Последняя битва - Виктор Викторович Зайцев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Знаменитые принципы Сунь-Цзы, якобы вершины китайского средневекового военного гения, при внимательном прочтении оказывались не более чем примитивными советами для новичков, вроде «мыть руки с мылом» или «не ходить по лужам», какие дают родители своим маленьким детям. Не будем верить якобы древним китайским летописям о якобы гениальных полководцах и блистательных победах.
Взглянем на относительно правдивую историю Китая с начала восемнадцатого века, где сохранились подлинные отзывы современников из разных стран. Например, письма русских казаков в Москву в семнадцатом-восемнадцатом веках с отчётами об освоении Сибири и Дальнего Востока. Там в ряду прочих новостей казачьи атаманы описывают сражения с китайцами, осады китайцами казачьих острогов, длившиеся месяцами. При соотношении сил двести-триста казаков против пяти-шести тысяч китайцев, вооружённых десятком и более пушек. Причём казаки не всегда хвастают, зачастую признаются, что отступили, когда закончились боеприпасы. Потому и пишут в Москву, чтобы прислали боеприпасов, а не с целью похвастать сказочными подвигами.
Аналогичная ситуация в войнах китайцев с вьетнамцами, тогда называвших себя государством Аннам. В конце восемнадцатого века, во времена Суворова, Китай направил в Аннам армию численностью двести тысяч человек! Аннамцы собрали только восемьдесят тысяч воинов, сражение происходило почти исключительно холодным оружием. Если и были использованы пушки, то богатый Китай их имел в разы больше. Однако аннамцы наголову разбили превосходящие в два с половиной раза силы противника. Это при равном вооружении, одинаковой психологии и опыте боевых действий.
Про девятнадцатый век и знаменитые опиумные вой ны с Англией, затем вооружённые конфликты Китая с другими европейскими странами и говорить не приходится. Тогда европейцы побеждали при десятикратном численном превосходстве китайцев, что принято оправдывать отставанием в вооружении. Скорее всего, так и есть, но именно тогда те же англичане терпели одно поражение за другим в горах Гиндукуша, в Афганистане, откуда были вынуждены уйти.
Афганцы же почти никогда не собирали столь большие армии, чтобы превосходить англичан в десять раз, однако побеждали. Ссылаться на горную местность не актуально, так как в Китае хватает гор и сложнопроходимых мест. И вооружение афганцев вряд ли было лучше китайского. Поэтому выступать в роли союзников рыхлого и высокомерного Китая русы не собирались, рассчитывая погреть руки на поставках оружия многочисленным китайским инсургентам.
Петр Головлёв и Николай Кожин много думали, обсуждали, как строить политику Югоруси в отношениях с Китаем и соседними странами. Европейский опыт русов не подходил однозначно, по всей Европе остались многочисленные славянские селения вплоть до Франции, Генуи и Северной Италии, лозунг освобождения славян воспринимался практически всеми вполне логично, пусть и с раздражением. На Дальнем Востоке так удалось поступить лишь с айнами, действительно похожими на европейцев и зрительно принявшими русов своими более близкими родичами, нежели воинственных соседей-японцев.
Худо-бедно удалось русам проводить политику общей истории ариев в Северной Индии, где индусы были аполитичными, да и там любой дурак видел сходство большинства индусов с европейцами. И легенду освобождения дальних сородичей от ига кочевников как-то использовали, пришлая династия Моголов была откровенно чужеродной индусам.
В Юго-Восточной Азии требовался иной лозунг, иная политика, на долгие годы и века способная легализовать фактическую колонизацию русами азиатских стран. Придать действиям Югоруси в Юго-Восточной Азии некий шарм, некую высокую идею. Примерно как пиндосы и лаймы последние сто лет убивают сотни тысяч невинных людей по всему миру «во имя идеалов мира и демократии». Как ни странно, до сих пор находятся миллионы идиотов, верящих в этот не менее идиотский лозунг. Причём именно в тех странах, где пиндосы с союзниками бомбят и убивают мирных граждан. Конечно, в патриархальном семнадцатом веке большинство людей и стран просто честно грабили, не скрывая материальных интересов. Но ещё во времена первых крестовых походов европейцы пытались подвести определённую идеологическую базу под оправдание своих грабежей. Вот и наши герои пытались создать внятную концепцию внешней политики Югоруси в Азии и Тихом океане.
Учитывая, что ни Головлёв, ни Кожин, ни Корнеев, ни их жёны и дети не были гигантами мысли, ничего внятного за годы жизни на пятом материке не родилось. Ну не всем дано быть мыслителями, слишком практичными оставались инженеры и офицеры, чтобы «растекаться мыслью по древу». Что немудрено: при таких профессиях и образе жизни мечтатели и фантазёры просто не выживают. Поэтому на общем собрании всех взрослых магаданцев, а таковых набиралось в Югоруси почти шесть десятков человек, в трёх поколениях, решили вернуться к началу. А именно, к трём задачам в Средневековье, с которых начали свою работу магаданцы тридцать пять лет назад, когда пытались осмыслить причину своего попадания в шестнадцатый век и возможную сверхзадачу, поставленную перед группой офицеров, инженеров и учителей. Не как своё высокое назначение, а в виде реальной помощи России и русским людям в будущие времена.
Тогда главными целями стояли, соответственно, борьба с протестантством, считающим примитивную наживу любыми средствами даром Божьим. В этом вопросе Кожину и Головлёву, с помощью своих друзей, удалось продвинуться довольно далеко. В нынешней Европе начала семнадцатого века протестанты, благодаря активной политике магаданцев, остались лишь в Швейцарии, Голландии, Дании и Швеции. Причём в последних двух странах католики и православные граждане уже составляли подавляющее большинство населения. Да и в целом протестантство не вело наступление по всем фронтам, как было в нашей истории, а судорожно сопротивлялось под давлением новороссийского православия. И даже без особых усилий со стороны русов протестанты уже не смогут вернуть себе былые позиции. В первую очередь потому, что богатейшими и ведущими странами Европы стали именно православные страны, поэтому протестанты потеряли свой главный довод о божественной избранности богатства.
Лютеране и кальвинисты не могли, как сорок лет назад, вести речь о том, что, будучи протестантом, ты можешь разбогатеть любым путём, и это будет показателем того, что Господь тебя любит и ценит. В нынешней Европе протестанты никак не могли разбогатеть лёгкими путями, как в прежней истории. Там основными источниками
