Король-поэт (ЛП) - Мьер Илана С.

Голос все еще был возле ее уха.

«Ничто не дается бесплатно. Чем глубже ты в Лабиринте, тем больше теряешь».

Джулиен застыла. Комната давила на нее ясностью, все детали стали важными. Двери, свечи, тишина. Все замерло с ней.

Она медлила. Не сбегала. Она заговорила, и голос был сдавленным:

— Это настоящая проверка. До этого… была игра для тебя, да? Посмотреть, наврежу ли я смертной, как я, повеселив тебя. Когда все это время… ты хотел забрать то, чем я дорожу.

Ветер молчал. Джулиен вспомнила беловолосого Пророка на золотой лошади, зеленые горы. Ее лира в тех снах была такой же, как у нее сейчас. Та, которую выбрали для нее.

Она вспомнила ночь, когда Валанир Окун дал ей метку. Его жуткая бледность, когда он узнал, что умирал. Он отдал в этот поступок остатки жизни. Все его надежды были в ее руках. И с той ночи она шла вперед с этой ужасной ответственностью.

И гордостью. О, гордостью и радостью. Музыка зеленых гор приветствовала ее в мире, которому она не надеялась принадлежать.

— Тогда я должна вернуться, — сказала она. — Я буду лишь Джулиен Имарой. Невидимой девочкой на лестнице.

«Или остаться Пророком для грядущих битв, — шептал ей ветер. — Ты отдашь все за временное небольшое оружие?».

Джулиен подняла лиру ближе к глазам. Она пылала огнем даже в свете свечей. Она знала, что больше ничего такого не увидит. И она догадывалась, какая музыка могла зазвучать с такой лирой.

Но все, что могло бы произойти, не могло изменить того, что должно быть.

Она опустила лиру на цепочке, та легла ей на бок. Она посмотрела на гладкие складки черно-серебряного платья. И прошла медленными шагами к выбранной двери.

* * *

Солнце скрылось за тучами, близился вечер, и чайки кричали. Он улегся на песок и слушал их и волны. Он мог бы гордо стоять с Ветвью, напряженный от возмущения, но со временем это потеряло смысл. Дорн Аррин опустил Ветвь на песок, лег рядом с ней. Он хотел отдохнуть лишь миг. Но уснул. Его сны были странными, с музыкой, он пел элегию из ночи скорби об архимастере Мире. Горевал, а ночь тянулась к рассвету.

Когда он проснулся, было темно, Джулиен Имара лежала рядом с ним. Она сжималась и плакала. Дорн тут же понял, что ему холодно, и что он поступил ужасно, уснув, и что что-то было не так.

— Что случилось? — он сел. — Ты ранена?

Она подняла голову. И он тут же увидел в свете луны над берегом. Ее юное лицо без отметин времени и теперь без метки чар. Она выглядела младше в этом платье с кружевным воротником и рукавами, хотя он не говорил этого ей.

— Я все потеряла, — сказала она. — И даже не знаю, правильно ли поступила.

Он взял ее за руки.

Она посмотрела на него с новыми слезами.

— Прощу, давай не говорить о том, что я сказала до этого.

Его сердце болело.

— Конечно, — он думал сказать нечто о юности, о том, что они просто оказались вместе, и у нее могло быть яркое будущее. Он хотел, чтобы она видела для себя такое будущее. Но сейчас было не время для этого — может, он и не решился бы. Будто он мог говорить о таком. Всегда было расстояние между тем, что знал, и во что верил.

— Случится что-то ужасное, Дорн, — сказала она. — Будет война.

— Конечно, — он вздохнул. — Присядь на минуту и расскажи все, когда будешь готова.

Она держала его за руку, они сели на песок под луной. Полная луна солнцестояния отражалась в темных бушующих водах.

* * *

Мужчина с золотыми волосами стоял на коленях в тронном зале. Комнату убрали, Избранные унесли все следы трупа. Пахло мылом. Снаружи была холодная и тихая зимняя ночь. Ужасно тихо было на улицах Тамриллина.

Когда мужчина встал, он не стеснялся, а вот-вот мог улыбнуться.

— Будет честью служить вам, — сказал он. — Особенно, если я смогу покинуть этот замок. Он стал мал для меня, как и для вас. Это меня в вас восхищает.

Белая королева погладила его волосы.

— У тебя свои идеи, смертный, — сказала она. — Я это в тебе вижу. Было время, когда ты учился с моими бессмертными. Но не долго. Ты уже не в их числе.

Этерелл Лир напрягся, а потом пожал плечами.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Надеюсь, вы примете меня таким, какой я, — сказал он. — Смертным с идеями. Я вижу преимущества бессмертного… но в этом мало радости.

Она смотрела на него, лицо ее не менялось. На ее лице не было морщин.

— Я могу дать тебе великую силу, — сказала она. — Но сначала прояви себя. Ты же охотник?

— Да, ваша светлость, — он лениво улыбнулся. — И хороший.

— Тогда смотри, — она указала на зеркало в золотой раме на стене. Там появился туман, а потом — лицо. Королева посмотрела на Этерелла Лира. — Этот смертный мой. Найди его для меня.

Он приподнял бровь.

— Он жив?

Она улыбнулась, это восторгало и тревожило.

— Он прошел сквозь огонь и множество дверей и вернулся. Он принадлежит мне. Я пыталась забрать его, даже посылала гончих, но без толку, — она опустила взгляд, будто с изумлением. Она была на голову и плечи выше него. — Может, мне не хватало тебя, маленький смертный. С твоей связью с Дорном Аррином и навыками в охоте.

— Конечно, — сказал Этерелл Лир. — Я найду его для вас.

ЧАСТЬ 3

ГЛАВА 15

В первый день зимы Миувьях Акабер вернулся домой с поля боя. Он прибыл со свитой солдат и тут же потребовал ванну. Месяц был тяжелым на передовой, но не из-за сражений — Миувьях редко сражался. Для этого были его сыновья — три наследника, которые старались проявить себя. Особенно сейчас, когда Миувьях хотел стать королем Кахиши. Их состязание было полезным, они зависели от одобрения их отца. Так было всю жизнь у них — он сделал так, чтобы они ненавидели друг друга. Так они не могли объединиться и свергнуть его.

Он сказал им еще в их детстве, что лучший станет наследником. Теперь ставки стали еще выше. Лучший унаследует трон.

Хоть он не участвовал толком в бою, Миувьяху не нравилось на передовой. Еды почти не было, как и удобств. Холод и дожди зимы еще ухудшали условия. Он решил, что сражение было в умелых руках с большой мотивацией, и оставил сыновей. Он вернулся в комфорт замка в Зиртане. Хотя Миувьях Акабер недавно назвал себя королем, он жил в роскоши все годы с тех пор, как Юсуф Эвраяд назвал его визирем Восточной провинции.

Это было честью, и Миувьях получил титул, оставив право на трон. Он не мог сравниться с Юсуфом Эвраядом. Его старший сын Элдакар был другим делом. И атаки с севера, ведущие к уничтожению Захры, дали идеальную возможность.

Замок Миувьяха был украшен знаменами Восточной провинции, серебряная газель на зеленом поле. От их вида Миувьях ощутил недовольство. Когда он будет королем Кахиши, его знамя будет включать элементы всех провинций. Он уже отдал приказ добыть ткань и придумать новые варианты. Тот, кто создаст подходящий дизайн, получит награду. Миувьях ехал по опущенному мосту и довольно улыбался. Провинций не будет, когда он покончит с Элдакаром. Это было огромной ошибкой Юсуфа Эвраяда — решить, что Кахиши мог существовать в единстве, оставаясь разделенным.

Другой ошибкой было позволить старшему сыну жениться на той шлюхе. Но это сработало на пользу Миувьяху. Шлюха теперь правила в Майдаре, и с ней скоро будет покончено, а Элдакар Эвраяд из-за нее потерял доверие и популярность.

Миувьях улыбнулся, думая о шлюхе Элдакара. Она была заманчивой. Она оказалась способной в бою, но от этого борьба была лишь слаще. Дикая кошка еще могла оказаться на коленях. Миувьях знал, что она тогда для него сделает.

Он прошел в свои покои, слуги следовали за ним. Он обрадовался там, оказавшись в своем убежище. После недель в палатке было особенно приятно быть дома. Слуги сняли с него части брони, и вес будто пропал и с души. Он был под давлением из-за боя на западе и осады Майдары. Но это давление пропадало с броней и одеждой. Он выдохнул и опустился в ванну.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Было приятно сидеть в воде, слуги лили ароматную воду на его плечи и спину. Он представлял, что сделал бы с Рихаб Бет-Сорр. Слуги молчали, что бы Миувьях не делал после таких мыслей. Они просто приносили воду, массировали его плечи и голову, мыли его волосы. Ощущения вместе с приятными мыслями радовали его.