Религия древних кельтов - Джон Маккалох

Убийство такой рыбы рассматривалось как кощунство, и иногда враждебное племя убивало и съедало священную рыбу захваченного ими региона, точно так же как египтяне одного нома оскорбляли представителей другого нома, убивая их священных животных. По древним ирландским верованиям, лосось был рыбой познания. Таким образом, тот, кто съедал лосося из источника Коннлы, наделялся даром мудрости, которая приходила к нему через съедание орехов с орешников познания вокруг источника. В этом случае священная рыба съедалась, возможно, только некоторыми людьми, теми, кто имел на это право. Синенд, который отправился искать вдохновение из источника, вероятно съев одного из лососей, был погублен его водами. Легенда о лососе, видимо, основана на древних ритуальных практиках поедания божественного животного. В других случаях легенды о чудесном блюде из рыбы из священного источника, возможно, произошли от более поздних христианских верований, основанных на языческих традициях или обычаях, связанных с магическими методами умножения священных или тотемических животных, подобных тем, которые применяются в Центральной Австралии и Новой Гвинее. Иногда священным животным является лягушка, и это напоминает сказки о Женихе Лягушки, живущей в источнике, который настаивал на женитьбе на девушке, которая притянула его воды. Хотя эта история не характерна для кельтов, вполне возможно, что божественное животное, являющееся хранителем источника, стало героем народной сказки, тем более что такие источники иногда были запретными для женщин. Муха была духом-хранителем источника святого Михаила в Банффшире. Предзнаменования насчет здоровья узнавали по ее движениям, и считалось, что, когда муха старела, она переселялась в другую.

Такие верования не были чисто кельтскими. Они обнаруживаются во всем европейском фольклоре, и они все еще живут среди дикарей: определенное животное само является божественным или персонификацией божества. Огромному священному угрю поклонялись фиджийцы; в Северной Америке и в других местах были змеи, хранители вод; а семиты поклонялись рыбе священных источников как воплощениям или символам бога.

Позже кельтское народное поверье связывало с реками и озерами чудовищные и злобные существа. Они могли быть старшими божествами по отношению к тем, кому была дана демоническая форма, но даже в языческие времена такие чудовищные существа, возможно, были пережитками более примитивных чудовищ, хранителей вод. Последними были драконы, или змеи, традиционные формы рептилий, которые некогда обитали в водных местах, нападая на всех, кто подходил к воде. Это старое поверье, сохранившееся в ирландской религии и религии Нагорья, ибо фианы победили огромных драконов, или змей, в озерах, или же святые приковали их ко дну водоемов. Отсюда распространенный топоним Лох на пиаст (Loch na piast) («Озеро Чудовища»). В других историях эти чудовища появляются и пожирают нечестивых или мертвецов[28]. На них похожи драконы французских суеверий – речные чудовища, которые принимают человеческий облик и утаскивают своих жертв в глубины, где и пожирают их.

До сих пор люди боятся Эах Уизге, или Водяного коня, – чудовище с широко раскрытыми глазами, перепончатыми ногами и слизистой шкурой. Оно принимает различные формы и убивает неосторожно приблизившихся или занимается любовью в человеческом облике с женщинами, причем некоторые из них обнаруживают его истинную природу, заметив кусок водоросли в его волосах, и убегают от него с большим трудом. Этот Водяной конь был вынужден перетащить колесницу святого Фехина из Форе и под его влиянием стал «более кротким, чем какой-либо другой конь». Множество озер Нагорья до сих пор часто посещает ужасное существо, известное также в Ирландии и Франции, где оно, однако, имеет более хитрую и менее демоническую природу. Его лошадиная форма, возможно, связана с подобной формой, приписываемым кельтским божествам воды. Лошадьми Мананнана были волны, и он был неизменно связан с лошадью. Эпона, богиня лошади, возможно, первоначально была богиней весны и, подобно Матерям-богиням, иногда ассоциировалась с водами. Лошадей также жертвовали божествам рек. Но предания о благотворных божествах воды в форме лошади подверглись искаженному осмыслению, возможно в результате более позднего христианского влияния. Название одной ветви фоморов, гоборхинн, означает «лошадеголовые», и одним из их царей был Эохайд Эххенн, «лошадиная голова». Остается неясным, имеют ли они какую-либо связь с Водяным конем.

Пенящиеся воды, возможно, предполагали другую персонификацию, поскольку имя Бойн у Птолемея получено от примитивного «боу-с» («бык») и «виндо-с» («белый»), в ирландском «бо финд» («белая корова»). Но неясно, это или кельтский культ быка был связан с верой в Тарбх Уизге, или Водяного быка, у которого не было ушей и который мог принимать другие формы. Он обитал в озерах и обычно был дружественным к человеку, иногда появляясь, чтобы спариться с обычными коровами. Однако на острове Мэн Тарроо Уштей порождает монстров. Эти кельтские водяные чудовища имеют любопытную схожесть с австралийским Бунийпом.

Уруизг, которого часто путают с домовым, посещает пустынные места и водопады и в зависимости от своего настроения помогает или вредит страннику. По внешнему виду это человек с косматыми волосами и бородой. В Уэльсе афанк является водяным чудовищем, хотя это слово поначалу означало «карлик», а затем – «водяной карлик», которого было множество видов. Они соответствуют ирландским водяным карликам, лухорпайнам, произошедшим вместе с фоморами и гоборхиннами от Хама.

В других случаях старые водяные существа имеют более приятную форму, подобно сиренам и другим волшебницам, которые часто посещают французские реки, или русалкам ирландских дельт. В кельтской Франции и Британии озерные феи связаны с водным миром, как в историях об Элизиуме – с областью древних божеств. Иногда водные божества объединяются со смертными, которые, как, например, в историях о Деве-лебеде, теряют своих волшебных невест из-за нарушения табу. Во многих уэльских историях невесту обретают, бросая в воду хлеб и сыр, когда она появляется со стариком, который имеет всю силу юноши. Он представляет смертному свою дочь и множество волшебных животных. Когда она исчезает в воде после того, как нарушается табу, озеро иногда иссушают, чтобы вернуть ее; затем появляется отец и угрожает затопить весь район. Отец и дочь – это древние божества озера, а в хлебе и сыре мы можем увидеть пережитки пожертвований им.

Человеческие жертвы водным божествам объясняются верой в то, что водяные чудовища пожирают людей, и той традицией, что река каждый год требует плату в виде жертв. В народных стихах намекается на ежегодный характер жертв, а в уэльской легенде говорится о голосе, который один раз в год слышится из реки или озера. Он кричит: «Пробил час, а человека нет». Здесь есть след ушедшей традиции жертвоприношений и гнева божества, которым пренебрегли. Такие духи, или боги, подобные водяным чудовищам, были всегда готовы схватить того, кто зашел в их владения. В некоторых случаях предполагается, что жертва требуется в канун дня летнего солнцестояния, время жертв в языческий период. Духи источников также обладали вредоносным характером, по крайней мере для тех, кто проявил непочтительность, приближаясь к ним. Это заметно в легендах, рассказывающих об опасности, если неосторожно посмотреть на источник, или не закрыть его, или после посещения источника оглянуться назад. Духи источников также могли нанести вред врагам.

Легенды говорят об опасности устранения или перемещения источника на другое место, или нарушения древнего табу, когда женщина помыла в нем руки. Боанд отправилась к волшебному источнику, который только ее муж и его чашеносители могли посещать, и, когда она выказала свое презрение к этому, воды восстали и уничтожили ее. Теперь они текут как река Бойне. Синенд встретила подобную судьбу за то, что без разрешения вторглась в источник Коннлы; в этом случае преследовавшие ее воды стали рекой Шаннон. Это – варианты предания, которое можно было бы использовать для того, чтобы объяснить происхождение любой реки, но эти легенды говорят и о другом – о том, что некоторые источники были табу для женщин, потому что некоторые знания, связанные с источником, должны были сохраняться только для мужчин. Легенды говорили: «Смотри, чтобы то, что исходит от женщин, не выходило за пределы их круга». «Мистерии» дикарей обычно являются табу для женщин и исключаются мужчинами из их священных обрядов. С другой стороны, поскольку все племенные знания были некогда в руках мудрой женщины, такие табу и легенды, возможно, возникли в то время, когда мужчины начали претендовать на такие знания. В других легендах женщины связаны с источниками как хранительницы, которые должны хранить их закрытыми, кроме тех случаев, когда брали воду. Когда женщина забывала менять крышку, воды прорывались, уничтожая ее, и образовывали озеро[29]. Женщина – это священнослужительни-ца источника, которая в случае пренебрежения частью своего ритуала наказывается. Даже в наше время мы находим священные источники, за которые отвечают женщины, наставляя посетителей, как исполнить должный ритуал. Если такие легенды указывают на первых кельтских священнослужительниц источников, то им аналогичны норвежские Хоргабрудар, хранители источников, ныне эльфы, живущие в водах. То, что такие легенды основаны на ритуале поклонения источнику, ясно из того, что Боанд должна была делать трехкратный обход вокруг источника против часовой стрелки, вместо обычного обхода по часовой стрелке. Должен был соблюдаться надлежащий ритуал, и подобные истории являются предупреждением против пренебрежения им.