– Потому что вы похожи на хорошего человека, – честно ответила Настя. – И еще потому что вы журналист, а журналисты умеют собирать факты и разгадывать загадки.

– Звучит интригующе, – одобрил Глеб. – А теперь переходите к сути дела.

Настя стала рассказывать. Подробно, негромко, стараясь не упустить важных моментов. Когда через десять минут она закончила, Глеб проговорил:

– Похоже на бред писателя-фантаста.

– Знаю, – с грустью проговорила Настя. – Но это правда.

– Я видел Галину Упорову, – сказал Глеб. – Ее болезнь и правда похожа на вашу.

– Значит, вы тоже думаете, что это болезнь?

– Конечно. В противном случае мне придется признать существование параллельного мира. Кстати, вам шах.

Глеб двинул вперед белого офицера. Настя посмотрела на доску, нахмурилась, потом снова перевела взгляд на Глеба и сказала:

– Видимо, я обратилась не по адресу.

– Видимо, так. Хотя…

Он сделал паузу, после чего сказал:

– Многие умнейшие представители человечества считают, что параллельные миры, в которых живут наши двойники, и впрямь могут существовать. Например, физики Стивен Хокинг и Эверетт полагают, что вселенную можно трактовать как волновую функцию квантовой частицы, которая с разной вероятностью пребывает в бесконечном множестве состояний, образуя мириады миров, из которых наш является лишь наиболее возможным.

– Я не сильна в науках, – сказала Настя. – Можете пояснить – человеческим, а не научным языком?

– Могу. Это значит, что у каждого из нас есть мириады двойников в этих мирах. Как бесконечная череда отражений в зеркалах. Но в данном случае каждое из отражений живет своей собственной жизнью – и чем далее тянется цепочка, тем больше различий. Но все эти «отражения-двойники» связаны друг с другом невидимой нитью. Так яснее?

– Да, пожалуй.

Настя увела своего черного короля из-под удара, спрятав его за ладью.

– Вы поможете мне во всем этом разобраться? – спросила Настя.