Его звали Бог, или История моей жизни - Юлия Шилова

— Тебе противопоказаны физические нагрузки. Побереги свои силы.

— Тише, — повторил он и стал еще более настойчивым. Я провела рукой между его ног и почувствовала огромную ежесекундно нарастающую силу. Мне ничего не оставалось делать, как стянуть с себя сарафан и со словами: «Дерзай» отдаться в плен сладострастным наслаждениям.

Когда мы разомкнули объятия, я положила голову Павлу на плечо и, улыбнувшись, заметила:

— Это было божественно.

— Тебе понравилось?

— Еще бы!

— Я еще слаб, поэтому это не самое лучшее, что могу тебе показать.

— Буду с нетерпением ждать твоего выздоровления, — засмеялась я.

— А ты стерва…

— Может быть, но и ты не принц на белом коне.

Вечером Павел попробовал встать с кровати.

— Еще рано! — возмутилась я. — Тебе что сказано: хотя бы пару недель надо полежать, а прошло только несколько дней!

Спорить с ним было совершенно бесполезно. Он не только умудрился подняться, но и потянулся за сигаретами. Я стала жарить яичницу. Павел подошел сзади и крепко меня обнял.

— Кушать желаете? — улыбнулась я.

— Желаю. И не только кушать…

Он сел за стол, и я поставила перед ним тарелку со скворчащей яичницей.

— Приятного аппетита.

— Я знал, что эта связь добром не кончится, знал еще в тот день, когда увидел тебя на чердаке.

— Почему?

— Уставился на тебя как дурак, про все на свете забыл.

— Ты же сказал, что я уродина седая.

— Это так, сгоряча. Ты чертовски красивая, седина тебе к лицу.

— Спасибо.

— Мне искренне жаль, что с тобой так обошлась судьба. Знаешь, я хочу тебе помочь найти твоих обидчиков.

— Ты хочешь мне помочь?!

— Хочу. Вместе мы обязательно найдем подонков, кто слепил тебе эту постанову, и накажем их по заслугам.

— Зачем тебе это надо?

— Я же не спрашиваю тебя, зачем ты дважды спасала мою жизнь, рискуя своей. Одной тебе не справиться.

— Ты думаешь?

— Я в этом просто уверен. Ты, конечно, отчаянная, смелая, шустрая, но все-таки женщина. Тем более я дважды твой должник.

— Ну, тогда давай отрабатывай.

Я улыбнулась и сделала красноречивый жест в сторону постели. Павел кивнул, подхватил меня на руки и понес в спальню.

— Пусти, сумасшедший, у тебя сейчас швы разойдутся! Ты же после операции!

Но он ничего не слушал. На этот раз его темперамент проявился еще более бурно. После пылких любовных утех я лежала выжатая как лимон и смотрела в потолок.

— Павел, ты меня любишь?

— Люблю.

— Чуть-чуть или сильно?

— Сильно.

— А ты без меня сможешь?

— Не смогу.

— Только пообещай мне, что никогда не сможешь меня разлюбить.

— Обещаю.

— Нет, лучше: поклянись, чтобы точно знать.

— Клянусь, — засмеялся он и направился на веранду.

Я закрыла глаза и широко раскинула руки. Тело было расслаблено, приятное тепло разлилось до самых кончиков пальцев.

— Жанна, ты вытаскивала из моей сумки конверт? — послышался раздраженный голос Павла.

Мне пришлось моментально спуститься с небес на землю, взять себя в руки, открыть глаза и безразлично произнести:

— Нет. Не вытаскивала.

— А почему ты даже не хочешь спросить, как он выглядел?

— Потому что мне это совсем не интересно. Я не имею привычки шарить по чужим сумкам.

Павел сел рядом. Он был разгневан и даже не пытался скрыть этого.

— Ты его вытащила, не ври.

— Скажи спасибо, что когда я тащила тебя в машину, зацепила с собой твою сумку, а то бы ты запросто мог остаться не только без конверта, но и без сумки.

— Спасибо. Отдай мне конверт и не смей брать то, что тебе не принадлежит.

— Нет, Пашенька, так дело не пойдет. Ты хочешь забивать мяч в одни ворота. Так не бывает. Значит, я должна посвящать тебя в свои дела, а ты меня — нет?

— Но ведь ты — женщина. Есть вещи, которые тебе просто не положено знать.

— Это что, опять по воровским понятиям, что ли?

— Хотя бы и так.

— Так я плевала на твои воровские понятия! Когда меня посадят, тогда и буду с ними считаться, а сейчас и не подумаю!

— Будь женщиной и не делай того, что не нужно.

— А у нас, между прочим, равноправие. Ты мне патриархат не устраивай! Не на ту напал!

— Ты не ответила на мой вопрос: где конверт?

— У меня его нет.

Я села на кровать и поджала ноги. Павел был вне себя от ярости, но старался сдерживаться.

— Смотри не лопни от злости! — подзадорила я.

— Куда ты его дела?

— Отдала.

— Кому?

Мне показалось, что при моих словах у Павла на голове волосы встали дыбом.

— Человеку, которого ты должен был убить…

Павел нервно закурил сигарету и глазами, полными ужаса, уставился на меня.

— Ты что, чокнутая? Кого я должен был убить?

— Хорош придуряться. Горелина.

— Ты с ним виделась?

— Конечно. Интересный мужчина, шикарный и довольно спокойный, в отличие от некоторых.

— Зачем ты с ним встречалась?

— Чтобы совместными силами убрать Шефа.

Павел взглянул на меня как-то странно и чуть слышно поинтересовался:

— Откуда ты знаешь, кто такой Шеф?

— Заказчик. Здесь и дурак догадается. Шеф — это брат жены Горелина. Можно сказать, что Горелина заказала собственная жена.

— И как же ты решила убрать Шефа?

— Зачем его убирать? Шефа уже нет.

— Что ты несешь?

— Все, Паша, больше тебе ничего не грозит. Можешь работать дальше. Пятнашка твоя, ее не надо возвращать. Больше ты никому не нужен. Я запорола твою работу, но исправила ситуацию.

— Ты хочешь сказать, что Шеф убит…

— Конечно.

— И кто же его убил?

— Я.

— Ты?!

— Представь себе. Его заказал Горелин, заплатил мне двадцать тысяч баксов и, между прочим, остался очень доволен.

— И как же ты это сделала?

— Знаешь, чтобы убить человека, не обязательно быть киллером, достаточно очень сильно захотеть убить. Это очень сложно и в то же время так просто.

— Как ты это сделала?

— На дискотеке пристрелила. Он сидел в углу и перся на кокаине.

— Пистолет куда дела?

— Не бойся, это не твой. Я его прихватила у твоих гостей, которых ты замочил гранатой.

— А где он сейчас?

— На дискотеке вложила какому-то наркошу в руку. Он и не заметил. Был в отрубях. Я видела, как его забирали в ментовку. Он бы и рад что-нибудь сказать, но ничего не помнит. В ментовке ему так вломят, что он, как миленький, напишет чистосердечное признание.

— Ты сумасшедшая! Какое право ты имела лезть в мои дела! У тебя своих проблем по горло! Я одного не пойму — какая же ты запуганная! И кто тебя запугал?!