Страна городов - Дмитрий Щёкин

А в лагере повезло. Нас к группе исторического клуба подключили, ребята ништяк оказались — мы с ними быстро общий язык нашли, и дальше все время — вместе. И учитель у них невредный, и училка. Хотя, конечно, кто бы мне сказал, что я с охотой бегать-прыгать с утра по часу буду — я прикололся бы. Мы в интернате на зарядку через раз ходили — оно нам надо? Не, вы сами посудите — мне с моими горбом и лапой вывернутой! Ха!

Только Сергеич может и спорить, и поболтать — на равных, а может…. Ну, это такое че-то типа поглядит, скажет два-три слова — и ты уже впереди собственного визга бежишь и наизнанку, что бы сделать, че он сказал, вывернешься. И со мной он тоже так — подошел и говорит:

— А что это я Вас, молодое дарование, в строю на зарядке не видел утром?

Ну я, конечно, «убогого» врубил, типа да куда, мне, да я вот сами видите, а он:

— Ну и что? Будешь всю жизнь себя жалеть и от мрази всякой шарахаться? А хочешь, я тебя по своей методике научу приемам посильным и обращению с пригодным для тебя оружием?

Ну, я типа ломаться начал, и вообще — оно, говорю, мне надо? Я в консерву (консерваторию) после интерната поступаю, или в мед — еще не решил, но мне там мое «теловычитание» поможет, инвалидность, там, я все просчитал — на бюджет точно возьмут… А он:

— Хорош придуриваться, я же вижу, что ты болтаешь не то, что думаешь.

А пацаны его мне:

— Козел, такой шанс раз в жизни бывает, соглашайся, и дальше я…. Согласился, в общем.

Ну и начались мои мучения на тему топора и кистеня. Дмитрий Сергеевич показал, как в старину пользовались таким оружием тати с большой дороги, ну, разбойники. Приемы — во! Смотрите сами — он один против троих выходил. А против него — оба Кима и Игорь Терехов с мечом, все его ученики. У братанов Кимов — шесты. Ну и что? Где они, а где их палки? Я не думал, что топор-секира такое страшное оружие в умелых руках, чес-слово! У них все учебное — шар кистеня — литая резина, губчатая, топор — тоже литой резины, но такой, пожестче — им специально на тренировки делали, нетравматическое называется. Когда начал меня натаскивать учитель, я столько раз себе этим шариком прикладывал — несчетно. А сейчас…. Да, как-то все получилось — раз, и мы тут приземлились. Только и помню, что Дмитрий Сергеевич орет: «Все вон!», мы было вскочили, а эта дура желтая — воронка нас раз — и мы тут как тут. Принимай, Одесса — мама!

Не, я конкретно, наверное, от этого переноса, больше всех выиграл. Когда Эльвира нашла способ выгонки этого эликсира и предложила, после того как я налопался этих ягод с медом, продолжить лечение, я, конечно, сомневался. А что сомневаться-то было? И сразу понятно — что на пользу пошло. Сейчас я — такой же как все ребята…. А Дмитрию Сергеевичу — «особое» спасибо за то, что он приставил ко мне этих извергов с одинаковой фамилией — никогда не скажешь что братья — один молчит, другой все время подкалывает, Антон, собака. Они из меня душу скоро конкретно вытащат. Их никакие уговоры не берут, типа отдохнуть — учитель сказал из тебя мастера сделать — сдохнешь, но — мастером. Спасибо Вам от всего моего большого сердца музыканта и медика….. Сволочи!

А тут еще прикалываться начали — давай, типа, сделай оркестр из неандертальских девушек? Мы, мол, видим в них талант…. Ну, насчет похохотать — я всегда с душой. Только девчонки чем виноваты? Ну, я и сделал…. Видели бы рожи приколистов, когда девчата стали подпевать и подыгрывать! Как говорят в Одессе — городе — «И кто с того смеяться будет?» То-то.

Одно плохо — никак я разорваться не могу — и медицина мне нравится, и музыка…. Вот и разрываюсь — сна не вижу…. Куды ж бедному еврею податься, так и хочется за Шолом Алейхемом возопить!

Забегая вперед, скажу, что Роман все-таки сумел совместить впоследствии свои две великие страсти — к музыке и медицине, вплотную занявшись арттерапией как средством психической гармонизации и развития человека. Он дал научное обоснование арттерапии и обосновал ее связь ее с народным художественным творчеством через музыку и танец, и действительно создал работающую методику серьезного совершенствования человеческого организма комплексным воздействием музыки, запахов, медитации, физических упражнений и массажа с иглоукалыванием. Я понять не в силах ничего, а его ученики вовсю народ пользуют и еще удивляются — как это можно не понимать таких простых вещей!

Глава 15. Для кого мастерил свои барабаны Страдивари?

Купил братан квартиру и позвал пацанов.

Пришли посидели-выпили, потом на обход территории.

— Здесь гостиная, здесь спальня, а вот и барабан Страдивари.

Как, — говорит один из гостей, — Страдивари же скрипки делал?

— Скрипки он делал для лохов, а для настоящих пацанов он делал барабаны.

Там, где-то в потерянном нами навсегда мире остался анекдот о том, как незадачливый нувориш убеждал своих приятелей, что мол: «Страдивари для лохов скрипки лабал, а для реальных пацанов — барабаны!». Так вот. Среди нас был замечательный парнишка — Роман Эммануилович Финкель, воспитанник интерната «Звезда». Почему так официально? А вот почему. Рома был Музыкантом. Именно так, с большой буквы. Не знаю, кем бы он мог стать в нашем мире, но у нас он стал всем в смысле музыки. Ему удалось возродить утраченную казалось бы нами музыкальную культуру — парнишка смог своими руками, конечно с посильной помощью друзей, но все таки — в основном самостоятельно, сделать и скрипку, и с появлением меди — и гитару, и банджо, и главное — не дать заглохнуть тяге к музыке у ребят. «Супердудка» с голосом неведомой зверюшки — тоже его светлой головы дело. И надумал Ромашка, видя как завороженно внимают его игре первобытные люди, снабдить их собственными музыкальными инструментами доступными для них. Ясное дело, начал с простого — пара дней работы и шкуры, выпрошенные у Эльвиры, дали пять барабанов разного калибра. Когда он успел «подписать» в свой мини музыкальный кружок пятерых самых юных неандерталок, и когда нашел время позаниматься с ними-то же неясно, по крайней мере, Эльвира, и остальные ребята особых занятий не заметили, но — вот он, час великого триумфа! В один из вечеров, народ как обычно расположился в импровизированном клубе на открытом воздухе, вокруг костра, что бы подвести итоги трудового дня, прикинуть задачи на следующий, просто посудачить и по-пикироваться, Ромка вылез к костру и объявил:

— А сейчас, в первый раз, проездом на гастроли из Москвы в Японию — вниманию уважаемой публики представляется выступление группы неандертальских барабанщиков!

На «сцену» — пяток предусмотрительно выдвинутых к костру камней, выбрались его ученицы. И они дали! За пятнадцать тысяч лет до своего создания, скрипка в сопровождении барабанов вела мелодию «Болеро» Равеля! Воздух, казалось сгустился вокруг сидящих, искры костра, вздымаясь столбом вверх, крутясь, как бы создавали светомузыкальное сопровождение гулкому ритму барабанного боя и женское сопрано скрипки вело свой рассказ о любви и страсти. Люди оцепенели вначале, а потом за спинами игравших сам собой составился некий хоровод идущих друг за другом посолонь людей, чуть согнувшихся, ритмично ударяющих ногами оземь с каждым тактом и застывающих в перерыве между ударами, когда ведет свой напев скрипка, в причудливых позах. Это было что то. И с того момента нечто совсем уж непонятное сформировалось между всеми членами лагеря — и новыми и старыми.

Позже Мада, пояснила мне, много лет спустя, когда вполне освоила язык, пусть не без трудностей, связанных с физиологическим строением черепа (у неандертальца отсутствует подбородочный выступ, и ему сложнее освоить сложную речь, но не невозможно, как оказалось), что в тот день они происходящее восприняли как окончательное посвящение в полноправные члены племени, и впоследствии страшно гордились этим, называя себя «впервые призванными Великими Учителями».

Глава 16. По лесам, по долам

— Что такое фьючерсная торговля в каменном веке?

— Обмен двух топоров на шкуру еще не убитого медведя.

Наш маленький отряд продолжал движение к югу. Долина реки Миасс изобиловала стадами крупных животных. По пятьдесят — сто особей крупных копытных, от бизонов о северного оленя двигались в разных направлениях, выедая траву на своем пути и не особенно обращая на жалкую кучку людей. Однако ближе, чем на полсотни метров не попускали, — человек раздвинул расстояние между собой и дикой природой на расстояние броска копья. Попадались стаи волков или, может быть крупных диких собак, до десяти хищников под предводительством одного — двух взрослых бежало до восьми голов молодняка, — они держались еще дальше, не нападая. Волки следовали за стадами травоядных, рассчитывая на добычу — участь ослабевших или раненых особей была предрешена. Пополняя запасы продовольствия, мы застрелили из арбалета молодого бизона. Сразу же из ближайшего перелеска выкатилась такая стая, не претендуя на основное, принялась терпеливо ждать свою часть добычи, справедливо полагая, что всего мы не сожрем. Так и случилось. Отделив наиболее мясистые куски, мы двинулись дальше, а стая расположилась у туши бычка, устроив пир над доставшейся без труда и погони добычей.