Неудачная реинкарнация - Владимир Журавлёв

— Алиса Генриховна, докажите им, что единица равна двум! — мстительно посоветовал он. — А тем, кто не догадается, в чём подвох — двойку в дневник!

Класс выжидательно притих. Математичку не то чтобы никто не любил… о любви и речи не было! Её не уважали даже. Была она мала, болезненно костлява, и ещё что-то неприятное у неё произошло с тазовой областью: то ли уродство, то ли машиной поломало… — так что двигалась она вперевалку, как утица. Так её и звали за глаза. А ещё, видимо, в связи с некоторой абстрактностью и сложностью преподаваемого предмета, она обладала причудливым и непредсказуемым мышлением. Так что она вполне могла последовать совету!

— Урок сорвать хочешь? — нерешительно спросила она.

— Да Алиса Генриховна, да чего там срывать? Всё равно никто вашу алгебру не понимает и не любит, только шумят все и бездельничают! А так хоть напрягутся!

— Но это же даже не задача, а просто некорректно поставленные… — пробормотала она, подумала, пожала плечами — и взяла мелок.

— Если вы помните формулы сокращённого умножения — кто не помнит, посмотрите в учебнике — то должны понимать, что вот такое выражение равно…

Она легко и доходчиво разъяснила ход вычислений. И так же легко доказала, что единица равна двум. Класс озадаченно таращился на доску, затем кто-то потребовал повторить… В общем, урок прошёл весело и непринуждённо, учительница раскраснелась, разулыбалась… Практикантка тянула руку с задней парты, все хотела похвастаться, что она это знает, её дружно осаживали и пытались повторить вычисления сами… и звонок грянул противно и несвоевременно.

— Если Переписчиков берётся срывать урок, то делает это он неизменно качественно! — сухо подытожила математичка и приказала сдать тетради на проверку.

Вот такая вот благодарность. Да он за весь урок слова не сказал!

Учительница явно удивилась, когда он догнал её на выходе и перехватил тяжеленную сумку с тетрадями. Хорошо хоть сумку позволила забрать, а то вот бы была потеха — ученик и преподавательница дерутся из-за поклажи… А он просто хотел пообщаться с умным человеком. Ведь она, пусть и женщина, но знает математику! Наверно, знает. А может, даже и физику?! Нет, насчёт физики — это чересчур, это загнул…

У школы, как всегда, торчала разновозрастная компания под прикрытием здоровенного жирного бугая по фамилии Валенкин — с ударением на втором слоге, как он утверждал… и с вполне ожидаемой кличкой.

— О, Вован куда-то утицу повёл! — заорал Валенок и заржал.

— Цыпочек потискал, водоплавающих пробует… — добавил кто-то более языкастый.

Учительница, конечно, не услышала и не поняла, но неуловимо дрогнула.

Он посмотрел на её закаменевшую спину и мгновенно разозлился. Ну умная же женщина! А не защищается, даже если пинать станут! Ну что с того, что слабая? Можно подумать, дети как-то особо сильные! Умище-то на что тогда?! А там ещё и воля где-то должна быть нехилая — ведь иначе не закончила бы институт!

— Слушай, а ты знаешь, кто такой валух? — спросил он громко.

Полюбовался на настороженную физиономию старшеклассника и сообщил:

— Да это баран, только без яиц! Ему отрезают во младенчестве, чтоб жиром лучше обрастал. Отныне знай.

Проходящие мимо девчонки хихикнули — уж очень подходил бандитик под описание! — и даже в гоп-компании подавились смешками. Здоровяк затравленно оглянулся и почувствовал, что под ним разверзлась пропасть… и если дружков-прихлебателей ещё можно было заткнуть, то девчонки — они же завтра по всей школе разнесут! Обидная кличка Валенок теперь казалась ему очень даже ничего — да поздно, слово сказано… Изуродовать бы за такое! Но вместо этого здоровяк опасливо отбежал подальше и оттуда льстиво завопил:

— Ой, только по коленке не пинай!

Вот то-то же. Можно и барана научить по верёвочке ходить — если почаще пинать в коленную чашечку…

— Жестоко смеяться над физическими недостатками! — заметила учительница убеждённо и… как-то очень личностно.

— Да, — согласился он. — Да… и нет. В школе много толстяков. Но Валух будет один. Он… иного отношения не достоин.

— Любой человек достоин хорошего отношения! Откуда столько жестокости с детства?! А все кричат, что дети — цветы жизни… звериное безжалостное племя!

— Детское сообщество жестоко, — согласился он. — Иногда — по-звериному жестоко! Но по сравнению с миром взрослых… мир детей более справедлив, что ли? Да, именно так. Обострённая тяга к справедливости — это у детей. И страсти, и первая любовь, и неистовая жажда жить здесь и сейчас — это все только в детстве… И потому мир детей, как ни странно, более защищён… внутри себя. Своей пристрастностью, кстати, и защищён. Подлецов до сих пор не любят и высмеивают. И частенько бьют. И все ещё в цене честность, справедливость…

Лицо учительницы закаменело. У неё было явно другое представление о детской справедливости и детской жестокости. И ужасы детства она, похоже, помнила до сих пор. Ну, а ужасы школы — вот они, на каждом уроке…

— Я же сказал — по сравнению! — напомнил он. — Валух в школе — гроза для малышей и одиночек, и то до тех пор, пока не получит по коленной чашечке… Среди ровесников он личность презренная, и в целом по школе — тоже. Потому и собирает вокруг себя всякую дрянь — вот я их ещё прорежу, как выберу время… Но вот станет он взрослым, закончит пединститут — потому что там легче всего учиться! — и займёт должность в гороно… займёт обязательно, такие прорываются зубами и локтями на тёплые места! Ну и как, защитится взрослое сообщество от него? Кто-то даст ему по коленной чашечке?

Учительница неуступчиво помолчала.

— Защищаешь слабых от бед мира? — сказала наконец она. — Всех не защитишь. И всегда — тоже.

— Да не замахиваюсь я на решение мировых проблем! — возмутился он. — Я что, бог?! Да и никто всех не защитит, даже его величество закон! Закон ещё соблюдать надо и поддерживать! Вот я и делаю то, что должен делать каждый… каждый кто? Каждый интеллигентный гражданин, получается… я просто поддерживаю справедливость закона вокруг себя, в смысле, докуда нога дотягивается…

— Это насилие! — возмутилась уже учительница. — Чем ты тогда отличаешься от твоего Валуха? Он правит силой — и ты тоже!

— В этом смысле, естественно, ничем! А что, есть другие способы править?

— Но это бессмысленно!

— Да почему?!

— Да потому что так нельзя! Негодяи всегда сильнее, потому что их много!!! Они всегда будут побеждать, если силой!!!

— Вранье! Сволочей мало! Это, знаете ли, штучный товар, природой производится редко! Вот дать одному Валенку по коленке — и не станет его банды! И ведь дам!

— У меня, знаешь ли, жизненный опыт, не сравнить с твоим, ротсназе! Уж я-то знаю, сколько мерзавцев вокруг!

— Ну что вы, интеллигенты, такие трусливые, а?! Вы же просто боитесь, что вас стукнут или, не приведи господь, убьют даже! А Валенки не боятся — потому и давят всех! Творче, да что ж ты их создал такими вялыми?! Понимаю, почему меня всё время к бандитам прибивает — самая активная часть населения получается! На Жерь бы всех интеллигентов… а на Арктур даже лучше…

— Я слабая больная женщина!

— Вранье!!! А умище на что?! А объединиться? А натренироваться?! А вооружиться, ит-тырк-вашу…?!!!

— Думмкопф!!! Сопливый пацан! Я живу умственным трудом, я не бандитка — с ножиком бегать!

— Вранье! Воинственность интеллигентной жизни не помеха! Бегайте с красивым ножиком и деритесь изящно!

— Да я мирно жить хочу, не трогайте меня!

— Да какая это жизнь?! Об вас уже дебил Валенок ноги вытирает!

— Я слабая женщина!!!

Ну вот, пошли повторы… а так славно беседовали! Можно сказать, почти на равных…

Алиса Генриховна! — заметил он. — Вот мы идём посреди улицы и орём друг на друга. Это, конечно, по-своему увлекательно и эмоционально обогащает прохожих, но…

Учительница перевела дух и тоже успокоилась.

— Должен существовать иной путь! — наставительно сказала она. — К гуманизму нельзя прийти через насилие!

— Но ведь!.. — растерялся он. — Разве можно противопоставлять гуманизм насилию? Насилие — это же… это же просто инструмент, один из многих, что к нему все так прицепились? В любом самом разинтеллигентном споре один давит другого, можно сказать, в каком-то смысле тоже насилует… ну а побеждённый, естественно, вынужден убедить себя, что да, он был неправ, и подчинённое положение — самое сладкое из положений… а кто не убеждается, того долбят, пока тот не впадёт в депресняк… в жизни интеллектуалов полно примеров!

— Да, но… — уже растерялась учительница. — Но драться?!

— Дело привычки! — пожал он плечами. — На ссадины и боль перестаёшь обращать внимание быстро… ещё на тренировках фактически…

— Но это опасно, — тихо заметила она. — Я слышала, у вас иногда… убивают?