Александрия - Дмитрий Барчук

– Возьми, к примеру, русскую литературу. Она же началась только с Пушкина. Его предшественники – жалкие рифмоплеты, их писателями назвать даже язык не поворачивается. То же и в музыке, и в живописи, и в политике. Ты думаешь, почему Александр побоялся после победы над Наполеоном отменить крепостное право? Да потому, что народ, одурев от свободы, друг дружку бы загрыз!

– И что ты предлагаешь со всем этим делать? Другого народа ведь у нас нет. Снова посадить его на цепь?

Редактор насупился. Мой вопрос заставил его задуматься.

– Это решит проблему, но ненадолго. А потом он опять сорвется с цепи и столько наворотит!.. Выход один: ждать.

– Чего?

– А чего ждал Моисей, пока сорок лет водил народ Израилев по пустыне? – в свою очередь спросил меня Редактор и, не дождавшись моих слов, сам же и ответил на него. – Пока не умрет последний, рожденный в рабстве.

Я никогда не понимал холуев, людей, которые из‑за денег или из‑за должности заискивали перед сильными мира сего, позволяли вытирать о себя ноги, терпели унижение человеческого достоинства. Но зато потом, дорвавшись до власти, они устраивали своим подчиненным испытания куда горше тех, которые перенесли сами. Моя мама называет это «законом курятника». На куриц, что сидят на самом нижнем шесте, гадят вышесидящие, но если курица снизу забирается наверх, то уже она гадит на своих прежних соратниц.

Если для достижения успеха в жизни необходимо либо давать, либо брать взятки, я буду лучше среди дающих. Как же я не люблю продажных чиновников!

Бывает, заходишь в какой-нибудь высокий кабинет, и тебя встречает его хозяин, вальяжный и радушный с виду, а в глазах у него, как на калькуляторе, щелкают цифры: сколько бы содрать с этого коммерсанта?

Я высоко ценю в людях профессиональные качества, но терпеть не могу лизоблюдства и лакейства. Может быть, поэтому в моей компании так стремительно делали карьеру молодые и способные ребята, а профессиональные интриганы отправлялись в отстой? Может быть, потому у меня так много врагов?

Внутри меня вмонтирован какой-то саморегулирующийся механизм. В экономической теории есть принцип: достижение максимального эффекта с минимальными затратами. Мой же личный принцип с некоторых пор еще имеет дополнительную оговорку: максимальный эффект в делах при минимальном ущемлении собственного достоинства. Иногда даже знаешь, что эта сделка принесет немалую выгоду, но когда представишь, что для ее осуществления предстоит пойти на поклон к чиновнику, которого буквально распирает от ощущения собственной значимости, и он будет важно надувать щеки, а тебя опускать ниже уровня городской канализации… Нет уж, увольте. Лучше я останусь без дополнительного заработка, чем унижусь в собственных глазах.

Жена мне говорит, что это есть проявление гордыни и высокомерия. Что это у меня от «зажратости». Если бы я знал, что такое настоящая бедность, когда дома сидят голодные дети, а ты не знаешь, чем их накормить и во что одеть, тогда не до принципов.

Может быть, она права. Я пытаюсь представить себя бедным, без копейки в кармане. Как бы я себя вел тогда? Но почему-то не могу.

У меня не было голодного детства. Мне не нужно было зарабатывать первоначальный капитал, вылизывая чиновничьи зады. Деньги на меня, можно сказать, свалились с неба. Вернее, с четвертого этажа, из окна квартиры дяди Вани вместе с его бездыханным телом. Мне оставалось лишь с умом распорядиться ими. Да, это тоже требовало определенных навыков, умения и везения. Но это была работа. И даже мои враги признавали, что ее я делал лучше других. Поэтому и выжил.

И только одно обстоятельство омрачало мне жизнь. Я еще не отомстил за гибель дорогого мне человека. Но об этом не забыл.

Единственный постулат из Нового Завета, который я все еще не могу беспрекословно принять, касается второй щеки, которую следует подставить после удара по первой. Что-то здесь не так. По крайней мере внутри меня все восстает против этого тезиса.

Если бы все думали и поступали так, тогда на земле воцарились бы мир и благоденствие. Но всегда же найдется хитрец или дурак, который истолкует твою доброту как слабость и захочет обвести вокруг пальца простофилю.

Скорее всего, это на самом деле идеологический трюк древних римлян. Непротивление злу насилием – удобная формула для рабов. Тогда получается, что христианство – это религия, предназначенная, так сказать, для внешнего применения. В Ветхом Завете – там все в порядке: око за око, зуб за зуб. Мне отмщенье и аз воздам! Это я понимаю, это мне близко. Неужели это кровь моего биологического отца бурлит во мне и взывает к мести за человека, ставшего мне отцом духовным?

– Ни фига себе! – Неклюдов не поверил своим глазам, когда увидел, какая сумма выплачена ему как дивиденды по акциям. – Это просто праздник какой-то. Настоящий золотой дождь! Даже представить себе не могу, на что потратить такие деньжищи? Может быть, купить какой-нибудь европейский футбольный клуб? Или лучше алмазные прииски в Южной Африке? А ты что думаешь по этому поводу? Тебе-то вообще причитается фантастическая сумма. Куда ее вложишь?

Я пожимаю плечами и хочу уклониться от прямого ответа. Но от Леонида так просто не избавишься.

– Ладно, хватит жеманничать, как барышня. Посоветуй товарищу, куда лучше пристроить деньги. Ты же у нас мозг.

– Я думаю, что тебе мое предложение не подойдет. Оно не связано с бизнесом. И не принесет нового дохода. Зато затрат потребует изрядных.

Леонид трясет головой.

– Ничего не понимаю. Ты решил заняться меценатством и пожертвовать свои дивиденды на благотворительность?

– Почти угадал. Я решил пойти в политику.

Неклюдов вскочил с кресла, где еще секунду назад возлежал, и уставился на меня.

– Ты что, Миша, с ума сошел? На кой ляд она сдалась тебе, эта политика? Ведь катаемся как сыр в масле. Все у нас есть, что только заблагорассудится. Чего тебе еще не хватает?

Я думаю, стоит ли ему открывать свои планы. Сразу ведь донесет по инстанции. А с другой стороны, все равно рано или поздно узнает. Шила в мешке не утаишь. Тем более мой новый замысел связан с публичной деятельностью. Поэтому я решаюсь открыться Леониду.

– Тебе знакома теория мотивации человеческой деятельности?

Неклюдов посмотрел на меня как на ненормального и признался:

– Смутно. Я ведь специалист в другой области.

– Ладно. Так и быть, прочитаю тебе по старой дружбе небольшую лекцию. Абрахам Маслоу прославился в науке управления тем, что разработал пирамиду иерархии потребностей человека. Проще говоря, он систематизировал наши потребности по группам и каждую из групп поставил на определенный этаж своей теории. В основе лежат физиологические потребности человека: в пище, воде, убежище… Их удовлетворение обеспечивает лишь физическое выживание. Это своего рода фундамент пирамиды. Затем первый этаж – это потребности безопасности. Это, кстати, твоя стихия. Защита от страха, боли и прочих страданий. Подавляющее большинство людей волнует стабильность своего будущего существования. Гарантия работы, пенсионного обеспечения, медицинского обслуживания, страхование от всевозможных рисков. Дальше – еще сложнее. Потребности принадлежности и причастности. Человек хочет дружбы и любви, хочет принадлежать к коллективу единомышленников.

– С этим все понятно. Хотя, ты знаешь, есть люди, и таких много, которым лишь бы брюхо набить, больше их ничто не интересует.

– Вот-вот, – обрадовался я пониманию. – И что интересно, вышестоящие потребности у людей появляются лишь после удовлетворения базисных. Четвертый этаж – потребности признания и самоутверждения. Эти люди хотят быть компетентными, сильными, уверенными в себе и хотят, чтобы окружающие признавали их таковыми и уважали за это. Таких людей еще меньше. Но они есть. И, наконец, самая вершина пирамиды – потребности самовыражения. Человек, поднявшийся по всем этажам мотивационной лестницы, вдруг осознает, что он рожден не только для того, чтобы есть, пить, одеваться, обеспечить свое будущее и будущее детей, быть другом и любимым, добиться общественного признания, он должен еще и выразиться, реализовать сполна свой личностный и творческий потенциал, выполнить свое предназначение в жизни.

Неклюдов внимательно слушал мой пространный монолог, а когда я закончил, он сказал:

– Извини, дружище, но выше понимания четвертой категории мне, пожалуй, не прыгнуть. Неужели ты всерьез думаешь, что политика – это твое призвание? Может быть, где-нибудь в Штатах или Европе человек с фамилией Ланский и такой внешностью, как у тебя, и сделал бы политическую карьеру, будь у него такие деньги. Но не в России. Наши мужики и бабы никогда не проголосуют за еврея. Даже за такого обаятельного, как ты. Миша, ты же полукровка. Занимайся ростовщичеством, любым бизнесом, к нему у тебя врожденная склонность. Но умоляю тебя, не лезь в политику. Только деньги выбросишь на ветер, лучше раздай их нищим. На себя и на нас беду навлечешь.