Манускрипт египетского мага (СИ) - Тегюль Мари

Шейх был так расстроен всем происходящим, что Нику стало его отчаянно жаль. Но что он мог сказать, когда и ему самому все было совершенно непонятно.

Взглянув вверх, Ник увидел, что уже исчезли звезды и небо начало светлеть. Кончилась эта странная ночь и наступал день. Шейх встал и поднял руку в жесте прощания. Ник тоже поднялся. У него немного кружилась голова. Безмолвные Джафар и Зинэ встали по знаку шейха и все трое вышли из комнаты, оставив его наедине со своими раздумьями. Странный слуга уже ждал их за дверью, чтобы осветить им еще полутемную дорогу.

Они молча спустились по деревянной лестнице, держась за перила. Тяжелая дверь на улицу со скрипом растворилась и свежий воздух хлынул в дом, чуть не задув фонарь. Выйдя из дома Ник огляделся. Они находились под самой стеной древней крепости, сложенной из тесанного камня. Такая крепость и сегодня могла выдержать многодневную осаду. Основанием стены служила скала. Улица, вернее, широкая тропа, частью вымощенная булыжником, а частью состоящая из скалы, ведшая к дому, переходила в каменную лестницу с разбитыми от времени каменными же ступеньками. Где-то далеко внизу начинал просыпаться город.

Зинэ простилась с Ником и вернулась в дом. Дверь за ней закрылась. Ник с Джафаром начали спускаться по старинной лестнице-улице, мимо еще спящих домов. Откуда-то издалека донесся до них крик муэдзина. И в это же время зазвучал колокол Вифлеемской церкви. Как бы отзываясь на него зазвучали и другие колокола, каждый своим неповторимым голосом. Эта странная симфония после ночной мистерии навсегда запомнилась Нику.

Когда Ник и Джафар почти дошли до дома Елизаветы Алексеевны, Джафар остановился. Ник вопросительно посмотрел на него, не понимая, в чем дело. До дома оставалось всего несколько метров. Джафар выглядел как-то странно торжественно. Он вытащил из-за пазухи коробочку из сафьяна и сказал:

— Отец передает вам магический перстень. Он не знает как, но уверен, что перстень поможет вам в трудную минуту. — Джафар улыбнулся со вздохом облегчения, как человек, скинувший тяжелую ношу.

«Боже мой, — подумал Ник, — я просто в сказке из «Тысячи и одной ночи». Священная жемчужина, магический перстень, таинственные убийцы. Наверное, я скоро спячу в Тифлисе».

Сердечно поблагодарив юношу и распрощавшись с ним, Ник, наконец, попал домой.

Глава 21

Петрус, как верный оруженосец, спал не раздеваясь, в ожидании Ника. Как только Ник вошел в квартиру, Петрус молча тут же кинулся его кормить. Удивительно, но после бессонной ночи, еще и наполненной такими странными приключениями, Ник вовсе не чувствовал себя ни уставшим, ни даже утомленным. В ожидании раннего завтрака он прилег на диван и, видимо, немного вздремнул, когда Петрус разбудил его своим торжественным: «Завтрак подан!»

За завтраком Ник велел Петрусу собрать дорожный саквояж с самыми необходимыми вещами на неделю и отдал ему распоряжения на время своего отсутствия. Кроме того, он хотел узнать, находится Лили у Елизаветы Алексеевны или нет. Вчера вечером, когда он уходил с Джафаром, Лили оставалась наверху. И Ник, под предлогом прощания с Елизаветой Алексеевной, решил подняться к ней. На его осторожный стук дверь открыла Саломэ, вооруженная веником и тряпками.

— Вай ме, — спокойно сказала она, — сейчас скажу, что это вы.

И прошествовала в гостиную. Через несколько секунд появилась Елизавета Алексеевна, на ходу приветливо кивая головой и приглашая Ника к утреннему чаю. Ник с благодарностью принял приглашение и был вознагражден счастливой улыбкой Лили.

— Как прошел ваш визит к шейху? — осведомилась Елизавета Алексеевна, наливая чай Нику в изящную чашечку, на этот раз саксонского фарфора, видимо, китайские чашечки были предназначены для вечерних чаепитий. — Вы не пожалели, что потеряли время?

— О нет, нисколько, то, что рассказал мне шейх о своем народе бесценно для меня, как для этнографа.

Елизавета Алексеевна удовлетворенно кивнула.

— Шейх человек с удивительной биографией. Он объездил почти весь мир, долго жил в Европе и вот теперь почти не выходит из дому, занимаясь философскими раздумьями.

Ник помолчал, раздумывая, сказать или нет о подарке шейха. Но потом все же решился.

— Шейх сделал мне подарок, — сказал он, вынимая из кармана сафьяновую коробочку. — Джафар, передавая его мне, сказал, что это магический перстень. — С этими словами он положил коробочку на стол.

— Интересно, — протянула Елизавета Алексеевна. — Давайте, посмотрим на него?

Лили смотрела то на коробочку, которую уже крутила в руках Елизавета Алексеевна, то на Ника. Казалось, она что-то пытается вспомнить.

— На коже коробочки вытеснены арабские письмена, — задумчиво сказала Елизавета Алексеевна и с этими словами открыла коробочку. Там лежал довольно массивный перстень, скорее всего сделанный из серебра. Сам перстень был гладкий. Странно выглядел камень перстня. Он был черный, этот непонятный камень. Черный и отполированный до зеркального блеска. Но это был не металлический блеск. Скорее, камень был похож на какое-то странное стекло.

— Мне кажется, что я что-то начинаю понимать, — и с этими словами Елизавета Алексеевна взяла перстень в руки. — Вы слышали что-нибудь о пустыне Вабар?

— Это что-то почти библейское, город, наказанный высшими силами за его богатство и гордыню, и уничтоженный небесным огнем? — спросил Ник, удивляясь тому, что Елизавета Алексеевна спрашивает его об этом. Но тут вдруг он понял.

— Вы думаете, что это метеорит? — недоверчиво спросил он.

— И не просто метеорит, а часть самого знаменитого в мире метеорита. Я слышала разговоры об этом. В окружении шейха. В коране существует рассказ о царе по имени Аад, который насмехался над пророком Аллаха. За нечестивость город Убар и все его жители были уничтожены черным облаком, принесшим на крыльях ураган. Возможно, это была космическая катастрофа. Кочевники-бедуины называли это место аль-Хадида, «железные предметы». Его еще называют Дахна — Красно-коричневая пустыня, или Пустой Квартал. Рассказывают, что там находят и похожие на камень перстня осколки. Камень Мекки имеет то же происхождение. Что-то смутное я вспоминаю и в связи с царем Соломоном и принадлежавшим ему метеоритом или, как называли в старину, аэролитом.

И с этими словами Елизавета Алексеевна положила перстень в коробочку.

— Все это очень интересно, — Ник покрутил коробочку в руках, — но почему шейх сделал мне такой ценный подарок?

Ник вопросительно посмотрел на дам. И тут его поразил вид Лили. Она опять сидела с видом галчонка, попавшего в бурю, плотно кутаясь в шелковую шаль. «Лили что-то хочет сказать мне наедине,» — сообразил Ник. Как раз в этот момент в гостиную заглянула Саломэ и Елизавета Алексеевна, извинившись, вышла к ней.

Лили быстрым шепотом сказала:

— Вспомните, Тулуз-Лотрек, мнимый Куртэне — они говорили о перстне, что это ключ…

— О, господи, как я мог забыть. Да, да, я вспомнил, «ключ и ничего более». Неужели разговор шел именно об этом перстне? А за жемчужиной охотились, чтобы потом шантажировать шейха и завладеть перстнем? Или тут скрыто что-то более значимое? Может быть, жемчужина и перстень ключи к чему-то другому?

В этот момент Елизавета Алексеевна вернулась к столу. Ник встал, поблагодарил за чудесный чай и сказал, что уезжает на неделю по делам. Если что-нибудь будет нужно ему передать, Петрус будет знать, как это сделать. Сердечно попрощавшись с дамами, Ник сбежал по лестнице к себе.

Почти готовый раскрытый саквояж уже стоял на середине комнаты, а Петрус возился на кухне, собирая дорожную корзинку с провиантом.

— По-моему, не стоит особенно нагружаться, — крикнул Ник, — там, верно, по дороге на каждом шагу будут духаны.

Петрус появился из кухни, держа в руках корзинку.

— Будут-то будут, а запас всегда с собой иметь надо. Небось, не пешком идете. А в экипаже для корзинки всегда место найдется.

В этот момент снизу раздался звонок. Петрус подхватил саквояж, корзинку и пошел выяснять, кто звонит. Вернулся он уже без вещей и провозгласил с порога, что экипаж ждет на старом месте, то есть на Хлебной площади, и что он уже отправил вещи вперед с посыльным. Нику осталось только вздохнуть и развести руками. Напоследок он еще раз сказал Петрусу, чтобы тот был внимателен и что новости о его местопребывании Петрусу будут сообщать.