Колодец Единорога - Флетчер Прэтт

Их было теперь около дюжины, и слова Эйрара встретили дружный отпор. Валькинги, сказали ему, непременно заметят костер и явятся проверять. Пришлось уступить, тем более, что в поясных сумках людей сыскалось несколько бутылочек крепкой настойки. Все по очереди стали прикладываться к вину, пытаясь хоть немного согреться.

И вот тут-то по болоту прочавкали копыта коня, и человеческий голос окликнул:

— Кто здесь?

Рыбаки схватились за копья.

— Кольцо, — сказал Эйрар, снизу вверх глядя на всадника, возникшего из темноты.

— Железное Кольцо! — ответил тот странно знакомым голосом. Потом поднял забрало и подался вперед, давая как следует себя разглядеть. Эйрару показалось, что он увидел призрак: перед ним был чародей Мелибоэ.

14. НОЧЬ В МАРИОЛЕ

— Вот об этом-то я тебя и предупреждал, — проговорил колдун, когда Эйрар взял коня под уздцы. — Помнишь? «Удача оставит тебя подле трехпалого государя»…

Сидевшие у костра настороженно переглянулись, подталкивая друг дружку локтями. Мелибоэ спешился и спросил:

— Ну и что ты теперь собираешься делать?

— Не знаю, — ответил Эйрар. — Карренские Воеводы…

— Разбиты наголову, — перебил Мелибоэ, — и удирают в сторону хестингарских гор. Альсид погиб, Эвид — у Бордвина в застенке…

— Батюшки!.. — ахнул кто-то из рыбаков. — Сам Бордвин Дикий Клык!..

— Да, Бордвин. Рыжий Барон — слишком мелкая пташка для таких дел. Бордвин привел три полные терции и стер в порошок все ваши войска. А герцог Салмонессы к утру будет владеть одним лишь собственным замком, ха-ха…

Вместо ответа Сивальд яростно замахнулся коротким копьем, но оно отскочило от нагрудника, не причинив Мелибоэ вреда. Чародей лишь рассмеялся:

— Ох, до чего же нетерпеливы вы, рыбаки. Прощу тебя, благородный господин Эйрар… — и в голосе его звучала насмешка пополам с угрозой, — покорнейше прошу тебя, прикажи своим людям вести себя чуть-чуть почтительнее, пока я не напустил на них что-нибудь еще похуже морских демонов…

— Благородный господин Эйрар, — язвительно ответствовал Сивальд, — прикажи-ка лучше этому лягушачьему отродью убираться отсюда, пока мы не выковыряли его из панциря, как рака!

— Если ты нам вправду не враг — докажи это, — промолвил Эйрар угрюмо. Жуткие призраки, с которыми ему выпало сражаться на рыбацких кораблях, вновь замаячили перед глазами.

— Э, юноша… я думал, ты умней, — покачал головой Мелибоэ. — Если уж я сумел разыскать вас здесь в зарослях, — как ты думаешь, почему я не захватил с собой, скажем, децию солдат? Или стайку всадников, а? Я пришел один — разве это не доказательство?

— А кто тебя знает, может, солдаты следом идут, — проворчал Сивальд, но волшебник даже не удостоил его ответом:

— Ну ладно… чтобы окончательно вас убедить… Куда вы теперь думаете направиться?

— Куда бы мы ни направлялись — тебе-то, приятелю Валька, это зачем? — сказал Эйрар, поглаживая рукоять меча. Однако потом сообразил, что от игры в вопросы толку не будет, и ответил прямо: — Если угодно — особенно никуда. Покамест мы двигались к дамбе, надеясь разведать, что происходит, а там уж думали и решить, что следует делать…

— Мудрое намерение, о достойнейший молодой вождь, но…

— В плавнях живут добрые люди, — перебил кто-то. — Они бы помогли нам выбраться к морю…

— И что с того, глупец? — повернулся к нему Мелибоэ. — Вплавь отправитесь на Джентебби?

Эйрар вновь вспомнил о Гитоне, и сердце заныло.

— Скорее уж мы пойдем в Салмонессу… если только это удастся. Там можно будет продолжить борьбу!

— И не только борьбу, а, молодой человек?.. — В голосе Мелибоэ явственно прозвучала ядовитая насмешка. — Но с этим тоже ничего не получится: Салмонесса сегодня стала ловушкой для всех, кому не по нраву Алый Пик. Или ты готов снова ввериться герцогу, чье злосчастье тебя чуть не сгубило сегодня?

— Хорошо, но куда же тогда? Ты нам прямо все пути отрезал, колдун!

— Не я, а Бордвин. Кстати, если вы пожелаете меня выслушать, то поймете, что пути отрезаны не все. Но для начала, юноша, приказал бы ты своим молодцам собрать сухих камышей да развести костерок. В мои лета да в этих доспехах недолго и простудиться…

— Но ведь валькинги!..

— Э, молодой господин, хорошенького же ты мнения о старом философе, как я погляжу! Ручаюсь тебе: нас никто не найдет. А если сомневаешься — что ж, приставь ко мне парнишку с кинжалом, чтобы в случае чего успел меня покарать!

Некоторое время Эйрар молча смотрел на него, но волшебник не отвел взгляда. Тогда Эйрар отдал приказ, и алые язычки пламени озарили напряженные, угрюмые лица. Сварлога и Толкейла-мариоланца, вымокших, озябших, колотила крупная дрожь. Люди с облегчением потянулись к огню, начали тихо переговариваться, искать в сумках еду.

Висто обратился к волшебнику:

— Не припоминаешь меня, господин?.. Я — Висто с Вагея. Когда-то я просился к тебе в ученики. Я давал вождю Эйрару присягу на верность, как все, и пойду за ним, куда бы он ни повел. Если можно, я хотел бы только спросить: тебе-то какая корысть в нас, бездомных беглецах, объявленных вне закона?

— Помню, помню, — кивнул Мелибоэ. — И тебя, и почтенную даму, не разрешившую тебе стать моим учеником. Она еще жива?

Набрякшие снежной влагой камышовые головки шипели и трещали в огне. Вновь воцарилось молчание; волшебник смотрел в костер, и Эйрару показалось (хотя отблески пламени не давали сказать наверняка), то глаза его снова стали далекими, как в ту ночь, когда он рассуждал о злосчастии герцога и провидел грядущее.

— Не о том спрашиваешь, — медленно выговорил Мелибоэ наконец. — Тебе хочется знать, с какой стати я, любитель уюта и удобств, я, обласканный при дворе, вздумал разделять ваши тяготы? Между тем истинная причина, приведшая меня сюда, лежит глубже… Все дело в том, что я — верноподданный Империи и не валькинг по крови. И я отнюдь не желаю, чтобы граф Вальк вознесся чрезмерно высоко и в конце концов сверг с престола Дом Аргименеса…

В ответ послышались сдержанные смешки. Висто опустил глаза, но потом и сам, не выдержав, кашлянул.

— Не верите? — спросил Мелибоэ. — Ладно, можете считать, что у меня с графом личные счеты за то, что он воспретил изучать и использовать некромантические науки… конечно, за исключением тех случаев, когда это требуется непосредственно ему самому. Да, если Боги желают покарать мыслителя, они ставят его под начало какого-нибудь болвана… Или, допустим, мне прискучило одолевать пустячные препятствия: так лакомке надоедает даже паштет из угря. Кстати, все эти причины одинаково правдивы… и я перечислил не все. Человек руководствуется смешанными побуждениями, и я не исключение. Но в любом случае — я пришел спасти вас от смерти и ничего за это требовать не собираюсь. Так что давайте-ка перейдем к более полезным вопросам!