Гоблины. Жребий брошен - Андрей Константинов

В тот вечер Прилепина вернулась домой в препротивнейшем настроении: на служебные неурядицы наложились сломанный каблук и выпавшая, поставленная буквально неделю назад, зубная пломба. Барышни романтично-кисейного склада при таких раскладах неизменно заканчивают день слезами, а вот такие железные леди, как Ольга, напротив, доводят до слез других. И кто виноват, что под горячую руку ей тогда подвернулся не случайный «другой», а законный супруг? Да, собственно, никто. Рок. Фатум.

В прихожей Ольга повертела в руках пострадавшую туфлю, досадливо отшвырнула её в сторону и двинулась на кухню. Из ванной доносился шум льющейся воды, означавший, что сегодня муж явился с работы ненамного раньше её. А следовательно, ребенок до сих пор не ужинал.

Ольга сердито набрала воды, поставила чайник и позвала Дениса. Но вместо сына через пару секунд на пороге возник обернувшийся в полотенце супруг с мокрыми взъерошенными волосами.

— О, ты уже вернулась? А ведь еще нет и девяти. Где бы записать такое!

— Где Денис? — вместо «здрасьте» буркнула пока ещё благоверная.

— Так его же теща забрала! Вы с ней вчера весь вечер это обсуждали.

— Блин, точно. Совсем из головы вылетело, — вспомнила Ольга и полезла в холодильник.

— А что ты пытаешься там отыскать? — откомментировал это её телодвижение Володя. — Со вчерашнего дня, окромя льда, внутри ничего не было… Я, собственно, потому столь безропотно и отдал Дениса твоей матери. По крайней мере там его покормят.

— Вот взял бы в таком случае, и сходил в магазин! Или вам, боярам, это плебейское занятие не по чину?

— Ах вот даже как? — нехорошо прищурился супруг.

— Да. Именно так. Думаешь, только ты один у нас устаешь на работе? — раздраженно парировала Ольга. После чего резко захлопнула дверцу, самолично убедившись в наличии отсутствия продуктов.

— Ольга, ты вообще сама себя сейчас слышишь?

— Слышу. А что?

— Чёрт подери! Всё это у нас с тобой сотню раз говорено-переговорено, но тебе, похоже, всё как об стену горох… Хорошо, постараюсь объяснить еще раз.

В воздухе подвисла многозначительная молчание-пауза.

— Ну-ну, что же мы замолчали? Продолжайте.

— Ольга! — собравшись с мыслями, начал «объевшийся груш». — Я не считаю, что женщина должна обязательно сидеть дома и варить борщи. Прежде всего потому, что такая женщина очень быстро сходит с ума. После чего начинает сводить с ума окружающих.

— Тогда в чем претензии? Борща, как видишь, нет.

Володя с серьезным, даже слишком серьезным видом проигнорировал издёвку и мрачно продолжил:

— Но! При этом я совершенно чётко знаю, что в словах «работа» и «заработок» корень один. И в этом смысле… Ты ведь знаешь, за все эти годы я даже никогда не спрашивал: сколько ты получаешь? Так как то, что начисляют тебе в твоём золотопогонном ведомстве, — это настолько ничтожно в отношении нашего общего семейного бюджета, что я… Словом, я никак не могу относиться к твоей работе как к работе! Исключительно как к хобби. Которым ты, конечно, можешь заниматься и далее. Дабы не сойти с ума.

— Премного вам благодарна, барин. Спасибо, что разрешили.

— Не юродствуй! Так вот: если рассматривать с этой точки зрения — работа есть только у меня. Она приносит нам средства. Не побоюсь этого слова — финансы! На которые мы живем, одеваемся и воспитываем нашего сына. И я свои обязанности, как мне кажется, выполняю полностью. По крайней мере, никто из нас ни в чем не нуждается.

— А почему у тебя воспитание сына только на третьем месте? — насмешливо поинтересовалась Ольга, заваривая себе чай в кружке. — После одеваемся?

Супруг юмора не оценил и начал понемногу закипать:

— Да хотя бы на третьем! Потому что у тебя оно — на тридцать третьем! Потому что твоё хобби, если ты сама этого не чувствуешь, уже давно только мешает! И если от моей работы конкретная польза не мне одному, а всей нашей семье, то вот от твоего хобби интерес и польза исключительно тебе одной!

— С чего вдруг такие выводы?

— А с того, что от твоего ежедневного бесконечного зависания в краснознамённой хуже становится мне. Сыну хуже. Получается, вся эта история с самоудовлетворением твоих амбиций идёт за наш с Денисом счет. И от того, что тебе интересно и хорошо, персонально нам — плохо! И меня это в последнее время очень тревожит, даже пугает. И мне бы хотелось, чтобы ты всерьез подумала об этих вещах и наконец сделала не менее серьезные выводы.

— Я правильно тебя поняла? — резковато спросила Ольга, отставляя кружку. — Всё, что тебе нужно в жизни — это моя подпёртая ладонью щечка и вовремя подставленная тарелка?

— А что в этом плохого?! Или ты считаешь, что помимо прочего я должен ещё стирать, готовить, ходить по магазинам? Как тот придурок из сериала «Каменская»: и деньги зарабатывать, и сок тебе выжимать?! А тебе не кажется, милая, что вообще-то это называется «сундучить в одну харю»?

— Всё сказал?

— Всё!

— А теперь сходи и посмотри на себя в зеркало.

— Зачем?

— Да ты просто раздулся от самолюбования. Полезный ты наш! А может быть, это не я, а именно ты пытаешься удовлетворить себя любимого за счет использования всех и вся: меня, Дениски, мамы, Эллочки своей… Тебе самому очень даже комфортно в своем бизнесе. Но почему ты думаешь, что только потому, что ты делаешь деньги, все остальные должны тебя облизывать и по первому зову выполнять любой твой каприз?

— Ольга, ты… Ты сейчас не права…

— Конечно. Ведь в нашей семье всегда прав только один человек — ты… Бедненький, как же ты с нами измучился!.. А что, Вовка, а может — ну её на фиг, а?… В смысле, семейную жизнь? Сколько можно мучиться, не пора ли ссучиться?

Володя страдальчески закатил глаза и схватился за голову:

— Ты только послушай себя, учительница первая моя! Ты не только говоришь — ты уже думаешь на жаргоне! Неудивительно, что Денис от тебя такого понахватался… Ольга, милая, пойми: если ты еще, хотя бы пару лет похороводишься со своими ментами, ты не просто потеряешь нашу семью. Ты себя потеряешь! Потому что сама того не заметишь, как превратишься в самую натуральную мужланистую бабищу!

И вот после этих не самых, если честно признать, обидных слов, в Ольгиной голове словно бы щелкнул невидимый защитный тумблер. Навроде: «при аварии выдавить стекло». Она подорвалась с места, выскочила в прихожую и, запоздало вспомнив о преждевременной гибели туфли, принялась с остервенением рыться в комоде в поисках альтернативы.

— Куда собралась? — выглянув из кухни, уже вполне мирно поинтересовался Володя.

Ольга, не отвечая, вывалила на пол всё имеющееся в наличии семейное обувное содержимое и схватив пару старых поношенных кроссовок, принялась за шнуровку.

— Да ладно тебе… Перестань, слышишь?… Давай мириться.

— А я с тобой и не ссорилась, — огрызнулась Ольга. Справившись наконец с обувью, она выпрямилась и подхватила лежащую в прихожей сумочку: — В общем так! «Хоботов, я оценила»! И осознала! Посему мы с Денисом даем тебе возможность передохнуть от нас. Чтобы ты мог спокойно зарабатывать и тратить свои деньги Кстати, советую воспользоваться случаем и провести кастинг среди немужланистых баб. Тех, которые умеют обращаться с тарелками. И подпирать щёки…

Прилепина вышла из квартиры и что есть силы шарахнула железной дверью так, что сверху на нее посыпались песчинки недавней лестничной побелки. Обалдевший супруг бросился было за ней со словами

Ну, как у тебя дела? Как дышится на вольных хлебах?

Погрузившись в невеселые воспоминания, Ольга пропустила момент, когда Володя передал бразды управления воздушным змием в руки сына и поднялся к ней.

— На вольных — вольготно. А дела «отлично, как обычно», — заученно-дежурно отшутилась она.

— «А с личным?» — подхватил Володя.

— «Ну, вот только с личным…» Да нет, нормально всё.

— Я так понимаю, у тебя кто-то появился? Или… он возник сначала? Ещё до твоего демонстративного эскапизма?

— Извини, но по-моему это не твое дело.

— Просто мне безумно интересно: кто такой дядя Андрей?

— Какой еще дядя Андрей?

— Тот, что подарил Денису ножик?

— А-а. Это коллега по работе.

— Понятно, — саркастически усмехнулся Володя. — Могу себе представить.

Ольга посмотрела на него неприязненно:

— Что ты можешь представить? Что ты вообще можешь знать и представлять о моей работе?! Когда это тебя вообще интересовало?

— Зато я вполне могу себе представить некий собирательный образ сотрудника милиции. Мне, знаешь ли, по роду бизнеса частенько приходится сталкиваться с вашей братией.

— И каков же он? Этот собирательный образ?

— Краснорожий, туповатый, ленивый хам. Вечно экономящий на закуске, но не на выпивке. Жадный, завистливый к чужому успеху. За деньги способен на всё. Причем, в большинстве случаев, за деньги невеликие. Такие, как у Достоевского Ганечка Иволгин, помнишь? Ползком до Васильевского за три целковых?