Para bellum (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич

Несколько секунд.

И пошатнувшись на враз ослабевших ногах, он упал сначала на колени, а потом и навзничь. Нападающие же начали активно его обыскивать, явно зная, что и где искать. Молча. Лишь несколько раз его уплывающее сознание услышало несколько странных слов на русском языке. Но было уже поздно для каких-либо реакций. Слишком поздно…

Михаил Васильевич не бросал свои слова на ветер. И, даже после отказа англичан с французами выдать на суд своих журналистов, участвовавших в поливании Союза грязью, не оставил своих намерений. Вот и подчищал их, имитируя смерти под разные более-менее естественные причины. Ограбление там, автомобильная авария, передозировка наркотиков, утопление, самоубийство по пьяни или еще чего.

— Никто не забыт, ничто не забыто… — тихо буркнул один из ликвидаторов, вытирая свое оружие.

После чего бойцы отошли в переулок. Сняли с себя испачканную кровью одежду. Скинули ее в мусорный бак. Переоделись в запасную. Полили бак керосином. Чиркнули спичкой. Вспыхнуло пламя. Они же спешно скрылись за ближайшим поворотом, уходя в темноту. Их ждала следующая цель…

***

Тем временем у озера Хасан не менее мрачно развивались события для врагов СССР…

Два часа ночи.

Еще темно.

Еще не утро. Хотя лучи восходящего солнца близки.

Японская пехотная рота быстро шагала вперед, стараясь сохранять полную тишину. Дабы обойти опорный пункт обороны РККА. И уничтожить батареи, так досаждавшие им и мешавшие сбить защитников с их позиций.

Хлопок.

Характерный такой. Выдающий выстрел 80-мм миномета.

И вся рота как подкошенная упала, стараясь прижаться к земле и полностью скрыться в траве. Потому как спустя секунд несколько в воздухе вспыхнул огонек осветительной мины, медленно спускающейся на парашюте.

Но вот огонек потух.

И рота поднялась вновь, зашагав вперед, сохраняя максимальную тишину. Вновь хлопок. Однако один из бойцов замешкался и когда вспыхнул огонек осветительной мины не успел лечь. Просто некуда. Он стоял по колено в луже и падать в нее — захлебнуться. А не каждый японец от рождения камикадзе, да еще в такой дурацкой обстановке.

Мгновение.

И дежурный наряд на фланкирующем станковом 13-мм пулемете не стал зевать, будучи вовремя подмененный, а потому выспавшийся. И отреагировал соответствующе, открыв огонь по квадрату. Короткими очередями. Чуть-чуть «пощупав» что там и к чему. Замешкавшегося японца, понятно, разнесло буквально сразу. А четверть минуты спустя раздались хлопки 60-мм минометов и с этого опорного пункта прилетело бегло десяток мин.

Вся рота японская вжималась в землю. Но избежать ранений не удалось. И когда, пару минут спустя, стрельба затихла, стали отчетливы слышны стоны и хрипы раненых. Бойцы роты пытались их как-то заткнуть, но получилось это не сразу и не быстро. Тем более, что с опорного пункта начали взлетать малые осветительные заряды, запускаемые с 60-мм миномета. Один за другим, так, чтобы хотя бы один постоянно висел в воздухе. Из-за чего встать и куда-то дернуться для бойцов роты означало подставиться под кинжальный огонь крупнокалиберных пулеметов. Минимум.

Вот они и лежали, вжавшись в землю. Ну или ползали в траве, осторожно, стараясь добраться до раненных и решить с ними вопрос. Возможно даже радикально.

Однако время делало свое дело — наблюдатель с опорного пункта РККА уже сообщил в штаб батальона дежурному об инциденте, запросив удар. Тот зафиксировав обращение в журнале боевых действий и передал его дальше — на батарею. И уже через полторы минуты по квадрату, где залегла японская пехота, пошли прилеты.

Работала отдельная батарея 120-мм минометов, которых придали в качестве усиления батальону на этих оборонительных позициях. И били они не осколочными минами, как обычно, а шрапнельными.

120-мм минометы по парадигме Фрунзе придавались только армейскому спецназу штатно. ВДВ там или штурмовикам. То есть, там, где особенно требовалась мобильность и подвижность. Даже ценой точности огня. В остальном они сводились в отдельные батареи, дивизионы и, в перспективе полки, выделяемые как средства ситуативного усиления.

С боеприпасами к ним тоже не гнали массу любой ценой, стараясь делать их качественно. В данном случае огонь вели тонкостенными минами, полученными горячей штамповкой в несколько подходов. С последующей минимальной доводкой на токарных станках[1]. Мины для 120-мм минометов в основном шли двух типов: осколочные и шрапнельные. Первые имели готовые поражающие элементы в виде каленой проволоки с надсечками. В два ряда. Вторые — обычную мембранную шрапнель с шариками.

Поначалу Фрунзе думал отсыпать туда стрелок, но махнул рукой. Пока шарики из прутка конструкционной стали на прокатном станке было делать проще, дешевле и быстрее. Да и «дразнить гусей» вводя легко копируемые эффективные технологии лишний раз не хотелось.

Вот этими шрапнельными минами и ударили по роте японской пехоты. С сильно навесной траектории, типичной для минометов. Из-за чего горсти шариков летели залегшим в траве солдатам прямо в спины залегших там солдат…

Бах. Бах. Бах.

Разорвался в воздухе первый залп батареи.

И «трава взвыла»!

Второй залп.

И остатки роты вскочило да бросились бегом обратно. К своим. А им вдогонку ударили из всех стволов. Благо, что светлячков в это время в воздухе висело много. Запущенных и 60-мм, и 80-мм минометов, и с ручных ракетниц. Что позволяло довольно неплохо наблюдать цели…

Наступление японцев, поначалу, казалось, шло очень успешно.

Форсировали реку без проблем. Пограничники ведь не оказывали им в этом ни малейшего сопротивления. Просто организованно отошли.

Накопились.

И пошли в атаку, пытаясь сбить позиции пехотного батальона.

Ну и все на этом.

Оказалось, что батальон РККА очень неплохо организовал оборону. Имеет большие запасы боеприпасов на местах и действует очень связанно, организованно. Более того, он вооружен ТАКИМ количеством самозарядным и автоматическим оружием, что имеет секундный залп больше, чем у японского полка.

Да и с остальным оружием было все в порядке.

Егеря со своими карабинами. Расчеты 13-мм винтовок. 40-мм ручные гранатометы. 60-мм, 80-мм и даже 120-мм минометы. Плюс ручные гранаты. И сигнальные пистолеты 20-мм, которые, впрочем, использовались шире, имея в своем арсенале некоторую номенклатуру надкалиберных боеприпасов по типу германского Kampfpistole.

Японцев это хоть и смутило, но не отпугнуло. Однако от попыток взять опорные пункты в лоб отвадило. Что в первый день, что во второй. Здесь их хоть тяжелой артиллерией перекапывай.

А время утекало.

И возрастал риск подхода подкреплений, что грозило провалом всей операции. Ведь влезать в большую и серьезную военную кампанию японцы не желали. Это все было что-то в духе разведки боем. Более того — произведенной в порядке частной инициативы без уведомления руководства страны, да еще и ограниченными силами. По схеме пан или пропал. Так что была предпринята попытка ночного обхода, впрочем, неудачная, в качестве аварийного, практически отчаянного решения. А когда совсем рассвело, в реке Туманной, через которую японцы навели пару понтонных переправ, появились бронированные катера. Их привезли по железной дороге…

Не Бог весть что. Но 25-мм брони в любой проекции они имели, причем наклонной, которая защищала их от всякого стрелкового огня. Да и не только. А длинноствольное 76-мм орудие[2] в поворотной башне делало грозным противником. Да еще спарка из двух 20-мм «автоматов» в придачу. На все про все — около 40 тонн. Не самый быстрый, но довольно годный аппарат в своей нише, который выпускался серийно с 1928 года.

Вот группа таких «машинок» числом в шесть штук и появилось на реке. А чуть раньше — подтянулись бомбардировщики от Владивостока. И по наводке самолета-корректировщика разбомбили обе понтонные переправы. Что открыло для катеров обширные оперативные возможности по противодействию японцев переправляться.