Разорванное небо - Максимилиан Борисович Жирнов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Фернандо ждал меня у «Хамви». Не говоря ни слова, он запустил мотор, миновал блокпост и выехал на шоссе. У самолета мы были через пятнадцать минут.
Я поднял «Сэнди» высоко в небо, положил машину на крыло и камнем рухнул вниз. Пронесся в нескольких метрах над полосой, едва не задев ограду, развернулся и пошел на посадку. Остатки сожженного бензовоза так и темнели на краю летного поля. Жаль, что в баках осталось мало топлива: скорее всего, это мой последний вылет. Зато ночью мы с Мэри спали в одной постели. В лазарете.
Кто-то тронул меня за плечо. Шея адски зудела, будто десятки муравьев заползли в рану и шевелили маленькими жесткими ножками. Я подскочил и осоловело уставился в светлые глаза доктора:
– Э… Что случилось?
Эскулап важно улыбнулся:
– Голубки, сначала я должен вас осмотреть. Новости позже.
Он размотал бинт, поцокал языком и наложил новую повязку. Прикосновения доктора были легкими, еле уловимыми. Почти воздушными.
– Готово, – сказал доктор. – А теперь топай в переговорную. Тебя уже заждались. Я пока займусь твоей супругой.
– Звучит двусмысленно, – заметил я.
– У кого чего болит… – отпарировал врач. – Что за детский сад? Сейчас ведь обижусь.
Едва сдержав смех, я хлопнул дверью.
В переговорной Алек с Камилом вели неторопливую беседу на испанском. В строгом костюме и при галстуке Алек особенно походил на университетского профессора. Он швырнул на стол небольшой сверток:
– Собирайся и прощайся. Сегодня мы выезжаем в Форт-Лодердейл. Я положу вас там, откуда взял.
– Документы? – я вспомнил, что наши водительские удостоверения разнесло в клочья вместе с патрулем Сазалара.
– В гостинице найдете новые.
– Алек, расскажи, как тебе удается все предусмотреть?
– Работа такая, – без тени усмешки ответил он.
Я разорвал упаковку. Внутри свертка был комплект одежды: точно такие же, как у меня, гавайка и шорты. Я тут же сорвал заскорузлую, покрытую сальными пятнами, рубашку и швырнул ее в мусорное ведро.
Камил осторожно, двумя пальцами, достал грязную гавайку и аккуратно повесил ее на спинку стула. Я потерял дар речи.
– Это будет экспонат номер три Музея Свободы, – заявил он, пафосно потрясая кулаком.
– А какие первые два?
– «Скайрейдер» и «Хамви». Рубашку мы положим под стекло рядом с фотографиями тебя и жены…
– Э, нет! – перебил я Камила. – Я ни в коем случае не хочу, чтобы мое имя упоминалось в связи с этой историей.
– Не переживай. Мы же не будем писать на табличке, что это ты потопил теплоход с беженцами.
У меня из глаз посыпались искры.
– Не будете писать… что? – промямлил я.
– Джек, не будь столь наивным! Разумеется, мы знали обо всем с самого начала. Мартинес даже хотел тебя убить. По моей просьбе он отложил экзекуцию до конца нашей операции. Впрочем, сейчас бы он изменил свое решение.
В переговорную влетела Мэри:
– Алек? – она оперлась о стену, чтобы не упасть.
– Он самый. Собирайтесь, поехали. Прямо сейчас.
– Один вопрос! – командир повстанцев остановил меня. – Хочу спросить. Когда-то за мной и моей женой… тогда еще будущей, гонялся американский штурмовик. Но в последний миг летчик пощадил нас. Не стал стрелять. Почему?
– Не знаю. Может быть, у него кончился боезапас? Да, наверное, поэтому!
Камил покачал головой:
– Как просто лишить человека веры в людей… Ну, ступайте! С Богом!
Через два дня скоростной катер доставил меня и Мэри в Форт-Лодердейл. Увидев наши потрепанные физиономии, пожилой хозяин гостиницы шарахнулся в сторону:
– Боже, что с вами случилось? Мне сказали, что вы поедете в круиз на Карибы и попросили придержать номер. Заплатили за месяц вперед!
– Несчастный случай, – я фамильярно хлопнул его по плечу. – Наш теплоход перевернула волна-убийца. Мы – единственные выжившие.
– Вы шутите? В новостях ничего подобного не говорили. Подобная катастрофа не могла остаться незамеченной!
– Вам надо было смотреть выпуски четырехмесячной давности.
Старик промолчал и неодобрительно посмотрел на меня. Наверное, он решил, что я над ним издеваюсь.
Я распахнул дверь номера, заглянул в спальню и тяжело вздохнул: на кровати нахально развалился полковник Келли. От моего тестя ни спрятаться, ни скрыться.
– Хай, Джек! – в его глазах, казалось, отражалась вся комната. – Мэри, иди погуляй куда-нибудь. У нас будет мужской разговор.
Он даже не поинтересовался здоровьем собственной дочери!
– Нет, папа! – твердо сказала супруга, прожигая отца зелеными лазерами глаз. – Джек – мой муж. И я имею право знать все его тайны и секреты!
И полковник не выдержал. Он заерзал на кровати, будто ему было мало места, сдался и пробурчал:
– Ну, не все тайны, конечно… Но пока можешь остаться.
Мэри села на стульчик у входа.
– Джек, поздравляю тебя, – в голосе тестя звучала нескрываемая издевка.
– С чем?
Сейчас он скажет «все, дружище, с этого дня ты будешь завидовать заключенным. Твоя летная карьера окончена».
– Ты отлично выполнил задание.
– Какое задание? – я плюхнулся на край кровати.
– Не тупи. Задание по уничтожению диктатора Сазалара. Он перестал быть нашим сукиным сыном. Жадная тварь, он попытался лишить наши добывающие корпорации концессий! Кстати, попутно мы расправились с повстанцами. Их больше нет.
– Как нет? – вскричал я.
– А вот так! Если мятеж, вопреки поговорке, все же кончается удачей, повстанцы перестают быть повстанцами. Они становятся правящим классом! Камил Горриаран и Фернандо Арбенс куда умнее Сазалара! Они потребовали независимости во всем, кроме разработки редкоземельных металлов. Здесь мы вольны делать, что хотим.
Я медленно встал. Руки сами собой сжались в кулаки. Мне захотелось вколотить тестю его великолепные зубы прямо в глотку.
– Джек, не кипятись, – равнодушно сказал полковник. – Чем ты недоволен? Тиран повержен, демократия восторжествовала. Какое счастье, что у нас всегда есть запасной вариант.
– Что за вариант? – я не успевал за мыслью тестя.
– Думаешь, повстанцы долго продержались бы без нашей поддержки? Мы их снабжали, холили и лелеяли, обеспечивали необходимой информацией. И не зря.
– И ради этого ты едва не погубил собственную дочь?! – Мэри вскочила на ноги. Я не узнал обычно тихую и скромную жену. Сейчас передо мной сверкала глазами настоящая фурия. Еще немного, и полковник превратится в горстку пепла.
– Национальная безопасность превыше всего. К тому же за тобой присматривали наши агенты.
– Это не помешало Фиксу едва не убить нас! Ты не представляешь, что мы пережили! – напирала супруга.
Лицо тестя исказила гримаса неудовольствия. Лишь через минуту он взял себя в руки.
– Все мы допускаем ошибки, – вымолвил, наконец, полковник. – Фикс –
