Тайна точной красоты - Сергей Бакшеев

В первый день выхода на работу с молодыми специалистами по традиции беседовал директор института академик Александр Александрович Марков.

Пожилой добродушный ученый с крупными чертами лица, которого все именовали Сан Санычем, игриво подмигнул принарядившейся Татьяне:

– О! В кои веки нам дали красивую девушку. Вас часом не Софья Ковалевская зовут?

– К сожалению, нет, – подыграла директору молодая женщина. – Я Архангельская Татьяна Игоревна.

– Знаю, – махнул ладошкой академик. – Бывает, пересекаюсь с вашим батюшкой в скучных президиумах. – Он пошелестел анкетными данными и поднял седые брови на молодых людей. – А вы, значит, господа Базилевич и Данин. Молодая кровь на алтарь науки. Рекомендации отличные, в глазах вижу блеск. Ну что ж, добро пожаловать в наш коллектив. Однако предупреждаю, задачки с известными решениями остались за стенами нашего института. Здесь вас ждет неизведанное. А времени у вас мало.

Друзья озабоченно переглянулись. Сан Саныч помолчал, хитро прищурившись, и пояснил:

– Век математика короток. Большинство великих математических открытий совершаются до тридцати лет, посему надо спешить. Нобелевку нам не дают, а высшая награда в математике, Филдсовская премия, как вы знаете, вручается ученым до сорока лет. И это не спроста. После этого срока мозг человека уже не такой прыткий. По себе знаю. – Академик крякнул и величественно развел руки, – приходится становиться руководителем или преподавателем. Как говорится, не умеешь работать сам, учи других. Это про нас, про математиков.

На толстом лице Сан Саныча застыла добродушная улыбка.

– Почему молчите? – неожиданно спросил он.

– Интересно вас слушать, – первой нашлась Архангельская.

– Что? – недослышал академик и даже подставил за ухом ладонь. Его внимание было сосредоточено на двух молодых людях, сидевших по правую руку от него, а Татьяна расположилась слева. – Впрочем, говорить не обязательно. Математик может быть немым, глухим, и даже слепым, как Эйлер в старости. За математика говорят его руки. Это про нас сказано: то, что написано пером – не вырубишь топором!

Татьяна выпученными глазами делала настойчивые знаки Константину. Утром она убедила его взять с собой рукопись доказательства. Толстая картонная папка с веревочными завязками нехотя прошуршала по поверхности стола. Данин деликатно подвинул академику свой труд.

– Что это? – поинтересовался Марков.

– Это его руки доказали теорему Ферма, – выпалил Базилевич.

Сан Саныч недоверчиво выпятил губы

– Во как! В первый же день – Великая теорема Ферма. – Он пощелкал пальцами по папке, оценивая ее толщину. – Кто ясно мыслит, тот ясно излагает.

По интонации трудно было понять, одобрительно или иронично говорит академик. Вместо папки он еще раз раскрыл личные дела молодых специалистов.

– Я смотрю, молодые люди, у вас уже есть публикации, доклады на студенческих конференциях. Хорошо. Пользуясь исконным помещичьим правом на первую ночь, назначаю вашим научным руководителем себя. – И Сан Саныч простосердечно засмеялся. – А девушке мы, пожалуй, подберем кого-нибудь помоложе. Есть возражения?

Круглая голова академика как перископ медленно повернулась на толстой шее, изучая реакцию присутствующих.

– Спасибо! – за всех ответил обрадованный Базилевич.

Опытный директор института поймал угрюмый взгляд Данина, упертый в папку, и заверил его:

– А это оставьте. Я посмотрю. Признаться, давно не ворошил память великого француза. А в молодости, бывало, увлекался. Но чтобы выдать такое… – Он покачал тяжелую папку на ладони и решительно кивнул: – Пока все свободны.

На третий рабочий день под вечер Данина вызвал к себе академик Марков. На директорском столе лежала раскрытая папка Константина.

– Я прочел ваше доказательство, – пожав руку молодому ученому, сообщил академик. – Сразу скажу: не ожидал. Уж столько вы тут навертели. Ваше обращение к эллиптическим кривым меня просто потрясло. Гениальная мысль. Но во времена Ферма этого раздела математики даже не существовало. Вас не смущает это обстоятельство?

– У Ферма было свое доказательство. У меня свое.

– Согласен. Возможно. Хотелось бы конечно чуть больше изящества в таком великом деле. Но…

– Вы нашли ошибку?

– Нет. Явных ошибок я не выявил. Есть два-три момента, которые меня смущают. Вот здесь, в самом начале, – академик ткнул пальцем в лежавший перед ним лист, – и ближе к концу доказательства.

– Я могу пояснить.

– Сейчас не надо. Кто-нибудь еще читал рукопись?

– Нет. Я закончил работу непосредственно накануне нашей встречи.

– Тогда вот как мы поступим. На следующей неделе у нас конференция по численным методам. Это конечно несколько не та тематика, да и график выступлений уже утвержден, но я внесу в него изменения. Вам предоставят время в день открытия. Подготовьте емкий удобоваримый доклад. Он будет последним. Это удобно, если возникнет дискуссия. К нам съедутся сильные математики, я специально кое-кого приглашу. Вот тогда и посмотрим. Вы согласны?

– Конечно, – нетерпеливо выдохнул Константин.

– Только попрошу изложить всё четко и коротко.

– Я запомнил ваши слова: кто ясно мыслит, тот ясно излагает.

– Вот этого и придерживайтесь. А пока… Пока я хочу вас поздравить. Давно не читал столь глубокий и объемный труд.

33

Перед квартирой Валентины Ипполитовны нервно топтался Фима Здановский!

Сработал первый "выключатель". Убийца не стал выжидать удобного момента для расправы и сразу явился к ней. Судя по лицу, он разъярен.

Незваный гость то с силой давил на кнопку звонка, то дергал за дверь.

– Откройте! Я знаю, что вы дома, – громко вещал он. – Нам надо поговорить.

Вишневская поддерживала дрожащую цепочку. Она помнила, что накануне дверной замок не послужил преградой для наглого грабителя.

"Пусть покричит. Надо тянуть время. Если его заметят соседи, он не отважится на убийство. Хотя в таком взвинченном состоянии, преступник вряд ли способен себя контролировать".

– Что вам нужно? – стараясь сдерживать волнение, спросила Вишневская.

– Это что вам надо от меня?

– Мне, ничего. Уйдите!

– Почему вы звонили мне с какими-то странными фразами? Причем тут моя куртка?

"Ага. Переоделся. Ишь, как тебя взволновало упоминание улики".

– Вы ее выбросили? Если на ближайшую помойку, то милиция куртку обязательно найдет.

– Какая помойка! Откройте!

"А про вчерашний визит ничего не отрицает".

– И не подумаю! Учтите, на этот раз отмычка вам не поможет.

– Какая, к черту, отмычка!

Вопреки прозвучавшей фразе, учительнице показалось, что она слышит звон связки ключей в руках Здановского.

– Я заперлась на цепочку и немедленно вызываю милицию! – предупредила она.

– О, господи. Не звоните! Давайте спокойно поговорим.

Но до спокойствия было далеко. Напротив глазка тряслась гнусная черная бородка. Она заслоняла Вишневской почти весь обзор.

Бородка!

Вчерашнее видение неожиданно всплыло в памяти Валентины Ипполитовны. Она вспомнила, как мелькнул под капюшоном подбородок грабителя-убийцы. Она успела его разглядеть!

34

1992 год. Снакт-Петербург. Россия.

Слух о том, что выпускник университета замахнулся на доказательство Великой теоремы Ферма, мгновенно разнесся в математических кругах города. В день открытия конференции главный зал Института математики был переполнен. Все ждали заключительного доклада на заявленную тему: "Геометро-функциональный подход к доказательству теоремы Ферма". Слово "подход" оставляло открытым вопрос о полноте доказательства, но порожденные общим нетерпением, искры сенсационности тут и там будоражили зал.

Ученым, выступавшим первыми, вопросов почти не задавали. Все торопились перейти к главному событию намеченной программы. Многие, кто знал способности Данина, верили, что сегодня неприступная крепость обязательно падет. Но были и скептики. Некоторые математики уже раздобыли тезисы доклада и в кулуарах обсуждали предложенный метод. В ожидании сенсации пришло несколько ушлых журналистов.

И вот, наконец, слово предоставили Константину Данину. Докладчика объявил сам академик Марков. Зал стих. Константин излагал метод с помощью слайдов. Ему помогал Базилевич, всячески демонстрируя свою сопричастность к важному докладу. Слайдов было много. Слушатели подались вперед, прижав к переносицам очки.

Татьяна Архангельская, одетая в лучшее платье, нервно елозила у дальней стенки конференц-зала. Она не следила за формулами, мелькавшими на экране, а мучительно решала: будет ли уместно после доклада ей поцеловать мужа и скромно прижаться к нему сбоку. В этом случае фотограф наверняка запечатлеет ее рядом с новоявленным гением. Ее тоже заметят. Потом будут вопросы, интервью и участие в многочисленных ток-шоу, расплодившихся на современном телевидении. Ради такой жизни она и вышла замуж за Данина и стойко терпела его странности.