Слишком много женщин - Рекс Тодхантер Стаут

Услышав о смерти Керра Нейлора, она подтвердила вышесказанное и добавила, что с погибшим знакома только шапочно. В конце концов, он был главой огромного отдела, а она лишь секретарем. На вопрос, не вернется ли она наутро в Нью-Йорк, чтобы дать показания, Хестер ответила отказом, пояснив, что едва ли сможет рассказать что-то полезное.

С докладом выступил и сержант, ездивший на Восточную Пятидесятую улицу, где в собственной квартире обретался Самнер Хофф. Тот тоже ничем не смог помочь, но, как ответственный гражданин, выказал всяческую готовность сотрудничать с полицией в расследовании злодеяния. Памятуя грубость Хоффа в общении со мной, я расценил это как примечательный и вдохновляющий сдвиг к лучшему.

Звонки и стук в двери меблированных комнат в Гринвич-Виллидже, где квартировала Роза Бендини, не принесли результатов. Здесь не оказалось матери, которая объяснила бы отсутствие дочери, и никто из жильцов не имел понятия, где сейчас Роза.

Уже сообразив, к чему может привести увлеченность Розы налаживанием новых контактов, я проникся убеждением, что, когда она наконец объявится, память о событиях позднего вечера пятницы будет необъяснимым образом стерта из ее сознания. Этой догадкой я не стал, однако, делиться с Кремером, не желая уронить в его глазах светлый образ американских женщин.

Полицейские возомнили, что найдут Розу Бендини с мужем в доме его родителей в Вашингтон-Хайтсе, но увы. Харолд Энтони, когда его вытащили из постели, по собственной воле оделся и прибыл на Сентр-стрит. Говоря вкратце, он не видел Розу с вечера среды, когда она оставила нас сражаться на тротуаре у дома Вулфа. Сам он понятия не имел, кто такой Керр Нейлор и как выглядит, а вечер пятницы провел на баскетбольном матче, куда ходил в гордом одиночестве и откуда добирался до дому пешком (около шести миль), желая растратить избыток энергии.

Я не смог промолчать:

– Значит, вы всего за двое суток накопили столько лишней энергии? После того, что я с вами сотворил?

– Черта с два! – фыркнул он. – Я уже назавтра позабыл о нашей стычке. На кой им сдалась Роза? Неужто полицейские-недотепы шьют ей убийство? Чем докажут?

Он и впрямь беспокоился о жене, даже примчался на Сентр-стрит посреди ночи! Привязанность – отличная штука, но и ей палец в рот не клади. Я посоветовал мистеру Энтони не паниковать, копы просто процеживают народ через мелкое сито. А насчет избытка энергии я не поверил. Три моих фирменных удара по почкам хоть и не убьют человека, но и не выветрятся из памяти на следующий день.

Все это происходило уже в самом конце. Еще до того мы долго болтали с Беном Френкелем – едва ли не первым делом после прибытия в кабинет О’Хары. Кремер уселся за большой стол, а я стоял за его плечом, поглядывая на разложенные перед инспектором копии моих отчетов руководству «Нейлор-Керр», за которыми успел заскочить к Вулфу.

Коп ввел Френкеля в кабинет и усадил на дальнем конце стола. Еще в четверг, когда Бен нанес мне визит, его волосы показались мне всклокоченными; теперь же на всей голове не отыскалось бы и двух параллельных волосков. Он отчаянно пытался смотреть в никуда – задача практически невыполнимая, если не приложить все силы и не зажмуриться.

– Привет, – поздоровался я.

Никакой реакции.

– Вы Бенджамин Френкель? – прорычал Кремер.

– Да, так меня зовут.

– У вас до сих пор есть ощущение, что вы убили Керра Нейлора?

Френкель вытаращился было, но быстро вернулся к разглядыванию никого и ничего, так и не ответив.

– Итак, ощущение?

Френкель упер в меня взгляд и провыл:

– Подлый доносчик! Я рассчитывал на ваше молчание!

– Напрасно, – парировал я. – Говорил же, что не смогу хранить в тайне признание в убийстве.

– Но я не признавался ни в каком убийстве!

– Тогда сделайте это сейчас, – подбодрил его Кремер. – Самое время. Давайте смелее, снимите груз с души, сразу полегчает.

Номер не прошел. В подобной формулировке приглашение сознаться в убийстве, казалось, стало для Бена Френкеля чем-то вроде желанного подарка ко дню рождения. Он прекратил попытки рассмотреть ничто, расправил костлявые плечи и откинулся на спинку стула, а его голос, пусть напряженный, не выдал испуга:

– Мне сказали, я здесь затем, чтобы ответить на какие-то вопросы. Задавайте их.

Улыбка Френкеля была приветлива и печальна.

Кремер задал свои вопросы, и Бен ответил. В последний раз он видел Керра Нейлора около трех часов дня, в офисе, и с тех пор ничего не знал о его местонахождении. После работы он направился в свою комнату на Девяносто четвертой улице, принял ванну и сменил одежду, в одиночестве пообедал в ресторане за углом на Бродвее и отправился на подземке в центр, к молодой женщине, которая жила на Двадцать первой улице и с кем у него было назначено свидание. Бен предпочел бы не называть ее имени. Вместе они посетили клуб «Лунный свет» на Пятидесятой улице и развлекались там танцами, пока не пробило полночь. Проводив спутницу, он и сам направился домой, куда прибыл около часа ночи. Причин раскрывать имя подруги он не видел, но сделает это, если будет необходимо.

Как насчет ощущения, что он убил Уолдо Мура?

По разумению Бена, нервные люди вроде него самого нередко бывают подвержены подобным наваждениям. Чувствительность ума чревата капризами. Скажем, не так давно он зациклился на мысли, что тайно сочувствует нацистам, и потребовалось посетить сходку Германо-американского союза в Йорквилле, чтобы от нее избавиться.

Бен не сказал этого прямо, но намек был прозрачен: беседа со мной исполняла ту же роль, что и визит на профашистское сборище. Не могу сказать, что мое доброе расположение к Бену Френкелю не пошатнулось после такого признания.

Не явился ли Бен в мой кабинет с единственной целью – выяснить, упоминал ли Нейлор его имя в связи со смертью Мура?

Нет, неправда. Он вообще об этом не думал, пока тема не всплыла в разговоре.

Знаком ли он с некой Гвинн Феррис?

Да, так зовут одну из стенографисток в отделе фондов.

Говорил ли он с ней в пятницу?

Вполне возможно. Если разговор и был, то не задержался в памяти.

Разве не она сообщила Бену, что Нейлор признал, будто ему известно имя убийцы Уолдо Мура?

Нет, такого он не припомнит. Но разумеется, о заявлении Нейлора ему известно. Всем известно. Весь отдел только об этом и толковал.

Для меня это стало новостью. Я выпучил глаза и, перехватив у Кремера инициативу, спросил:

– Когда?

– Ну, сегодня. Вернее, вчера. В